НИКОЛА ТЕСЛА. ЛЕКЦИИ. СТАТЬИ.

Тесла Никола

Давно, когда я был мальчишкой, я страдал странным недугом, который, по-видимому, был обусловлен исключительной возбудимостью сетчатки. Это было возникновение картин, кото- рые своей устойчивостью затмевали видение реальных объектов и взаимодействовали с мысля- ми. Когда мне говорили слово, образ объекта, который оно обозначает, живо возникало перед моим взором, и часто для меня было невозможно сказать, реален ли объект, который я вижу, или нет. Это вызывало у меня огромный дискомфорт и беспокойство, и я изо всех сил пытался освободиться от наваждения. Но долгое время все мои попытки были напрасными, и у меня ни- чего не получалось, пока, как я все еще ясно помню, когда мне было около двенадцати лет, у меня не получилось первый раз, усилием воли, отогнать образ, который мне явился. Никогда я не был настолько полностью счастлив, как тогда, но к сожалению (как я тогда думал), старая беда вернулась, а с ней и мое беспокойство. С этого времени и начались те самые наблюдения, о которых говорил. А именно, я заметил, что когда бы не появлялся перед моим взором образ объекта, я до этого видел что-то, что напомнило мне о нем. В первые разы считал это чисты- ми совпадениями, но скоро я убедился, что это не так. Зрительное впечатление, сознательно или бессознательно полученное, неизменно предшествовало появлению образа. Постепенно во мне появилось желание каждый раз находить, что заставило образ появиться, и удовлетворе- ние этого желания вскоре превратилось в настоятельную потребность. Следующее наблюдение, которое я сделал, состояло в том, что точно так же, как эти образы возникали в результате че- го-то, что

я увидел, так же и мысли, приходящие мне в голову, подсказываются похожим обра- зом. И снова я ощутил желание обнаруживать образ, вызвавший мысль, и этот поиск исходного зрительного впечатления вскоре стало второй натурой. Мой разум стал действовать автоматически, и в течение последующих лет, почти бессознательно, я приобрел способность находить каждый раз, и, как правило, мгновенно, зрительное впечатление, которое запустило мысль. И это не все. Вскоре после этого я осознал, что также и все мои движения были подсказаны тем же путем, и так, постоянно ища, наблюдая и проверяя, год за годом, я каждой своей мыслью и каждым своим действием показал, и делаю это ежедневно, к полному своему удовлетворению, что я являюсь автоматом, наделенным энергией движения, который просто отвечает на внешние стимулы, бьющие по мои органам чувств, и думающий и двигающийся действующий соответственно. Я помню всего один или два случая за всю мою жизнь, когда я не мог обнаружить первое впечатление, которое подсказало движение или мысль, или даже сон.

При наличии такого опыта было просто естественным, что мне, давно, пришла идея сконструировать автомат, который бы механически представлял собой меня, и который бы откликался, как это делаю я, но, конечно, в гораздо более примитивной манере, на внешние воздействия. Такой автомат очевидно должен был обладать двигательной энергией, органами для передвижения, управляющими органами, и одним или более органов чувств, приспособленных так, чтобы они реагировали на внешние стимулы. Такая машина, как я считал, двигалась бы на манер живого существа, потому что она бы обладала всеми главными механическими свойствами или элементами оного. Оставались еще способность к росту, размножению, и, превыше всего, разум, которые бы требовались, чтобы сделать модель полной. Но в данном случае рост был необязательным, потому что машина могла создаваться уже полностью выросшей, скажем так. Что до способности к размножению, ее тоже можно было оставить за пределами рассмотрения, потому что в механической модели это означает просто процесс производства. Сделан автомат из мяса и костей, или из дерева и стали, разница невелика, если только он может выполнять все функции, которые от него требуются как от разумного существа. Чтобы это делать, у него должен быть элемент, соответствующий мозгу, который бы выполнял управление всеми его движениями и функциями, и побуждал бы его действовать, в любом непредвиденном случае, который может представиться, со знанием, разумом, суждением и опытом. Но этот элемент я мог легко воплотить в нем, передав ему мой собственный интеллект, мое собственное понимание. Так развивалось это изобретение, и так появилась к жизни новая наука, которую было предложено назвать "телавтоматика", что означает науку об управлении движениями и действиями удаленных автоматов.

Этот принцип, очевидно, применим к машине любого вида, которая движется по земле, в воде или по воздуху. Применяя его в первый раз, я выбрал лодку (см. Рис. 2). Находящаяся внутри аккумуляторная батарея обеспечивала двигательную энергию. Гребной винт, приводимый в движение мотором, представлял двигательные органы. Руль, управляемый другим мотором, также работающим от этой батареи, занял место управляющих органов. Что касается органа чувств, очевидно, первой мыслью было использовать прибор, реагирующий на лучи света, вроде селеновой ячейки, который бы соответствовал человеческому глазу. Но при ближайшем рассмотрении я обнаружил, что из-за экспериментальных и других трудностей нельзя добиться полностью удовлетворительного управления автоматом при помощи света, лучистого тепла, излучения Герца, или с помощью лучей в целом, то есть, возмущений, которые распространяются через пространство по прямым линиям. Одна из причин состояла в том, что любое препятствие, возникающее на пути между оператором и удаленным автоматом, лишит его управления. Другая причина состояла в том, что чувствительный прибор, представляющий собой глаз, должен был бы находиться в фиксированном положении относительно дистанционно управляемого аппарата, и эта необходимость наложила бы огромное количество ограничений на управление. Еще одна и очень важная причина — то, что при использовании лучей было бы трудно, если не невозможно, придать автомату индивидуальные черты или свойства, которые бы отличали его от других машин этого вида. Очевидно, автомат должен реагировать лишь на индивидуальный вызов, как человек откликается на имя. Эти рассуждения привели меня к заключению, что чувствительный прибор этой машины должен соответствовать уху, а не глазу, человеческого существа, потому что в этом случае его действиями можно было бы управлять безотносительно к возникающим препятствиям, независимо от его положения относительно удаленного управляющего аппарата, и последнее, но не по важности, — это что ом останется глух и безответен как верный слуга ко всем сигналам, кроме как от его хозяина. Эти требования вынуждали применять в управлении аппаратом вместо света — или других лучей, — волны или возмущения, которые распространяются через пространство во всех направлениях, как звук, или которые следуют пути наименьшего сопротивления, как бы он ни был искривлен. Я добился поставленной цели с помощью электрической цепи, размещенной внутри лодки, и отрегулированной, или "настроенной", точно на вибрации определенного вида, передаваемые ей от удаленного "электрического осциллятора". Эта цепь своей реакцией, пусть и очень слабой, на передаваемые вибрации влияла на магниты и другие приспособления, посредством которых осуществлялось управление движениями винта и руля, а также работой множества других устройств.

С помощью этих простых средств, которые описал, в машину были вложены знание, опыт суждение — разум, так сказать, удаленного оператора, и она тем самым могла выполнять все свои действия разумно и осмысленно. Она вела себя как человек с завязанными глазами, повинующийся приказам, которые он слышит ушами.

Автоматы, созданные до сих пор, имели, скажем так, "позаимствованные мозги", просто как составная часть удаленного оператора, передающего ей свои разумные команды. Но эта наука только зарождается. Я собираюсь показать, что каким бы невозможным это ни могло показаться, можно придумать аппарат, который будет иметь свои "собственные мозги", и под этим я понимаю то, что он будет способен независимо от оператора, оставленный наедине с самим собой, выполнять, в ответ на внешние воздействия, воспринимаемые его органами чувств, огромное разнообразие действий и операций так, как если бы он был разумен. Он будет способен следовать проложенному курсу или выполнять приказы, данные ему заранее; он сможет различать, что он должен делать, а что не должен, и накапливать опыт, или, иначе, записывать впечатления, и это будет влиять на его последующие действия. На самом деле, я уже разработал такой проект.

Хотя я начал развивать это изобретение много лет назад и часто объяснял его своим посетителям на лабораторных демонстрациях, но только лишь намного позже, по прошествии длительного времени после того, как я разработал его, оно стало известным, когда оно послужило началом дискуссиям и вызвало сенсационные репортажи, и это достаточно естественно. Но истинное значение этой новой науки большинство еще не ухватило, как и не осознало оно великой силы лежащего в ее основе принципа. Настолько, насколько могу судить по многочисленным комментариям, полученные мной результаты считаются совершенно невозможными. Даже те немногие, кто был настроен допустить осуществимость изобретения, рассматривали его просто как самодвижущуюся торпеду, которая должна применяться для подрыва военных кораблей, и с несомненным успехом. Общее впечатление было, что я намеревался просто управлять таким судном посредством

Герцевых или иных лучей. Есть торпеды, управляемые электрически по проводам, и есть средства беспроводной связи, и вышесказанное, было конечно очевидным умозаключением. Даже если бы не сделал ничего, кроме этого, я на самом деле все равно добился бы небольшого прогресса. Но технология, которую я развиваю, не ставит целью просто изменение направления движения судна; она предоставляет средства абсолютного контроля, во всех отношениях, над всеми бесчисленными видами поступательных движений, а также действий всех внутренних органов, неважно сколько их, индивидуализированного автомата. Критика в том смысле, что управлению автомата может что-то помешать, выражают люди, которые не могут даже в мечтах представить себе чудесные результаты, которых можно достичь с помощью электрических вибраций. Мир движется медленно, и новые истины разглядеть трудно. Определенно, применение этих принципов может дать новое оружие как нападения, так и обороны, разрушительность которого будет тем большей, что этот принцип будет применен к подводным и воздушным судам. Практически нет ограничений ни на количество взрывчатки, которые он может нести, ни на расстояние, на котом он может нанести удар, и не попасть практически невозможно. Но сила этого нового принципа не ограничивается одним только разрушением. Его приход приносит в приемы ведения войны элемент, которого до этого никогда не было — боевую машину без человека как средство нападения и обороны. Продолжительное развитие в данном направлении в конечном итоге должно превратить войну в соперничество машин без людей и без потерь жизни — ситуацию, которая была бы невозможной без этого нового направления, и которая, по моему мнению, должна настать как преддверие к постоянному миру. Будущее либо подтвердит эти взгляды, либо опровергнет их. Мои идеи в этом вопросе были выдвинуты с глубоким убеждением, но со смиренным духом.

Установление постоянных мирных отношений между народами существенно бы уменьшило силу, замедляющую человеческую массу, и было бы наилучшим решением этой огромной проблемы человека. Но осуществится ли мечта о всеобщем мире когда-нибудь? Давайте надеяться, что да. Когда свет науки рассеет всю тьму, когда все народы сольются в один, и патриотизм станет идентичен религии, когда станет один язык, одна страна, одна цель, тогда наконец мечта эта станет реальностью.

ТРЕТЬЯ ПРОБЛЕМА: КАК УВЕЛИЧИТЬ СИЛУ УСКОРЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ МАССЫ — ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СОЛНЕЧНОЙ ЭНЕРГИИ

Из трех возможных решений главной проблемы увеличения человеческой энергии разобрать эту важнее всего. Не только из-за ее собственного значения, но и из-за лежащих в ее основе всех многочисленных элементов и условий, которые определяют движение человечества. Чтобы разобраться в ней систематически, мне нужно изложить все те размышления, которые в моих усилиях направляли меня к решению с самого начала, и которые привели меня, шаг за шагом, к тем результатам, которые я сейчас буду описывать. Конечно, было бы очень хорошо предварительно изучить проблему, провести аналитическое исследование, вроде того, которое я до этого проделал, главных сил, которые определяют движение, и особенно это было бы полезно для того, чтобы составить представление о той гипотетической "скорости", которая, как объяснялось в самом начале, есть мера человеческой энергии. Но чтобы разобраться в этом здесь настолько подробно, насколько мне бы хотелось, пришлось бы выйти далеко за пределы настоящего предмета. Будет достаточно сформулировать утверждение, что результирующая всех этих сил всегда направлена в направлении разума, который, таким образом, во все времена определяет направление человеческого развития. Это означает то же, что сказать, что каждое усилие, которое применяется научно, разумное, полезное, или практическое, должно быть в том направлении, в каком движется масса. Практичный, рациональный человек, исследователь, I человек бизнеса, тот, кто продумывает, заранее рассчитывает, определяет, тщательно выверяет свои усилия так, чтобы когда они подействуют, то подействуют в направлении движения, тем самым делая их наиболее эффективными, и в этом знании и способности лежит секрет его успеха. Каждый новый открытый факт, каждый новый опыт или новый элемент, добавленный к нашему знанию и ставший достоянием разума, оказывает на оный влияние, и тем самым меняет направление движения, которое, тем не менее, должно всегда происходить вдоль равнодействующей всех усилий, которые мы в этот момент считаем разумными, то есть, способствующими самосохранению, полезными, выгодными или практичными. Эти усилия касаются нашей повседневной жизни, наших потребностей и удобств, нашей работы и бизнеса, и именно это и движет человека вперед.

Примечание к Рис. 8. — Катушка, частично видимая на фотографии, создает альтернативное движение электричества от Земли в большой резервуар и обратно со скоростью частотой в сто тысяч перемен в секунду. Настройка такова, что резервуар полностью наполняется и разряжается на каждой перемене как раз в тот момент, когда электрическое напряжение достигает максимума. Разряд выходит с оглушительным звуком, ударяя в ни к чему не подсоединенную катушку на расстоянии двадцать два фута и создавая такое ответное движение электричества в Земле, что от водопроводной трубы на расстоянии трехсот футов от лаборатории могут получаться искры длиною в дюйм.

Но посмотрим на весь этот шумный деловой мир вокруг нас, на всю эту сложную массу, как она пульсирует и движется, каждый день, — что это, как не огромный часовой механизм, приводимый в движение пружиной? Утром, когда мы просыпаемся, мы не можем не заметить, что все предметы вокруг нас произведены машинами: вода, которой мы пользуемся, поднимается энергией пара; поезда издалека везут наши завтраки; подъемники в наших жилищах и в наших офисах, машины, везущие нас туда, все приводятся в движение энергией; во всех наших дневных делая, во всем, что мы делаем в нашей жизни, мы зависим от нее; все предметы, которые мы видим, говорят нам об этом; и когда мы возвращаемся на ночь в наши построенные машинами жилища, то чтобы мы не забыли об этом, все материальные удобства в нашем доме, наша плита, лампа, напоминают нам, как сильно мы зависим от энергии. И когда происходит аварийна остановка машин, когда город засыпает снегом, или еще что-то временно останавливает движение жизни, мы с испугом осознаем, насколько невозможно было бы для нас жить той жизнью, которой мы живем, без движущей энергии. Движущая энергия означает работу. И увеличить силу, которая ускоряет человеческое движение, тем самым означает выполнять больше работы.

Таким образом, мы обнаруживаем, что три возможных решения великой проблемы увеличения человеческой энергии описываются тремя словами: пища, мир, работа. Много лет я размышлял и взвешивал, терялся в рассуждениях и теориях, изучая человека как массу, движимую силой, рассматривая его непонятное движение в свете чисто механическом, и применяя к его анализу простые принципы механики, до тех пор, пока я не пришел к этим решениям, и только для того, чтобы понять, что они были мне сказаны в моем раннем детстве. Эти три слова — ключевые понятия Христианской религии. Их научное значение и предназначение теперь ясны для меня: пища чтобы увеличить массу, мир чтобы уменьшить тормозящую силу, и работа — чтобы увеличить силу, ускоряющую человеческое движение. Это единственные три решения, которые возможны для этой великой проблемы, и все они имеют одну цель, один результат, а именно, увеличить человеческую энергию. Когда мы осознаем это, мы не сможем не удивиться тому, насколько глубока, мудра и научна, и насколько безмерно практична Христианская религия, и в этом ее огромный контраст относительно других религий. Несомненно, это результат практического эксперимента и научного наблюдения, которые протянулись сквозь века, тогда как другие религии — всего лишь абстрактные рассуждения. Работа, неустанное усилие, полезное и накапливающееся, с периодами отдыха и восстановления сил для достижения большей эффективности, это главное и вечно повторяющееся требование. Так и Христианство и Наука вдохновляют нас делать все возможное для увеличения производительности человечества. Эту наиболее важную проблему я теперь подробным образом рассмотрю.