Николае
Шрифт:
— Что, например? — спросил Карпатиу.
— Откровенно говоря, мне нужно, чтобы ваша администрация простила долг Церкви Единой Веры. Может быть, когда-нибудь мы сможем заплатить по части наших долговых обязательств, но сейчас у нас финансовых поступлений нет.
— Возникли трудности с продажей излишков церковной недвижимости? спросил Карпатиу.
— О, это только малая часть возникших проблем. Наша главная проблема две религиозные конфессии, которые не только не хотят примкнуть к нашему союзу, но демонстрируют свою нетерпимость и активно противостоят ему. Вы знаете, о ком я говорю. Проблемы с первой
Кроме того, христиане, называющие себя святыми судного дня, полагающие, что Мессия уже приходил в мир и восхитил свою Церковь, а они пропустили этот момент. Я считаю, что если они правы, то просто обманывают сами себя, полагая, что он дает им еще один шанс. Вы знаете не хуже меня, что, несмотря на это, их ряды множатся с огромной скоростью. Странно, что среди вновь обращенных полно бывших иудаистов, поверившим тем двум упрямцам у Стены Плача, которые проповедуют всем, что евреи не познали истину до конца, поскольку верят только в единого истинного Бога, но не в его сына Иисуса, который уже один раз приходил в этот мир и должен прийти еще раз.
— Питер, друг мой, как бывшему католику это вероучение не должно казаться вам странным.
— Я не сказал, что не понимаю его лично. Я никогда не принимал всю глубину религиозной нетерпимости, присущей католикам, а теперь характерной для этих святых судного дня.
— Вы тоже обратили внимание на их нетерпимое отношение к другим религиям?
— Трудно было бы этого не заметить. Эти люди понимают Библию буквально. Вы видели их пропаганду и слышали проповеди их священников на больших собраниях? Евреи примыкают к ним десятками тысяч. Их религиозная нетерпимость очень вредна для нас.
— Почему же?
— Вы же понимаете, что секрет нашего успеха кроется в Церкви Единой Веры, в том, что мы разрушили разделявшие нас раньше границы. Любая религия, провозглашающая себя единственным путем единения с Богом, является религиозно нетерпимой. Такие рели-гаи становятся врагами Церкви Единой Веры и Мирового Сообщества в целом. Наши враги — это и ваши враги. И с ними надо что-то делать.
— И что же вы предлагаете?
— Я собирался задать вам этот же самый вопрос, Николае.
Рейфорд представил себе, как покоробило Николае то, что Мэтьюз обратился к нему по имени.
— Поверьте, мой друг, я много размышлял над этой проблемой.
— В самом деле?
— Да. Как вы говорите, ваши враги — это и мои враги тоже.
Двое у Стены Плача, которые называют себя святыми и свидетелями истины, не перестают доставлять мне и моей администрации много горьких минут. Я не знаю, откуда они появляются и к чему стремятся, но они терроризируют людей в Иерусалиме и не раз выставляли меня в дурном свете. Фундаменталисты, которые обращают в свою веру так много евреев, воспринимают этих двух как героев.
— И к каким же выводам вы пришли?
— Откровенно говоря, я размышлял, можно ли с ними бороться при помощи законов. Я не верю в общепринятую
— Что вы имеете в виду, Николае? Вы собираетесь начать войну против фундаменталистов?
— В том смысле, в каком понимаю войну я. Мы не будем никого давить танками или бомбить, но пришло время создать законы. А поскольку это будет выгодно не только мне, но и вам, то предлагаю вам помочь мне организовать и возглавить, если вы захотите, элитную организацию поборников чистой мысли.
— Что вы понимаете под «чистотой мыслью»?
— Мне воочию видятся молодые, здоровые, сильные мужчины и женщины, преданные целям, которые захотят учиться, подготавливая себя к тому, чтобы убедить всех в необходимости соответствовать нашим требованиям.
Рейфорд услышал, как кто-то встал и начал ходить по салону туда-сюда. Он решил, что это был Мэтьюз, обдумывающий идею.
— Я полагаю, что они не будут носить никакой специальной формы?
— Нет. Они не будут внешне выделяться среди окружающих, их будут отбирать согласно их убеждениям и обучать психологии. Они будут информировать нас о скрытых противниках нашей идеологии. Конечно же, вы согласитесь со мной, что прошло время, когда мы могли мириться с открытым осуждением.
— Я не только с этим согласен, — быстро промолвил Мэтьюз, — но и готов оказать посильную помощь. Может быть, мы сможем искать кандидатов и их обучать? А может быть, предоставить им помещения и одежду?
— Я думал, у вас нет денег, — сказал, усмехаясь, Карпатиу.
— В конечном итоге, это принесет нам чистую прибыль. Нам всем будет выгодно избавиться от оппозиции.
Рейфорд услышал, что Карпатиу вздохнул.
— Мы назовем их БНМС — Блюстители Нравственности Мирового Сообщества.
— Николае, название звучит не слишком грозно…
— Именно так оно и должно звучать. Мы не хотим называть их тайной полицией, или полицией нравов, или полицией ненависти, и вообще какой-либо иной полицией. Не заблуждайтесь. Это будет тайная организация, обладающая властью и полномочиями предпринимать шаги на благо Мирового Сообщества.
— Насколько широки будут эти полномочия?
— Не ограничены.
— Они будут вооружены?
— Естественно.
— И в каких случаях они смогут его применять?
— В этом-то и состоит прелесть этой идеи, Понтифик Мэтьюз. Правильно отобрав молодых людей, тщательно обучив их в духе мирной утопии, предоставив им неограниченную власть вершить правосудие, так как они считают необходимым в конкретной ситуации, мы быстро вычислим врага и уничтожим его. И уже через несколько лет надобность в Мировом Сообществе отпадет.