Николай I Освободитель. Книга 7
Шрифт:
— Я понимаю, — вздохнула Маша. Для семнадцатилетней девушки, прожившей всю жизнь в совершенно тепличных условиях, все происходящее должно было казаться каким-то бесконечным дурным сном, из которого никак не удается выбраться.
18 ноября близ селения Эггенбург что в 50 километрах к западу от Вены началось грандиозное трехдневное сражение, в котором приняло участие около миллиона человек с обеих сторон. Русско-венгерско-прусская армия занимала выгодное положение на холмах имея в центре позиции уже вышеупомянутое селение и закрывала таким образом объединенной австро-французской — плюс контингенты от малых немецких государств — армии путь на Вену.
Противник
С другой стороны, и у противника тоже были проблемы: если с нашей стороны главенство русского военачальника никто не оспаривал, то у противников между маршалом Сюше и Вельденом постоянно возникали трения по поводу лидерства. Плюс корпуса немецких миньонов были тоже крайне далеки по боеспособности от армий «больших» государств. Про «национальные» ополчения и говорить нечего.
План Сюше был достаточно прост — сковать нашу армию атаками по центру, а потом пользуясь численным преимуществом обойти с юга и ударить по стоящим на левом фланге венграм. Проблема этого плана была в географическом положении места сражения — 30-километровое дефиле между реками Камп и Дие — что затрудняло маневр силами. Плюс оперирование столь большими массами войск на достаточно ограниченном пятачке оказалось задачей куда более сложной нежели представлялось раньше. Даже относительно хорошо развитая дорожная сеть в центральной Европе была совершенно не приспособлена для одномоментной переброски сотен тысяч бойцов. Тем более осенью во время традиционной для этого времени распутицы.
Пока армии действовали по-отдельности, проблема была не столь заметна, после объединения же на генералов — причем с обеих сторон фронта — посыпался целый вал из неразрешимых по щелчку пальцев проблем. Да просто накормить — а еще напоить и обогреть, дерьмо из под них вывезти — полмиллиона бойцов, собранных в одном месте — задача, как говорится, со звездочкой, а если еще и боевые действия нужно как-то организовывать, так и вовсе.
В свою очередь план Каменского был максимально прост: пользуясь сильной позицией и техническим преимуществом нанести противнику как можно большие потери здесь и сейчас. А если надо — отступить, все же за спиной была Вена, а не Москва, так что большой проблемы в том, чтобы сдать город фельдмаршал не видел, и я был с ним в целом согласен.
Австрийцы, желая во что было ни стало вернуть свою столицу — которую русские трофейщики как раз в этот момент подвергали вдумчивому разграблению, — атаковали как бешенные. Их, казалось, не смущал ни град пуль, которыми русская пехота засыпала атакующих в полный рост немцев, ни взрывающиеся снаряды артиллерии, которая била точнее, дальше и быстрее нежели австрийские дульнозарядные пушки. Фугасная граната, взрывающаяся в центре пехотной цепи, выхватывала из построения сразу по несколько бойцов, убивая и калеча на противника в радиусе десятка метров.
При этом ответный огонь австрийцев по зарывшейся в землю пехоте был совершенно не эффективен. Дульнозарядные штуцера, для перезарядки которых нужно было стоять в полный рост стали настоящим проклятием, а цельночугунные ядра австрийских пушек просто зарывались в землю меж линий русских окопов и в крайне редком случае могли нанести реальный вред. Более-менее на равных драка шла исключительно врукопашную,
В результате всего вышеперечисленного, а также того, что русская армия за прошедшие несколько прошедших после реформы лет приучилась закапываться в землю при первой же возможности — не зря же каждому бойцу по малой лопатке выдали — все три дня бешенных атак Вельдена на нашу укрепленную оборону принесли австриякам только огромные потери. Французы же промедлили и совершить обходной маневр в приемлемые сроки просто не успели, придя к месту сражения только в обед 21 ноября. И вот тут лучшее техническое оснащение русской армии сыграло с нами злую шутку. За три дня боев все казавшиеся ранее огромными запасы патронов и снарядов оказались исчерпаны, поэтому Каменскому пришлось спешно оставлять позицию и отступать на запад, выдержав по дороге к тому же несколько весьма жарких арьергардных стычек, в которых те же самые венгры проявили себя отнюдь не с самой лучшей стороны.
Плюс широкое использование воздушных шаров, которые постоянно — спасибо небесам за хорошую погоду — висели над местом сражения и вовремя сообщали о началах вражеских атак. Об обходном маневре французов, кстати, русское командование также узнало заранее благодаря высотным наблюдателям. Наблюдатель на верхотуре давал достаточно просто рассчитываемое, но неочевидное на первый взгляд преимущество. А меж тем шар, поднятый на высоту всего в 30 метров, расширял дальность видимого горизонта с пяти километров аж до двадцати. Для большой армии 20 километров — это чуть ли не десять часов пути, дневной переход фактически. Неслабая такая фора во времени, достаточная чтобы правильно отреагировать и купировать опасность вражеского маневра. А ведь можно шар поднять и на большую высоту.
Трехдневное сражение обошлось нам в примерно пятьдесят тысяч убитых — из них больше половины пришлось на венгерскую армию — и еще порядка семидесяти тысяч раненных. Потери австрийцев с союзниками и вовсе перевалили за сто тысяч только убитыми, при этом французы, подоспевшие к шапочному разбору, понесли совсем незначительную убыль в людях.
Естественно обе стороны тут же заявили о своей победе. Французы настаивали на том, что поле боя в итоге осталось за ними, а значит Эггенбург можно считать полноценной местью за поражение Наполеона от русских войск в 1812 году. Австрийцы, чья армия практически полностью утратила боеспособность радовались гораздо меньше, хоть они и смогли освободить Вену, радости им это принесло мало. За тот месяц, что ее занимали русские войска, наши трофейщики успели хорошенько подчистить местные богатства и даже вывезти знаменитую «Чумную колонну» и статуи из парка Шенбрунн. Просто так, где-нибудь в Саратове ее потом поставим, пускай местные радуются.
Битва при Эггенбурге в итоге выдалась настолько тяжелой, что обеим армиям потребовалось время на то, чтобы прийти в себя, разобраться с раненными, подтянуть резервы, подкопить, в конце концов, продовольственные запасы. Так что следующие полтора месяца после сражения стороны ограничивались маневрированием и короткими стычками, не переходящими при этом в генеральное сражение.
Выходила парадоксальная ситуация. Все к чему готовилась русская армия в течение последних пяти лет в итоге оказалось неверным. Никаких стремительных обходов, долгих маршей и блицкригов в целом у нас не выходило, вместо этого боевые действия стремительно приобретали позиционную форму с взаимным боданием лоб в лоб.