Николай I Освободитель. Книга 7
Шрифт:
В голосе ребенка были слышны нотки обиды.
— Скучно, — я ухмыльнулся и пожал плечами, — ну что ж, тогда по поговорю с директором лицея, чтобы он специально для тебя придумал какие-нибудь дополнительные занятия.
— Не-ет! — Обречённо выдохнул парень.
— Сам виноват, — улыбнулся я, — кто ж начальству говорит, что ему скучно. Скучающий подчиненный — практически плевок в лицо руководителю.
Миша уже понял, что я над ним издеваюсь, и вернул мне кривую улыбку, после чего проявил тактическую хитрость и перевел разговор в другое русло.
— А что там с женихами для Марии Николаевны? Дмитрий Павлович, как у вас успехи на ниве поиска нашим княжнам подходящих
Маша от такого предательства аж подавилась чаем, прокашлялась и возмущенно уставилась на младшего брата. Тот только пожал плечами и показал сестре язык. Как это обычно бывает при такой разнице в возрасте, отношения между детьми были достаточно сложными.
— Кхм… Неожиданный вопрос, ваше высочество, — приглашенный на обед Татищев явно не ожидал подобных вопросов от великого князя. Дмитрий Павлович бросил взгляд на меня — я пожал плечами, давая понять, что ничего особо тайного тут нет — и ответил, — в связи со сложными, кхм… отношениями с Французской империей, мы сейчас в основном думаем насчет сына и наследника короля Сербии Милана Обреновича. Молодой человек хорош собой, неплохо образован, подходит ее высочеству по возрасту. Ну и с политической точки зрения подобный союз был бы России однозначно выгоден.
Пока в Сербии было крайне неспокойно: хоть Обренович и провозгласил себя королем всех сербов и хорватов, взять власть над всей обозначенной территорией он пока не мог. Сразу после заключения мира между Россией и Австрией, Вена бросилась помогать тем хорватским силам, которые были настроены на отделение от Белграда. Россия пока не вмешивалась, поскольку такое развитие событий было выгодно и нам. Пусть Милош I побарахтается, набьет себе шишки и поймет, что без помощи «старшего брата», не вывозит. А там мы, глядишь, и условия для будущего союза повыгоднее пробить сможем.
— Ходят упорные слухи что у молодого человека проблемы со здоровьем, — вскинулась Мари, которая к вопросу собственного замужества подходила крайне серьезно.
— Ходят, — согласился Татищев, — собственно, именно этот вопрос мы сейчас и проясняем.
— Не бойся, солнышко, за больного тебя не отдадим, — улыбнулся я, не торопясь отхлёбывая горячий чай.
— Рассматриваем также вариант с Валашским господарем Александром Гика, однако он все же будет староват для Марии Николаевны. Ну и с будущими правителями Словакии, Трансильвании, Болгарии и даже Греции все пока не слишком понятно.
— Собственно по этому поводу я и позвал вас сегодня, — я допил чай и поднялся на ноги, за мной тут же поднялись и все остальные присутствующие. Подобные особенности местного этикета мне нравились не слишком сильно, но и устраивать либеральную революцию в дворцовом ведомстве я был совершенно точно не готов. Пусть все идет как идет, — давайте пройдем ко мне в кабинет.
Татищев прибыл во дворец не сам — Дмитрию Павловичу было уже семьдесят, солидный возраст по любым меркам — а со своим протеже, которого метил себе на смену. Им был князь Горчаков. Видимо, тот самый, который последний канцлер, хотя тут я был уверен не на сто процентов, поскольку имя-отчество исторической личности не помнил.
Мы вышли из столовой, прошли по выложенному узорным паркетом коридору и оказались в «курительной» комнате с парой диванов и небольшим чайным столиков в центре. «Курительной» комната была только по названию, поскольку у себя во дворце, курить я никому не позволял. Вместо этого предложил гостям диджестив. Татищев отказался, а Горчаков с благодарностью принял бокал.
— Итак, господа, чем вы меня обрадуете?
Поначалу к Горчакову я относился достаточно предвзято. Сложно хорошо относиться к человеку, который
Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что Александр Михайлович весьма дельный молодой вельможа, работоспособный, имеющий достаточную широту взглядов и правильную позицию насчет положения России в Европе и мире. С другой стороны, глупо было бы ожидать иного: зря что ли я сорок лет в этом мире барахтаюсь. Если бы после всего, что я сделал, на высшие должности в министерстве иностранных дел стали бы попадать всякие невежды и предатели, осталось бы только расписаться в полном своем ничтожестве.
— Нашли подходящего кандидата на трон Трансильванского королевства, — откликнулся Горчаков и передал мне тоненькую папку с исписанными убористым почерком листами. — Эмануил Бэляну — сорок четыре года, из знатной молдавской семьи. Таблица родства там есть в документах. Участвовал в войне 1820 года, как один из командиров местного ополчения. Потом перешел на службу в русскую армию, дослужился до полковника. Участвовал в организации восстания 1832 года, а после начала текущей войны был откомандирован с Валахию для усиления дружины господаря Гика. Проявил себя с лучшей стороны. Женат, что немаловажно, на русской княжне из рода Багратионов. Полностью лоялен.
— В Трансильвании примут такого короля?
— После того как Россия помогла местным отделаться сначала от австрийцев, а потом и от венгров — проблем возникнуть не должно. Конечно, придется первое время подкрепить его парой наших дивизий, но…
— Вот это мне и не нравится, — я вздохнул. Тут был очень тонкий момент: сейчас русская армия была объективно сильнейшей в мире, и важно было не сводить все международные вопросы к потрясанию большой дубиной. Такой подход чреват вырождением дипломатии в империи, чего мне бы хотелось бы избежать. — Дети у него есть?
— Детей нет, — покачал головой Горчаков, — во всяком случае законных.
— Ну может это даже лучше, — задумчиво пробормотал я. Возможность при необходимости сменить династию в соседнем государстве лишней точно не будет. — Словакия?
— Тут совсем пусто. Подходящих кандидатур просто нет, — Татищев с видимым трудом потянулся за стоящим на столике стаканом с соком. Старика мучал радикулит, и он уже несколько раз просился в отставку.
— Прикидывали насчет Ольденбургского?
Моей идеей было посадить на трон двоюродного брата — сына великой княгини Екатерины Павловны и ее первого мужа — двадцатипятилетнего Петра Георгиевича Ольденбургского. Не смотря на фамилию Петр Георгиевич всю жизнь прожил в России и проходил по ведомству Сперанского, дослужившись в свои небольшие годы до поста заместителя главы департамента. В целом это был достаточно «далекий» от династии Романовых человек, чтобы его воцарение не выглядело попыткой оккупировать страну, с другой — в его лояльности можно было не сомневаться. Тем более, что Словакия при складывающейся конфигурации границ, будет соприкасаться — кроме России — только с Австрией и Венгрией. Оба государства спят и видят вернуть территорию под свою руку, так что других вариантов у словаков, кроме как ориентироваться на Санкт-Петербург, особо-то и нет.