Николай I Освободитель. Книга 7
Шрифт:
Бульдог был хоть и не очень точным оружием, но зато надежным, дешевым и достаточно убойным. Не смотря на почти двадцатилетнюю историю производства и появление новых более совершенных моделей, большая часть армейцев все так же была вооружена этой тяжелой шестилинейной дурой, оставлявшей в человеческом теле здоровенные рваные дыры.
— Бах! — Следующий саксонец с перекошенным от крика лицом вовремя заметил угрозу и ловко присел на правую сторону своей лошади уходя с линии выстрела. Пуля ушла в молоко, а всадник проскочил мимо поручика и унесся куда-то в глубь лагеря. — Бах!
Четвертый патрон, сделав
Попал удачно, пробив следующему саксонцу ногу и порвав его скакуну шкуру на ребрах. Лошадь такого обращения к себе не поняла и, скинув орущего от боли хозяина на землю, рванула прочь, снося попутно растяжки палаток и внося еще больше хаоса в происходящее вокруг.
Саксонец, однако, не смотря на рану и падение с лошади не отключился и теперь пытался направить в сторону военврача вытащенный из кобуры пистоль. Тяжелое дульнозарядное оружие заметно подрагивало в руках раненного солдата, но выглядело при этом более чем грозно. Антофьев было укрылся за бочкой с головой, но потом переборов себя — в этот момент у него в крови бурлило столько адреналина, что хватило бы в ином разе на роту солдат — выскочил и бросился устранять угрозу в ближнем бою.
Сухо щелкнул курок — осечка. Не удивительно, скорее всего в процессе скачки и последующего падения с затравочной полки просто просыпался порох. Второго шанса выстрелить Антофьев противнику уже не дал: пнул по сжимающей пистоль левой руке, увернулся от неуверенного тычка палашом — рубить из положения лежа саксонцу было явно непривычно — и буквально упал коленями противнику на грудь принявшись в быстром-быстром темпе наносить удары рукоятью барабанника.
И так раненный кавалерист, нормально защищаться не мог, и очень быстро вообще перестал подавать признаки жизни, а его лицо превратилось в сплошную кровавую кашу.
— Ну-ну вашбродь, перестаньте, довольно. Помер он ужо, никому вреда на сделает, — слова на русском языке начали доноситься до сознания военврача как будто сквозь вату. Потом правую руку с зажатым барбаннком мягко, но непреклонно кто-то перехватил и аккуратно вытащил из занемевших от напряжения пальцев измазанное в крови оружие. — Поднимайтесь, вашбродь, не ранены сами?
— Нет вроде, чужая кровь, — все еще не отрывая глаз от убитого им саксонца пробормотал Антофьев, адреналин начал уходить и на тело навалилась тяжесть.
— Поднимайтесь тогда, вашбродь, не хорошо это перед его императорским величеством на земле валяться, — только теперь поручик сумел понять взгляд и оглядеться вокруг.
Судя по большому количеству русских военных, атаку саксонцев удалось отбить. Это не могло не радовать медицинского поручика, сейчас он немного пришел в себя и уже прекрасно осознавал умом, что его последний рывок был настоящим самоубийством. Будь вражеские солдаты порасторопнее, его обязательно бы кто-нибудь бы успел зарубить. Да просто ткнули бы палашом в спину и вся недолгая. Впрочем, кажется дело в том, что им успела прийти помощь со стороны.
— А кто тут
— Поручик медицинской службы Антофьев…
— Ваше императорское величество, — подсказал кто-то, шепнув на ухо.
— Ваше императорское величество, — отрепетовал врач и только произнеся вслух эти слова наконец понял, кто именно оказался перед ним. Ноги тут же стали ватными, видимо удивление и растерянность мгновенно отразились на лице Антофьева, так что это стало заметно окружающим.
— Ну-ну, — хмыкнул император, — не нужно теряться. Только что так героически защищал свих пациентов перед лицом превосходящего противника, а тут труса празднуешь. Из мобилизованных?
— Так точно, ваше императорское величество, — поручик немного пришел в себя и попытался встать по стойке смирно. Учитывая обстоятельства, получилось у него не очень хорошо.
— Смотрите, господа, какие у нас врачи героические. Уже и чин успел выслужить за год-то и в бою себя проявил отлично. Достойно награды?
Уже гораздо позже прокручивая в голове события этого дня Петр Петрович пришел к выводу, что все это был тщательно отрепетированное представление, причем в качестве зрителя предполагался не мало кому интересный поручик медицинской службы, а сами актеры. Во всяком случае было очевидно, что все вокруг отлично знают свои роли и отыгрывают их с немалым рвением.
— Достойно… Достойно… — Раздалось с нескольких сторон.
— Только вот огорчает, то что не по форме поручик находится при исполнении, — при этих словах Антофев внутренне сжался. Вот так в момент вместо поощрения можно и выговор получить высочайший. — Где ваш кортик, поручик? На сколько я помню на службе русский офицер обязан иметь при себе холодное оружие.
— Не могу знать, ваше императорское величество, — как можно более «браво» попытался гаркнуть бывший фельдшер, получилось, откровенно говоря, не очень. — Во время боя где-то обронил.
— Ну ничего, это мы сейчас исправим, — император протянул руку куда-то в сторону и нее тут же как по волшебству вложили богато — причем судя по цвету, золотом — украшенный кортик, с уже прицепленной «клюквой». Знаком ордена Святой Анны 4 степени. — Держи, поручик. Носи с честью и не теряй. Полковником станешь.
— Рад стараться, ваше императорское величество! — Теперь уже ответ Антофьева был бодр совершенно искренне.
— Ладно, господа, — император, отыграв свою роль, тут же потерял к военврачу интерес. — Думаю поручику есть чем заняться и без нас, как минимум привести себя в порядок ему не помешает, а у нас тоже дела найдутся, давайте к местному командиру медбатальона пройдем, спросим, почему охранение было так плохо организовано.
Вся толпа свитских вместе с конвоем императора сразу после этих слов пришла в движение и утекла куда-то в сторону штабной палатки, оставив поручика стоять в полной прострации от произошедшего. Пару минут ему понадобилось чтобы прийти в себя и действительно пойти переодеваться. А потом вновь бежать помогать раненным, тем более что за время всего произошедшего их количество явно увеличилось.