Николай I
Шрифт:
Но и даже тогда нашелся священникъ, не принимавшій участіе въ очистительномъ молебствіи.
Протоіерей Мысловскій въ то время въ черномъ облаченіи служилъ въ Казанскомъ собор панихиду. Случайные богомольцы слыхали произнесенныя Мысловскимъ имена: Сергя, Павла, Михаила, Кондратія, Петра. Это были имена 5 повшенныхъ декабристовъ.
Возстаніе 14 Декабря подавлено, потоплено въ крови. Участники возстанія тяжело поплатились за свое самоотверженіе, за свою горячую любовь къ родин. Николай празднуетъ торжественно свою побду и детъ въ Москву короноваться. Начинается тридцатилтнее царствованіе «труднозабываемаго», по мткому выраженію Герцена. Николай былъ по натур своей тиранъ и ярый поклонникъ абсолютизма. Цлью своей жизни Николай поставилъ сдлаться неограниченнымъ властелиномъ Россіи и безпощадно подавлялъ всякую оппозиціонную и революціонную попытку. Подавлять революціи не только въ Россіи, но въ всей Европ — было какъ бы жизненнымъ призваніемъ Николая I. Цпь шпіонская и полицейская тсно обхватила несчастную Россію. Знаменитое третье отдленіе и не мене знаменитый начальникъ его Бенкендорфъ безраздльно господствовали во всхъ отрасляхъ правленія. Бенкендорфъ, зврь въ образ человка, былъ правой рукой Николая, пока его не столкнулъ Клейнмихель,
Современная наука казалась Николаю совершенно излишней роскошью и въ особенности начиная съ 1848 г., Николай наложилъ на прессу и университеты желзные оковы. Закрытъ былъ доступъ въ Россію заграничной прессы. Министръ народнаго просвщенія Тишковъ, былъ человкъ совершенно въ дух Николая; немногимъ лучше были князь Ливенъ и послдовавшій за нимъ Уваровъ. Уваровъ въ 1833 устроилъ въ Кіев университетъ, но постарался препятствовать свобод преподаванія и окончательно убилъ всякую охоту къ занятіямъ какъ у профессоровъ, такъ и студентовъ. Студенты университетовъ — какъ описываютъ современники — въ особенности провинціальныхъ, пьянствовали, играли и занимались удалыми приключеніями, драками съ полиціей, съ кузнецами и другимъ рабочимъ народомъ. Даже въ Петербург не рдко мертвецки пьяные студенты валялись по улицамъ. Николай довелъ учащуюся молодежь до послдней степени униженія, закрылъ польскіе университеты, уничтожилъ въ Россіи окончательно слды умственнаго движенія.
Въ Казани профессоръ государственнаго права читалъ свои лекціи по своду законовъ, изъ свода онъ выбралъ т статьи, которыя ему были нужны и читалъ ихъ безъ всякаго измненія въ текст, какъ законоучитель выбираетъ буквально слова катехизиса. Вставить свое слово ему запрещалось, онъ могъ внести ересь въ чистоту идей русскаго государственнаго права. Съ этой цлью профессоромъ государственнаго права сдланъ былъ полякъ, удаленный въ Казань по политической неблагонадежности. Распоряженіе оправдывалось его неблагонадежностью. Посл 1848 даже Уваровъ, безпрекословно подчинявшійся всмъ капризамъ Николая, показался ему черезчуръ либеральнымъ и долженъ былъ выидти въ отставку. Уваровъ былъ въ особенности уязвленъ сатирой, написанной на него въ 1835 году Пушкинымъ, посвященной имъ наслднику Уварова князю Юсупову: «На выздоровленіе Лукилиса». По этому поводу Пушкина позвали къ Бенкендорфу. «Вы написали на Уварова сатиру!» сказалъ ему грозный начальникъ третьяго отдленія. «Нтъ, это я написалъ на Васъ» отвтилъ ему Пушкинъ. Бенкендорфъ былъ повергнутъ въ совершенное изумленіе. «Помилуйте, тамъ сказано, что не буду больше красть казенныя дрова. Разв я краду казенныя дрова?» «А Уваровъ крадетъ разв казенныя дрова, что онъ принялъ это на себя?» Бенкендорфу пришлось замолчать, но съ тхъ поръ ненависть Уварова не знала никакихъ границъ и надо полагать, что онъ былъ или составителемъ анонимныхъ писемъ, послужившихъ поводомъ къ дуели Пушкина съ барономъ Д'Антеса, или по меньшей мр имлъ весьма близкое отношеніе къ ихъ составителямъ. Къ этой придворной камарильи относятся извстныя слова Лермонтова:
А вы, надменные потомки Извстной подлостью прославленныхъ родовъ, Пятою рабскою поправшіе обломки, Игрою счастья обиженныхъ родовъ! Вы жадною толпой стоящіе у трона Свободы, генія и славы палачи!Еще хуже обстояло дло съ русскимъ просвщеніемъ во времена Тиронскаго-Тихматова и Норова. Во времена Норова сдлались популярными слова князя Меньшикова: «Прежде просвщеніе тащилось у насъ какъ лнивая лошадь, но все же шло на четырехъ ногахъ, теперь идетъ оно на трехъ да еще съ норовистой лошадью».
Во времена Николая жили или начали свою литературную дятельность славнйшіе русскіе поэты и писатели: Пушкинъ, Лермонтовъ, Грибодовъ, Достоевскій, Некрасовъ, Гончаровъ, Блинскій, Тургеневъ, Герценъ, Огаревъ, Коромаровъ, Гоголь, Кольцовъ и многіе другіе второстепенные. Имъ приходилось дйствовать при ужасныхъ цензурныхъ условіяхъ. Цензура не пропускала не только идеи, на даже намеки на нихъ. Такіе писатели какъ Блинскій, Некрасовъ должны были писать и разбирать повсти или стихи. «Какое ужасное положеніе» — говоритъ Некрасовъ — «всякій человкъ, который иметъ сказать что-нибудь общесту, долженъ непремнно выработать изъ себя художника.» Стономъ стонала Русь подъ желзной рукой Николая. Все же тридцатилтнее царствованіе почти все прошло въ непрерывныхъ войнахъ и усмиреніяхъ россійскихъ бунтовъ и подавленіи европейскихъ революцій. Въ своей собственной семь Николай былъ такимъ же деспотомъ, какимъ онъ былъ и на трон. Николай считалъ бракъ своей старшей дочери Маріи съ однимъ изъ Богарне мезальянсомъ и терпть не могъ ея мужа. Посл смерти мужа Марія вышла замужъ за Графа Стречанова. Другая дочь Ольга безумно любила Князя Александра Ивановича Барятинскаго, блестящаго гусарскаго офицера. Николай сослалъ его на Кавказъ и Барятинскій несмотря на свою храбрость долго оставался у него въ немилости, дочь свою же выдалъ за несимпатичнаго ей Вюртембергскаго наслдника.
Вшняя политика Николая I
Вншней политикой руководилъ во время царствованія Николая графъ Несельроде, который впрочемъ, какъ и большинство другихъ министровъ безпрекословно подчинялся желаніямъ Николая. Вскор посл декабрискаго возстанія Персы напали на Россію, но были отбиты Ермоловымъ. Ермоловъ былъ непріятенъ какъ Николаю, относившемуся къ нему уже издавна подозрительно, такъ и Нессельроде, и по этому вскор замщенъ Пасковичемъ. 22 февраля 1821 года онъ заключилъ туркманчанскій миръ. По этому миру Россіи достались Гривань и Нахичевань, и кром того 20 милліоновъ военной контрибуціи. Армяне вступали подъ покровительство русскаго правительства, которое постаралось ихъ ограбить уже въ царствованіе Николая II. Въ виду
Въ особенности много безпокойства причинилъ русскимъ генераламъ знаменитый вождь Мюридовъ Шамиль. Только лишь въ царствованіе Александра удалось посл громадныхъ жертвъ покорить Кавказъ.
Николай хотя и не одобрялъ нарушеніе конституціи Карломъ X, но былъ враждебно настроенъ противъ «похителя престола» Луи-Филиппа. Онъ отозвалъ всхъ русскихъ изъ Франціи, а французамъ запретилъ проживаніе въ Россіи [6] . Дибичъ былъ направленъ въ Берлинъ съ цлью склонить Пруссію къ совмстнымъ дйствіямъ противъ французской революціи и добиться разршенія для прохода русскихъ войскъ въ Голландію, король которой Вильгельмъ просилъ у Николая помощь противъ вступившей тамъ революціи. Миссія Дибича окончилась неудачно и ему пришлось возвратиться не солоно хлебавши обратно въ Россію, тмъ боле, что онъ тамъ нуженъ Николаю для подавленія польскаго возстанія.
6
Послднее распоряженіе ему пришлось черезъ пару дней взять обратно.
Еще декабристъ Лунинъ предсказалъ Константину, когда тотъ не хотлъ принять престола, что ему придется когда-нибудь еще бжать изъ Варшавы [7] .
И дйствительно 29 ноября 1830 года ему пришлось удрать въ одной рубашк черезъ черный ходъ отъ толпы ворвавшихся въ Бельведер учениковъ военнной школы. Многіе изъ его приближенныхъ были убиты. Большинство польской арміи пристало къ возставшимъ. Было образовано временное правительство, въ состав князей Чарторижскаго, Радзивилла, Леневиля, Хлопицкаго и др. Николай не пожелалъ вести съ возставшими никакихъ переговоровъ. Въ сейм ршено было свергнуть домъ Романовыхъ съ польскаго престола. Дибичъ былъ назначенъ генералъ-губернаторомъ въ Польшу съ неограниченными полномочіями. Дибичъ былъ страшный пьяница и за нимъ халъ постоянно казакъ съ холоднымъ пуншемъ на готов. Посл смерти Дибича, назначенъ былъ главнокомандующимъ Паскевичъ, которому и удалось наконецъ сломить революцію въ Польш. Паскевичъ сталъ творить тогда надъ побжденными поляками судъ и расправу: Уничтожена конституція, распущено польское войско, введенъ сильный русскій гарнизонъ въ Варшаву, тысячи сосланы въ Сибирь, конфискованы многочисленныя имнія и отобрано имущество. Большинство изъ конфискованныхъ имній пожалованы въ вид монарховъ дворянъ православнаго вроисповданія.
7
Слова Лунина: «Я вызжаю добровольно изъ Варшавы, какъ Вы сами знаете, а вотъ Вы, помяните мое слово, отъ того, что не хотли насъ послушать, не выберетесь добромъ изъ Варшавы.»
Николай помогалъ также и султану въ борьб противъ возставшаго вассала. За это султанъ обязался не пропускать иностранныхъ судовъ въ черное море. Николай былъ вообще любимцемъ то придворно-ханжески-набожной камарильи, сосредоточивавшейся при различныхъ европейскихъ дворахъ, въ особенности при Берлинскомъ. Они видали въ немъ естественнаго защитника Европейскаго абсолютизма и непримиримаго врага всякихъ революцій и когда 1849 въ Венгріи и Семигоріи вспыхнула революція, новый императоръ Австрійскій Францъ-Іозефъ, прибгнулъ къ помощи Николая, который, конечно, не замедлилъ ее оказать и только благодаря помощи Николая была подавлена Венгерская революція. Какъ описываетъ одинъ современникъ, русская армія возвратилась изъ венгерскаго похода и была въ восторг отъ венгерцевъ. Офицеры своими разсказами увлекли всеобщество. Вс восхваляли венгерцевъ и ругали нмцевъ. Русскіе чиновники давно привыкли ненавидть нмцевъ, которые отбивали у нихъ лучшія мста. Ненависть къ нмцамъ была такъ велика, что находились смльчаки, которые говорили, что вс бдствія наши происходятъ отъ того, что государи русскіе изъ нмцевъ.
Трудно было найти людей, которые могли бы такъ ловко говорить о подобныхъ вещахъ, какъ смльчаки того времени, они достигли виртуозности въ искусств быть вполн понятными для своей аудиторіи и всетаки ничего не сказать запрещеннаго. Въ особенности цари изъ нмцевъ составляли весьма скользкую, но за то весьма пикантную тему. Русскій народъ такъ остроуменъ, что погрузившись въ раболпіе по самую маковку, онъ не въ силахъ сдержать себя, когда его раззадорятъ и начнетъ козырять граціозными блесками на счетъ Бога и на счетъ Государя. Именно такой задоръ внесли съ собой офицеры, возвратившіеся изъ венгерскаго похода. «Цари изъ нмцевъ заставляли хохотать до упаду. Князя Рюриковичи, говорили остряки, были невжественный народъ, они икали и рычали за столомъ отъ рдьки и квасу; они были мужики и держали себя, какъ мужики, но за то же он были русскіе и по духу и по чувствамъ. При нихъ народъ былъ свободенъ, крпостнаго права не было, существовало вче и боярамъ и крестьянамъ, всмъ было хорошо. А какъ пошли эти татары да нмцы, Годуновы да какой то тамъ Гольштейнъ-Готорнскій домъ, неизвстно съ чего воцарившійся на Руси, такъ все пошло на выворотъ: народъ закрпостили, бояръ превратили въ царскую дворню; эти лакеи съ гордостью стали называть себя дворянами.