Николай II. Святой или кровавый?
Шрифт:
«Накануне окончания образования, перед выходом в Лейб-Гусарский полк, будущий император Николай II мог ввести в заблуждение любого оксфордского профессора, который принял бы его, по знанию английского языка, за настоящего англичанина, точно так же знал Николай Александрович французский и немецкий языки.
Остальные его познания сводились к разрозненным сведениям по разным отраслям, но без всякой возможности их применять в практической жизни. Воспитатель генерал внушил, что чудодейственная сила таинства миропомазания во время Св. Коронования способна была даровать будущему российскому самодержцу все необходимые познания»23.
Это
«Александра Викторовна Богданович, жена генерала от инфантерии, старосты Исаакиевского собора и хозяина одного из наиболее престижных и влиятельных салонов высшей петербургской знати Е. В. Богдановича, писала в дневнике 6 ноября 1889 года: наследник „развивается физически, но не умственно“. И даже отец Николая император Александр III отметил в 1892 году, когда наследнику было уже 24 года: „Он совсем мальчик, у него совсем детские суждения“»24.
По настоянию отца Николай участвовал в заседаниях Государственного совета – «почетной богадельне» для отставных чиновников. Вместе с отцом путешествовал по России и предпринял даже путешествие по миру. Как русские цари перемещались по своей стране, мы расскажем несколько позже, что же касается зарубежных визитов, то он сам жаловался, что надоело осматривать пагоды. Единственное, что ему нравилось, – это служба в армии. Правда, служба в гвардейских полках сильно отличалась от армейской, особенно для принца – но все же…
Александр Михайлович пишет:
«В Николае II рано начала развиваться большая любовь к военной службе. Эта служба, как нельзя лучше, отвечала складу его характера. Он был командиром эскадрона Лейб-Гусарского полка. Два года прослужил он офицером в Гвардейской Конно-артиллерийской бригаде. Ко всем своим обязанностям относился серьезно и добросовестно. Смерть отца застала его командиром батальона Л.-Гв. Преображенского полка в чине полковника, и всю свою жизнь он остался в этом сравнительно скромном чине. Это напоминало ему его беззаботную молодость, и он никогда не выражал желания произвести себя в чин генерала. Он считал недопустимым пользоваться прерогативами своей власти для повышения себя в чинах.
Его скромность создала ему большую популярность в среде офицеров-однополчан. Он любил принимать участие в их вечерах, но разговоры офицерских собраний не могли расширить его умственного кругозора. Общество здоровых, молодых людей, постоянной темой разговоров которых были лошади, балерины и примадонны французского театра, могло быть очень приятно для полковника Романова, но будущий российский монарх в этой атмосфере мог приобрести весьма мало полезного».
Веселая жизнь гвардейского офицера пришлась наследнику по душе. Вот выдержки из дневника. «12 января 1890. Встал в 10 1/2 ; я уверен, что у меня сделалась своего рода болезнь – спячка, т. к. никакими средствами добудиться меня не могут. <…> Катались на катке без Воронцовых. После закуски поехали в Александринский театр. <…> Отправились на ужин к Пете. Порядочно нализались и повеселились»25. Или: «31 июля 1890. Вчера выпили 125 бутылок шампанского. Был дежурным по дивизии»26.
«Балы, лакеи, юнкера»… Ну, и красавицы тоже – как же без них! Была в Петербурге такая балерина – Матильда Кшесинская, «коллекционировавшая» Романовых. Издатель А. С. Суворин писал в своем дневнике: «Наследник посещает Кшесинскую и е…т ее. Она живет у родителей, которые устраняются и притворяются, что ничего не знают. Он ездит к ним, даже не нанимает ей квартиры и ругает родителя, который
Все это для молодого гусарского офицера вполне естественно и заклеймению позором не подлежит. «Блажен, кто смолоду был молод». Один только нюанс: молодой повеса – сын императора, будущий хозяин огромной страны. Чем он занимался еще, кроме шампанского, балерин и присутствия на заседаниях Госсовета? Сведений нет никаких. Но, коль скоро мог позволить себе по 5–6 часов просиживать в доме любовницы, государственными делами наследник обременен не был…
Высокопоставленный чиновник того времени Владимир Гурко позднее воспроизвел в воспоминаниях слова управлявшего Морским министерством Н. М. Чихачева: «Наследник – совершенный ребенок, не имеющий ни опыта, ни знаний, ни даже склонности к изучению широких государственных вопросов. Наклонности его продолжают быть определенно детскими… Военная строевая служба – вот пока единственно, что его интересует»28.
Конечно, Александр, могучий богатырь, мог надеяться дожить до глубокой старости, и Николай, пробыв в наследниках лет до пятидесяти, постепенно, может быть, и освоил бы науку управления государством – но ведь всякое бывает!
И «всякое» случилось. Александр III умер в 1894 году, не дожив и до пятидесяти лет. На трон вступил Николай, которого отец до последнего времени держал за «ребенка».
И опять слово Александру Михайловичу:
«Каждый в толпе присутствовавших при кончине Александра III родственников, врачей, придворных и прислуги, собравшихся вокруг его бездыханного тела, сознавал, что наша страна потеряла в лице государя ту опору, которая препятствовала России свалиться в пропасть. Никто не понимал этого лучше самого Никки. В эту минуту в первый и в последний раз в моей жизни я увидел слезы на его голубых глазах. Он взял меня под руку и повел вниз в свою комнату. Мы обнялись и плакали вместе. Он не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что он сделался императором, и это страшное бремя власти давило его.
– Сандро, что я буду делать! – патетически воскликнул он. – Что будет теперь с Россиeй? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами…
Я старался успокоить его и перечислял имена людей, на которых Николай II мог положиться, хотя и сознавал в глубине души, что его отчаяние имело полное основание и что все мы стояли пред неизбежной катастрофой»29.
Как видим, Николай сам понимал, что не готов править. 31 декабря 1894 года он записал в своем дневнике: «Я без страха смотрю на наступающий год – потому что для меня худшее случилось, именно то, чего я так боялся всю жизнь!».
Каким человеком был Николай? По отзывам большинства современников – прекрасно воспитанным, безукоризненно вежливым, приветливым со всеми, никогда не выходил из себя, не повышал голоса, прекрасно одевался и танцевал. Баронесса Буксгевден писала о нем: «простой в обращении, без всякой аффектации, Он имел врожденное достоинство, которое никогда не позволяло забывать, кто он. Вместе с тем Николай II имел слегка сентиментальное, очень совестливое и иногда очень простодушное мировоззрение старинного русского дворянина… Он мистически относился к своему долгу, но и был снисходителен к человеческим слабостям и обладал врожденной симпатией к простым людям – в особенности к крестьянам»30.