Николай II
Шрифт:
10 (23) апреля Александра Федоровна написала письмо Анне, где сообщала о том, что маленькому лучше (в начале апреля Алексей простудился, начал кашлять, и в результате у него начались боли в паху; обострилась гемофилия), что ждут обыска, но дух крепок. «Сколько несчастных жертв. Невинные, но они счастливее на том свете. Хотя гроза приближается — на душе мирно — все по воле Божией. Он все к лучшему делает. Только на Него уповать». Больше никто никаких письменных весточек от царской семьи уже не получит. Письмо Александры Федоровны стало последним посланием последней русской царицы. Романовым оставалось чуть больше трех месяцев земной жизни.
Потом будут написаны тома различных сочинений,
В тот день, когда Александра Федоровна написала свое последнее письмо, в губернаторский дом явился новый красный комиссар В. В. Яковлев (Мячин), которого представил Е. С. Кобылинский. Встреча была непродолжительной, и новый начальник произвел неплохое впечатление на заключенных. Прошло два дня, и 12 (25) апреля состоялся второй визит, во время которого Николай и Александра узнали новость: завтра бывшего царя комиссар должен увезти, но куда — государственная тайна. Известие ошеломило.
Придя в себя, Александра сразу же заявила, что никуда мужа одного не пустит. Она подозревала, что ее опять хотят разлучить с Ники, чтобы принудить его сделать что-то недопустимое. Позже сказала Жильяру: «Хотят склонить его на что-нибудь дурное, внушая ему беспокойство за жизнь его близких. Царь им необходим; они хорошо чувствуют, что один он воплощает в себе Россию». После слез, рыданий и объяснений комиссар принял решение: едет Николай, Александра, дочь Мария, а также несколько сопровождающих. Остальные останутся в Тобольске и приедут на новое место, как уверял Яковлев, «недели через три».
Доктор Е. С. Боткин из беседы с комендантом узнал, что комиссар якобы готовится вывезти царя по приказу Ленина в Москву для суда над ним. Сам Кобылинский считал, что это отговорка, а на самом деле их решили отправить дальше. Он уверенно заявлял, что «никакого суда не будет, а прямо из Москвы повезут в Петроград, Финляндию, Швецию и Норвегию». Но почему решили разлучить семью? И здесь существовало объяснение: чтобы проще было преодолеть подозрительность непримиримых революционеров. Конечно, ничего похожего советская власть не планировала. Отпускать царя и его близких за границу большевики не собирались.
Вместе с царем и царицей уезжали: доктор Боткин, князь Долгоруков, камердинер Чемодуров, прислуга императрицы Демидова. Последнюю ночь в Тобольске Николай Александрович и Александра Федоровна не смыкали глаз и молча провели эти томительные часы у постели сына. 13 (26) апреля в 4 утра начали прощаться. Все рыдали,
Навигация пока не начиналась, и ехать следовало на лошадях. Еще глубокой ночью к губернаторскому дому подошла вереница крестьянских подвод для заключенных и охраны. Сидений никаких не было; надо было садиться на жесткое дно «крестьянского тарантаса», и лишь в последний момент догадались положить соломы. В первой телеге разместился Николай Александрович с Яковлевым, во второй Александра Федоровна с Марией, а далее — все остальные. В первый день сделали 130 верст по проселочным дорогам, пересекли реку Иртыш. Вечером остановились на ночлег в большом сибирском селе Иевлеве, все спали в просторной крестьянской избе.
Следующий день, 14 (27) апреля, был трудным. Погода была ясная, день стоял теплый. Но дорога была тряской, и Ники все время переживал за Аликс, которая впервые в жизни подвергалась таким тяжелым испытаниям. Он постоянно оборачивался, но мало что видел: Аликс сидела закутанная в платок и почти не поднимала глаз, изредка переговариваясь с Марией. В середине дня приехали в село Покровское. Здесь остановились; перепрягли лошадей. Вот они действительно на родине Григория! Проехали прямо рядом с его домом и в окне видели детей и жену. Александра перекрестила их…
Преодолев последние 80 верст, в тот же день, вечером, прибыли в Тюмень и сразу пересели на поезд, который двинулся на восток. Проснувшись и немного придя в себя, стали изучать пейзажи и названия станций. Николай Александрович, прекрасно знавший географию и хорошо ориентировавшийся на местности, определил, что поезд движется в сторону Омска. Начались догадки и предположения, куда их потом повезут: во Владивосток или в Москву. Мария несколько раз ходила беседовать с караульными, но охранники ничего не говорили. Хранил молчание и комиссар. На следующий день увидели, что едут в противоположном направлении, Яковлев сказал, что пункт назначения — Екатеринбург. В середине дня поезд остановился в поле, и заключенные почти два часа гуляли и отошли далеко от состава. Это была последняя в жизни царя прогулка без охраны.
17 (30) апреля утром прибыли в столицу Урала. Арестованным было дано строжайшее приказание из купе не выходить, занавески на окнах не поднимать. Так и сидели несколько часов. С улицы неслись крики и ругань между здешними и прибывшим комиссарами и их отрядами. В середине дня в дальнем тупике на товарной станции Екатеринбурга началась высадка. Царь, царица, великая княжна Мария и другие вышли из вагона и сели в поджидавшие автомобили. Сразу же тронулись и через четверть часа прибыли к огороженному дощатым забором каменному особняку на Вознесенском проспекте. Здесь русскому царю было суждено провести свои последние 78 дней.
Этот каменный дом, построенный за пятьдесят лет до того, принадлежал инженеру H. H. Ипатьеву, который в конце апреля был извещен Уралсоветом, что его владение реквизируется. В сторону Вознесенского проспекта дом имел полуподвальный и первый этажи, а в сторону сада был двухэтажным. Здесь была красивая деревянная веранда. Лестница между этажами насчитывала 23 ступени, что странным образом совпадало с числом лет царствования Николая II. Свое последнее жилище он описал в дневнике: «Дом хороший, чистый. Нам были отведены четыре большие комнаты: спальня, угловая, рядом столовая с окнами в садик и с видом на низменную часть города и, наконец, просторная зала с аркою без дверей».