Николай II
Шрифт:
Вскоре в этих собеседованиях стали участвовать и царские дети: сначала старшие (Ольга и Татьяна), а затем и все остальные. Царь и царица принимали Распутина и в своих покоях, правда, такие встречи бывали довольно редкими и проходили они под покровом тайны. А после серии скандальных историй они совсем прекратились. «Сибирский старец» скоро стал своим и для детей Николая II, воспитанных в духе глубокой религиозности, беспредельно уважавших и ценивших все то, что было дорого родителям. 25 июня 1909 года Ольга Николаевна писала отцу из Петергофа: «Мой милый дорогой Папа. Сегодня чудесная погода, очень тепло. Маленькие (Анастасия и Алексей. — А. Б.) бегают босиком. Сегодня вечером у нас будет Григорий. Мы все так чудесно радуемся его еще
Впервые разговоры о Распутине возникли в столичном высшем обществе в 1908–1909 годах. Передавали друг другу сенсационную новость: в царской семье появился советчик, родом из Сибири, какой-то мужик. Говорили, что раньше он был конокрадом, а потом стал сектантом-хлыстом. Слухи были неопределенные, никто толком ничего не знал, но тем не менее они вызвали озабоченность у должностных лиц. Дворцовый комендант В. А. Дедюлин счел своим долгом сообщить начальнику петербургского охранного отделения генералу А. В. Герасимову, что у «Вырубовой появился мужик, по всей вероятности, переодетый революционер», который бывает там в присутствии царя и царицы. Довольно быстро удалось установить, что к революционной среде Распутин отношения не имеет и что у него уже в это время существовала известная духовная близость с императорской четой.
Последнее обстоятельство обеспокоило министра внутренних дел и премьера П. А. Столыпина, поручившего товарищу министра внутренних дел и шефу корпуса жандармов генералу П. Г. Курлову установить за Распутиным наблюдение. Выяснилось, что в прошлом этого человека имелось немало темных страниц, а о его жизни циркулируют нелицеприятные слухи. Петр Аркадьевич прекрасно понимал, что нахождение около венценосца человека с сомнительной репутацией неизбежно будет дискредитировать его, тем более что об этом рано или поздно станет широко известно. Враги трона и династии получат еще один козырь.
Собранную информацию премьер решил представить царю. Объяснение произошло ранней весной 1911 года. В пересказе третьих лиц сцена выглядела следующим образом: император внимательно выслушал сообщение первого министра, поблагодарил и сказал: «Я знаю и верю, Петр Аркадьевич, что Вы мне искренне преданы. Быть может, все, что Вы мне говорите, — правда. Но я прошу Вас никогда больше мне о Распутине не говорить. Я все равно сделать ничего не могу». Точная дата разговора неизвестна, но 4 июня, за три месяца до трагической гибели «сильного премьера», царь записал: «После обеда имели радость видеть Григория по возвращении из Иерусалима и с Афона».
«Радость видеть» император редко с кем испытывал. И уж если этой эмоции нашлось место среди лапидарных и сухих ежедневных дневниковых записей, то, надо думать, состояние духа у него было действительно приподнятым. Что же произошло? Под воздействием каких чар находился самодержец? Неужели только хорошее знание Священного Писания могло так покорить сердце царя? Знатоков Священного Писания было много. Хватало и предсказателей. Распутин появился в числе многих, а остался единственным не только по этим причинам, которые не были определяющими. Как заметила А. А. Вырубова, царь и царица «верили ему, как отцу Иоанну Кронштадтскому, страшно ему верили; и когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбою помолиться».
«Роковой цепью», связавшей, как оказалось, навсегда, семью последнего монарха и Григория, явилась болезнь цесаревича Алексея. В конце 1907 года Распутин, оказавшись рядом с заболевшим наследником, «сотворил молитву», и положение малыша улучшилось. Прорицатель-целитель способствовал выздоровлению и по телефону, и такие эпизоды описаны очевидцами. Приведем один. В богатой петербургской квартире собралось небольшое общество. Пьют чай. Разговаривают. Старец наставляет. В разгар беседы раздается телефонный звонок из Царского, и к телефону подходит Распутин. Далее происходит следующий диалог: «Что? Алеша не спит? Ушко болит? Давайте его к телефону. Ты что, Алешенька, полуночничаешь? Болит? Ничего не болит. Иди сейчас ложись. Ушко не болит. Не болит, говорю тебе. Слышишь? Спи!» На этом разговор оборвался. Через несколько минут раздался
Истинным «стержнем» распутинского исторического феномена были отношения между этим прорицателем-целителем и императрицей Александрой Федоровной. Без них жизнь этого человека вряд ли стала бы тем, чем стала: роковым знамением Романовской династии. В оцепеневшем от страшных предчувствий сознании императрицы мало-помалу укрепилась уверенность, что «друг Григорий» — бесспорно «человек Божий», надежда и опора ее семьи, что под защитой его молитвы ее семье и России не угрожает опасность. Она это знала точно. Она это чувствовала своим сердцем, «которое никогда не обманывало».
При всей неприглядности разнообразных слухов и сплетен, окружавших Распутина, она видела его лишь с одной стороны. По словам дворцового коменданта В. Н. Воейкова, Александра Федоровна на него смотрела, как на «святого человека», которых «всегда любила». Из царских покоев он виделся правоверным христианином, ничего для себя не пожелавшим, а всегда печалившимся только о судьбе «простых людей» и просившим за униженных и оскорбленных.
За почти десять лет «неформальных отношений» царский друг ничего у монархов для себя не попросил. Императрица оставалась очень щепетильной в таких вопросах и всегда болезненно реагировала на попытки приближенных добиться определенных льгот и выгод. Ладанки, иконки, пояски, вышитые рубашки, платки, другие подобные мелочи и изделия домашнего рукоделия — это все, чем его одаривали в царской семье. Он, в свою очередь, посылал высочайшей своей последовательнице освященные куличи, пасхальные яйца, иконки, но главное, чему она всегда искренне радовалась, — напутствия и пожелания, даваемые лично или отправляемые по телеграфу. Кроме того, она ведь и на себе испытала удивительные целительные способности Григория. Он неоднократно избавлял ее от мигреней, снимал сердечные спазмы.
Распутин играл в жизни Александры Федоровны роль наставника-утешителя. А как иначе могла воспринимать любящая мать человека, спасавшего от гибели ее любимого больше всего на свете сына? Наверное, редкая женщина не стала бы боготворить того, кто нес такое счастье! Она была убеждена, что на это способен лишь истинный посланец Господа, заступничество которого перед Всевышним дает надежду на будущее.
Собственное понимание роли Распутина царица излагала в письмах мужу. В июне 1915 года Александра Федоровна написала: «Слушайся нашего Друга: верь ему, его сердцу дороги интересы России и твои. Бог недаром его нам послал, только мы должны обращать больше внимания на его слова — они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и советы». Она была убеждена, что «та страна, государь которой направляется Божьим Человеком, не может погибнуть». Она получила в лице Григория Распутина утешителя, в общении с которым обретала покой ее истерзанная за многие годы душа. Ему верила и как простому человеку, и как прорицателю.
Многократно разочаровываясь в людях, узнав на своем веку всю лживость и коварство людской молвы, она с каким-то сладострастным пренебрежением относилась к разговорам о недостойном поведении ее кумира, о бесконечных грязно-скандальных историях, в которых фигурировало это имя. Ну и что из того, что кто-то про него дурное говорит? Я же вижу, какое открытое у него сердце и чистая душа! Он столько раз помогал нашей семье! Его предсказания всегда сбываются! И наговаривают на него часто те люди, которые еще совсем недавно возносили до небес! Им не стыдно порочить человека только за то, что он не стал им служить, отказался стать исполнителем их воли! Как хорошо Григорий сам об этом рассказывал! И я ему верю, так как меня ведь нельзя обмануть, сердцем понимаю и чувствую людей! Его наставляет Господь, который всегда указывает единственно правильную дорогу. И то, что он оказался около царской семьи, — в том воля Всевышнего!