Николай Негодник
Шрифт:
Когда князь бросил копье и схватился с чудовищем врукопашную, по толпе пронесся дружный вздох и все притихли в ожидании развязки.
— Шкуру не хочет попортить, — со знанием дела прокомментировал кто-то.
— Ерунду городишь, — возразила толстая румяная баба с корзиной пирогов, продаваемых зрителям. — Запрячь он зверя хочет.
— Зачем?
— Знамо зачем — пахать на ем будет.
— Чего бы понимала, дурища! Сохи-то у яво нетути!
— Дык и не нада… Глянь-ко, кака у Горыныча мущинска справа, чай, не хуже пропашет, — упорствовала торговка.
— Тьфу ты, — плюнул ее сосед. — Вот те кака пахота на уме.
— А чо? Змей,
— Нутко цыть! — прикрикнул на охальников отец Мефодий, из-под руки всматриваясь вдаль. — Чего-то притихли.
Действительно, ратоборцы подозрительно утихомирились и уселись на поваленное дерево обсуждать неведомые зрителям вопросы. Минут двадцать сидели тихо-мирно, а потом князь неторопливо поднялся и с силой саданул Змея в удачно подвернувшуюся челюсть. И понеслось… Горыныч упал, прокатился по траве, нелепо взмахивая крыльями, потом вскочил и бросился на Николая. Тот увернулся, подхватил копье и ударил в чешуйчатую грудь. Стальной наконечник выбил сноп искр и соскользнул к земле. Чудовище отскочило в непонятном испуге и зарычало, выпуская из ноздрей дым.
— Ты чо, сдурел? — вполголоса, чтобы не услышали в городе, спросил Годзилка. — Чуть все хозяйство не покалечил, ирод. Я, может, еще жениться захочу. Когда-нибудь. И в рыло совать мог бы поосторожнее. Харя-то не казенная, чо!
— Ну, извини, — Коля сдул с носа повисшую каплю пота. — Просто удачно подвернулся.
— Мы так не договаривались. Больно же.
— Врешь.
— Вру, — согласился Годзилка. — Но мог бы и вполсилы. Мне твой волхв обещал…
— Кто, Серега?
Ящер прикусил длинный язык и непонимающе захлопал глазами. И даже умудрился изобразить на хищной морде искреннее недоумение.
— Гляди, князь, к тебе подмога идет!
— Зубы-то не заговаривай.
— Я серьезно.
Николай обернулся — по полю от города с яростным ревом неслось еще одно чудовище. Но не чешуйчатое, а покрытое черной пушистой шерстью, с горящими праведным гневом зелеными глазами. Оно издалека скалило длинные, в мизинец, зубы, и, судя по всему, твердо намеревалось вцепиться Годзилке в глотку.
— Ты ему прививки сделал? — забеспокоился Змей.
— Нет, а что?
— Так, к слову пришлось.
Коля пожал плечами. Какие еще, к лешему, прививки? Спасенный когда-то в Славеле котенок и без них прекрасно себя чувствует. А за четыре прошедших года и не болел ни разу. Наоборот — подрос, заматерел и вымахал так, что местные рыси в лесах удавились бы от зависти, если б могли. Городские собаки уважительно смотрели на кота снизу вверх и уступали дорогу. Названный поначалу просто и без затей Васькой, сейчас он носил гордое имя Басилевс. Для близких просто Базека.
— Князь, а князь… — Годзилка потихоньку отодвигался все дальше и дальше, — скажи ему, что я свой и еще пригожусь.
— На мясо, что ли?
— Не-е-е… А хочешь, говорить его научу?
Глава 6
Четверо всадников ехали чуть впереди основного отряда, стараясь, чтобы пыль, поднятая пехотой, не сильно досаждала. Сотни ног поднимали тучу, видимую издалека. Она висела в воздухе и скрипела на зубах, забивалась в щели и сочленения доспеха. Но это не портило хорошего настроения великолепного рыцаря. Шлем висел у седла, и на молодом усатом лице блуждала улыбка. Белый плащ опускался с плеча красивыми складками, но иногда расшалившийся ветер задувал
Графу Гуго фон Дигенгейму на слухи плевать. За спиной отряд из трех опоясанных рыцарей, и сам черт ему не брат. А может, и брат, что с того? Да еще пешие кнехты, сотни три. Да кто будет считать это мужичье? Сам Великий Магистр Ордена послал его к кочевникам заключить союз против появившихся в Татинце неведомых колдунов. Танкред Румийский сказал тогда на прощание:
— Запомните, граф, с городом делайте, что хотите, хоть совсем с землей сровняйте. Но захватите живьем этих двоих. Мне был знак из грядущего! Идите, граф. И кто знает, может быть, я сейчас разговариваю с будущим императором Священной Римской Империи.
От подобной перспективы захватывало дух. Магистр действительно мог видеть будущее, разговаривать с ним и даже пользоваться полученными знаниями. Орден вертел судьбами Европы, как вздумается. Короли, императоры, великие герцоги появлялись и исчезали по мановению руки. Золото Бафомета витало над миром, вызывая раздоры и междоусобицы. Восставшие против него умирали, в непокорные города приходила чума. А тут какой-то жалкий Татинец… Что он такое? Пылинка под ногами вечности. Растоптать! И опять под ноги, пусть знают свое место.
А колдовства граф не боялся. Ему, прошедшему посвящение, бояться ли диких скифов? Цепи и ошейники — вот их удел. Гуго фон Дигенгейм станет императором.
— Скоро город, сир, — барон Цвайгель хоть и не присутствовал при разговоре с Великим Магистром, но, подобно хорошей охотничьей собаке, брал верхним чутьем след предстоящих перемен и потому обращался с нужным подобострастием. — Осталось не более двух лье. Разрешите возглавить дозор, сир?
Гуго милостиво склонил голову. Он не то чтобы особо доверял пронырливому швабу, но это был единственный, кто выжил в варварской стране из посольства папы Григория Пятого. Одного их трех рыцарей подло повесили повелением татинского князя по смехотворному обвинению в убийстве смерда, а другой умер в Славеле от приключившегося в результате побоев воспаления мозговой железы. И только Цвайгель мог провести отряд мимо города, как назло лежащего на перекрестке самых удобных дорог. Черт побери! Как надоело тайком, по ночам, пробираться по землям проклятых схизматиков, где каждый простолюдин мнит себя равным по меньшей мере владетельному сеньору. Где нельзя развлечься, запалив корчму, без риска погибнуть под мужицкими топорами. Где служанки в ответ на шлепок по заднице ломают челюсти опытным кнехтам…
Мимо Славеля, о правителе которого тоже ходили не самые лестные слухи, их лесными тропами провел местный боярин Вечкан Чечевикович. Жадный старикан запросил за свои услуги сотню марок! Но, правда, снизил цену, когда узнал об истинной цели отряда. Видимо, и ему успели насолить татинские колдуны.
Барон отсутствовал полдня, а когда вернулся, его глаза чуть не вылезали из орбит. Сопровождающие Цвайгеля кнехты выглядели еще более испуганными и передвигались осторожно. Широко расставив ноги, отгоняя вьющихся вокруг кожаных штанов мух.