Николай
Шрифт:
Как естественно обжигало кончики пальцев каждый раз, когда мы соприкасались. Я жажду этого. Что означает огонь между нами - очевидный жар, который никогда не исчезнет.
Она притягивает колени к груди и обхватывает их руками. Тоже самое она сделала в тот раз, когда проснулась в моей постели. Она боится. Боится меня.
– Мне необходимо объяснить, почему я спрашивал тебя о том, что знает ли о тебе кто-нибудь еще. И почему никто не должен знать о нас...о том, что я чувствую.
– Что ты чувствуешь?
– шепчет она с придыханием.
–
– Но мне нужно рассказать тебе кое-что. И если ты хочешь узнать больше, я расскажу. Хорошо?
Она кивает, и я воспринимаю это как знак, ближе придвинутся к ней и взять ее руки в свои.
– Амели, Темные, Скотос особенные, они заклятые враги Лаво на протяжении многих десятилетий. Много, много лет назад они правили Луизианой. И были самой влиятельной семьей в заливе и держали в руках огромную мощь ведьм, практически неслыханную. На протяжении всей истории мой вид всегда вмешивался, когда определенные кланы становились крупнее и сильнее. Но Лаво.... они бы не отступили, особенно после того, как убили Мари. Ее семья, твоя семья, поклялись отомстить за ее кончину.
Большие, блестящие глаза Амели призывают меня продолжать. Я убираю прядь волос за ее ухо и притягиваю ее руки к своим губам, неглубоко вдыхая.
– По приказу моего отца, мы пытались убить их всех. То, что в книгах по истории называют Ураган в Ченьере Каминада в 1893 году самым смертельным штормом в истории бедствий Луизианы на самом деле работа Темных. Это была преднамеренная резня, убивали невинных женщин и даже детей. Лаво разрослись, словно раковая опухоль и Темные сражались, чтобы искоренить их всех. Однако некоторые спаслись и ушли в подполье, поэтому каждые несколько лет мы снова повторяем это. Пока все до последнего не исчезнут...
Тихий всхлип вырывается из ее груди, и она зажимает рукой рот, отчаянно борясь со слезами.
– Нет, - плачет она, ее рука заглушает мольбу.
– Не говори так. Я не верю!
Я притягиваю ее к груди и губами касаюсь макушки, хоть Амели и пытается вырваться из моих рук. Я просто хочу обнять ее. Мне необходимо это. Возможно сейчас я последний раз целую солнце.
– Прости, детка. Я. Я не хотел говорить тебе. Не хотел причинять тебе боль.
– Зачем? Как ты мог?
– Слезы текут по ее лицу, но я все же сдерживаю желание попробовать их на вкус. Я не хочу этого для нее, и не позволю, черт возьми, увидеть ей то, кем я являюсь на самом деле.
– Я не понимаю. Помоги мне понять зачем?
– Зачистка.
– Я не знаю, как по-другому сказать. Не важно, насколько сильно я хочу, чтобы это оказалось ложью, но истина не станет менее уродливой и отвратительной от этого. И это моя правда. Мое уродство.
– Ты можешь это остановить?
– спрашивает она, глядя на меня умоляющими глазами.
– Пожалуйста, умирают невинные люди. Их дома, их жизни! Ты можешь это исправить?
– Хотел бы я. Я здесь для того, чтобы отслеживать паранормальную активность в этом районе. Как только происходит скачок магии, я должен
– ...к массовому убийству людей. Стереть с лица земли мой город.
– Она отстраняется от меня и отворачивается.
– Мне нужна твоя помощь, Амели.
– Моя помощь?
– Она бросает на меня взгляд, в ее глазах отражается гнев.
– Ты хочешь, чтобы я помогла тебе, после того как только что признался, что устроил ураган, который снес мой дом?
– Да, - киваю я, глотая ком, образовавшийся в горле.
– Потому что если ты откажешься, то что-то произойдет. Что-то плохое. И если ты поможешь мне, то мы сможем избежать погибели.
– Ладно, - громко фыркает она.
– Скажи мне, что тебе нужно.
Я глубоко вздыхаю, неохотно вспоминая, как лицо Амели перекосило от отвращения.
– Был всплеск магии. Точнее некромантии. И это попахивает вуду Лаво. Некромантия сама по себе является основанием для...для массового истребления.
Я жду, когда она мне возразит, но она просто продолжает смотреть, с погасшим теплом в глазах. Я продолжаю.
– Ночью пока ты спала, тебе снился кошмар. Я пытался разбудить тебя, потому что ты испугалась, и когда я пытался, что-то или кто-то завладел твоим телом. Оно завладело твоей душой и языком. Оно говорило со мной.
– Чт...Что? Завладело? О чем ты говоришь?
– Черная магия, Амели. Лаво знают, что ты у меня. И что-то мне подсказывает, они хотят использовать тебя в качестве сосуда, который будет исполнять их волю.
– Бред, - парирует она, качая головой.
– Амели, послушай меня, - командую я, схватив ее за плечи.
– Ради мести, они готовы принести тебя в жертву. Они знают, что ты будешь убита и ни черта не сделают. Я не позволю этому случиться, Амели. Клянусь. Я не могу тебя потерять. Сейчас, когда я нашел тебя... я не могу потерять...
Ее губы дрожат, когда она нежно проводит ладонью по моей щеке.
– Хорошо. Я верю тебе. Скажи, что мне нужно сделать.
Я больше ей рассказываю о некромантии и истории о Лаво. Я делюсь секретами всего города, даже той информацией, которая известна только в близком круге.
Она внимательно слушает, кивает головой, так же верит мне, как я ей. Я делюсь с ней всем, даже тем, что заставляет ныть мою грудь от стыда. Она слушает, сжимая мою руку, и смотрит на меня с пониманием и прощением.
Я не заслуживаю этой девушки. Я никогда не заслужу право услышать ее смех или завладеть одной из ее добрых улыбок. Или чувствовать эти мягкие губы, ласкающие мои. Даже учитывая все это, я хочу ее. Она нужна мне.
Как каждую ночь до этого, мы лежим лицом друг к другу, деревья за окном отбрасывают тени на ее лицо.
– Ты никогда не говоришь мне, что чувствуешь, - шепчет она, ее веки тяжелые от усталости и изнеможения.
– Хочешь, чтобы я сейчас сказал?
– Нет, - отвечает она, зевая.
– Нет. Ты не должен говорить мне. Просто покажи.