Николай
Шрифт:
– Что именно?
– Я не знаю, - отвечает она, пожимая плечами.
– Сначала ты готов убить меня, и я ненавижу тебя, а потом...все меняется. Так легко, непринужденно и весело, и я на самом деле считаю, что вижу в тебе порядочного парня, а не какого-нибудь монстра. Потому что для меня, после того как я узнала тебя, ты не монстр. Ты не такой, как я ожидала.
– А чего ты ожидала?
– спрашиваю я, наклоняя голову.
– Безумный, высасывающий души, какой-нибудь псих, трахающий
Несколько недель назад, это оценка была бы к месту. Но мне не хватило духа сказать ей.
– Извини, что разочаровал тебя, милая.
– О, я не разочарована, - говорит она, качая головой.
– Я чувствую облегчение. Это отстойно спать рядом с каким-то безумным убийцей. Неловкий разговор.
Я вздрагиваю и уголки моего рта опускаются в гримасу, прежде чем могу себя остановить. Эти янтарные глаза сразу отмечают мою перемену настроения и Амели хмурится.
– Эй, что случилось?
– Ничего, - отвечаю я и резко качаю головой. Я не могу встретится с ее взглядом. Именно в тех глубинах я становлюсь самым уязвимым, самым честным.
– Нет, это не ничего. Ну же, Нико. Ты задал миллион вопросов, на которые я правдиво ответила. Теперь, если я сказала что-то обидное, ты должен мне сказать. Я не хочу, чтобы ты задушил меня во сне или еще что-то, потому что на меня сердишься.
– Она улыбается, но я не отвечаю.
– Я не причиню тебя вреда, хорошо?
– резко говорю я.- Я говорил тебе об этом. Так что забудь.
Амели отступает, растерянность и боль омрачают ее лицо.
– Ух, ты. Хорошо, извини. Я не это имела в виду. Это была плохая шутка.
Я качаю головой и снова отвожу взгляд, чувствуя отвращение к тому, что она видит во мне в данный момент. Она права, и я не заслуживаю ее.
Я даже не имею права дышать воздухом, который она вдыхает. Если я не могу быть честен сам собой, как я могу, черт возьми, быть честен с ней? Если я не могу принять того, кто я, как могу ожидать подобное от нее?
– Я должен рассказать тебе кое-что, - наконец произношу я, моя голова все еще повернута в сторону.
– Хорошо, - отвечает она тихим, напряженным голосом.
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю, позволяя страху и отвращению сгинуть. Если я хочу, чтобы Амели доверила мне сердце, я должен быть честен с ней. Я должен заслужить ее доверие. Я должен стать лучше, чем был прежде.
– Днем Варшан пришел за мной, у нас были кое-какие дела в Квартале.
– Я оглядываюсь на нее, в моих глазах мерцает раскаяние.
– Что, как предполагалось, должно было быть быстрым, обычным вмешательством в обращение... ко тьме.
– Хорошо, - снова произносит она, побуждая тем самым меня продолжать.
– Ты когда-нибудь слышала
Выражение абсолютного отвращения появляется на ее лице, отвечая на мой вопрос. Я даже не жду получить от нее ответ, откуда она его знает. Ответ может подтолкнуть меня на грань насилия.
– Нам дали наводку, что девочки Малкольма занимаются, запрещенной в этом городе черной магией. И пока мы были там что-то нечто особенное упало мне на колени.
Я пробегаю рукой по волосам и дергаю за концы от расстройства.
– Амели...Я узнал, что он не только эксплуатировал девочек, но он спал с некоторыми из них. Он был долбаным растлителем малолетних.
Амели ахает и от ужаса прижимает руку ко рту.
– Боже мой, - говорит она, принимая слова близко к сердцу.
– Боже мой, это ужасно! Как ты-...постой. Что ты имеешь в виду он был?
Я застыл на месте, удерживающий этими пронизывающими глазами, которые кажется раскрывают подноготную мою душу. Я не знаю, как сказать ей, я не могу подобрать слов.
Я десятки раз убивал без стыда и совести, без чувства сожаления. Я убивал ради власти, ради мести, черт возьми, я убивал ради удовольствия.
Но теперь...теперь, когда мною правит новоиспеченная совесть, я даже не могу найти в себе то, что заставит меня исповедать грехи, и неважно насколько оправданными они являются.
– Скажи мне, Нико... скажи, что случилось, - говорит Амели, чуть выше шепота.
Неуверенно она протягивает ко мне руку, серьезным взглядом спрашивая разрешения. Затаив дыхания, я все еще неподвижен.
Не потому что у меня какая-то фобия прикосновений - дерьмо, физический контакт все, что я знаю - а просто она меня трогает, она меня успокаивает.
Она показывает мне капельку ласки. И сейчас, когда ее рука покрывает мою, а потом скользит к моей ладони и наши пальцы переплетаются, я чувствую, как Амели ломает, разрывает меня.
Преодолевая каждую чертову защиту, которая имелась у меня, разрушая ее с помощью кувалды. Расстелившись перед ней, я слаб и беспомощен. Я единственный здесь буду умолять помиловать меня, находясь полностью в ее власти.
Мелкие золотистые искры сливаются с голубыми на нашей коже перед неизбежной смертью на медленном огне. Больно. Сладкая и мучительная агония блаженства. Это все то, что я никогда не знал, и то, что всегда хотел.
– Амели, - произношу я, голос скрепит глубоко внутри меня.
– Я убил его. Я убил этого больного сукина сына. И мне понравилось. Мне очень понравилось. И мне жаль.
Она молчит. Я даже не знаю, смотрит ли она на меня. Я вижу, что наши пальцы переплетены, это малая часть держится за... что-то. Что-то намного большее, чем мы вдвоем.