Николка Персик. Аня в Стране чудес
Шрифт:
Это для Ани и послужило выходом: она кинулась бежать и неслась до тех пор, пока лай щенка не замер в отдалении.
«А все же, какой это был душка!» – сказала Аня, в изнеможении прислоняясь к лютику и обмахиваясь одним из его листков.
«Как хорошо, если бы я могла научить его всяким штукам, но только вот – я слишком мала! Боже мой! Я и забыла, что не выросла снова! Рассудим, как бы достигнуть этого? Полагаю, что нужно что-либо съесть или выпить. Но что именно – вот вопрос».
Аня посмотрела вокруг себя – на цветы, на стебли трав. Ничего не было такого, что можно было бы съесть или выпить. Вблизи был большой гриб, приблизительно одного роста с ней; и после того, как она посмотрела под ним и с боков, ей пришла мысль, что можно посмотреть, не находится ли что-либо наверху.
Она, встав на цыпочки, вытянула
Глава 5. Совет Гусеницы
Гусеница и Аня долго смотрели друг на друга молча.
Наконец Гусеница вынула кальян изо рта и обратилась к Ане томным, сонным голосом.
«Кто ты?» – спросила Гусеница.
Это было не особенно подбадривающим началом для разговора. Аня отвечала несколько застенчиво:
«Я… я не совсем точно знаю, кем я была, когда встала утром, а кроме того, с тех пор я несколько раз менялась».
«Что ты хочешь сказать этим? – сердито отчеканила Гусеница. – Объяснись!»
«В том-то и дело, что мне трудно себя объяснить, – отвечала Аня, – потому что, видите ли, я – не я».
«Я не вижу», – сухо сказала Гусеница.
«Я боюсь, что не могу выразиться яснее, – очень вежливо ответила Аня. – Начать с того, что я сама ничего не понимаю: это так сложно и неприятно – менять свой рост по нескольку раз в день».
«Не нахожу», – молвила Гусеница.
«Может быть, вы этого сейчас не находите, – сказала Аня, – но когда вам придется превратиться в куколку – а это, вы знаете, неизбежно, – а после в бабочку, то вы, наверное, почувствуете себя скверно».
«Ничуть», – ответила Гусеница.
«Ну, тогда у вас, вероятно, другой характер, – подхватила Аня. – Знаю одно: мне бы это показалось чрезвычайно странным».
«Тебе? – презрительно проговорила Гусеница. – Кто ты?»
И разговор таким образом обратился в сказку про белого бычка.
Аню немного раздражало то, что Гусеница так скупа на слова, и, выпрямившись, она твердо сказала:
«Мне кажется, вы сперва должны были бы сказать мне, кто вы».
«Почему?» – спросила Гусеница.
Опять затруднительный вопрос. Аня не могла придумать ни одной уважительной причины, и так как Гусеница казалась в чрезвычайно дурном расположении духа, то она пошла прочь.
«Стой! – крикнула Гусеница. – У меня есть нечто важное тебе сообщить».
Это звучало соблазнительно. Аня воротилась.
«Владей собой», – молвила Гусеница.
«Это все?» – спросила Аня, с трудом сдерживая негодование.
«Нет», – сказала Гусеница.
Аня решила, что она может подождать, благо ей нечего делать: может быть, она услышит что-нибудь любопытное. В продолжение нескольких минут Гусеница молчаливо попыхивала, но наконец раскрестила руки, опять вынула изо рта кальян и сказала:
«Значит, ты считаешь, что ты изменилась, не так ли?»
«Так, – подтвердила Аня. – Я не могу вспомнить вещи, которые всегда знала, и меняю свой рост каждые десять минут».
«Какие вещи?» – спросила Гусеница.
«Вот, например, я попробовала прочесть наизусть: “Птичка Божия не знает…”, а вышло совсем не то», – с грустью сказала Аня.
«Прочитай-ка “Скажи-ка, дядя, ведь недаром…”», – приказала Гусеница.
Аня сложила руки на коленях и начала:
«Скажи-ка, дядя, ведь недаром Тебя считают очень старым: Ведь, право же, ты сед И располнел ты несказанно. Зачем же ходишь постоянно На голове? Ведь, право ж, странно Шалить на склоне лет!» И молвил он: «В былое время Держал, как дорогое бремя, Я голову свою… Теперь же, скажем откровенно, Мозгов лишен я совершенно И с легким сердцем, вдохновенно На голове стою». «Ах,«Это неправильно», – сказала Гусеница.
«Не совсем правильно, я боюсь, – робко отвечала Аня, – некоторые слова как будто изменились».
«Неправильно с начала до конца», – решила Гусеница, и за этим последовало молчанье.
Гусеница первая заговорила:
«Какого роста ты желаешь быть?» – спросила она.
«Ах, это мне более или менее все равно, – ответила Аня поспешно. – Но только, знаете ли, неприятно меняться так часто».
«Я не знаю», – сказала Гусеница.
Аня промолчала: никто никогда не перечил ей так, и она чувствовала, что теряет терпенье.
«А сейчас вы довольны?» – осведомилась Гусеница.
«Да как вам сказать? Мне хотелось бы быть чуточку побольше, – сказала Аня. – Три дюйма – это такой глупый рост!»
«Это чрезвычайно достойный рост!» – гневно воскликнула Гусеница, взвиваясь на дыбы (она была как раз вышиной в три дюйма.)
«Но я к этому не привыкла!» – жалобно протянула бедная Аня. И она подумала про себя: «Ах, если б эти твари не были так обидчивы!»
«Со временем привыкнешь!» – сказала Гусеница и опять сунула в рот кальянную трубку и принялась курить.
Аня терпеливо ждала, чтобы она вновь заговорила. Через несколько минут Гусеница вынула трубку, раз-два зевнула и потянулась. Затем она мягко слезла с гриба и уползла в траву. «Один край заставит тебя вырасти, другой – уменьшиться», – коротко сказала она, не оглядываясь.
«Один край чего? Другой край чего?» – подумала Аня.
«Грибной шапки», – ответила Гусеница, словно вопрос задан был громко, – и в следующий миг она скрылась из виду.
Аня осталась глядеть задумчиво на гриб, стараясь уяснить себе, какая левая сторона и какая правая. И так как шапка была совершенно круглая, вопрос представлялся нелегким. Наконец она протянула руки, насколько могла, обхватила шапку гриба и отломила обеими руками по одному кусочку с того и другого края.