Никому не говори…

Робардс Карен

И Мэтт тоже стал взрослым и мог в полной мере удовлетворить ее желания.

Карли поняла это в тот момент, когда их губы нашли друг друга. Сначала он поцеловал ее легко и осторожно. Его губы были твердыми, сухими и мучительно нежными, ее – мягкими и податливыми. Они вообще были полной противоположностью друг друга: Мэтт – высокий, большой и мускулистый, она —маленькая, хрупкая и нежная. Карли нравилась эта разница, нравилась та небрежная сила, с которой он легко мог поднять ее на руки. Всегда нравилась.

Как и его поцелуи.

Между тем его большие руки,

гладившие ее обнаженную спину, проникли под резинку и резким движением притянули ее совсем близко к нему. Доказательство его желания было явным и неоспоримым. Внутренний голос, пытавшийся доказать Карли, что ей не следует иметь с Мэттом ничего общего, пискнул и умолк. Горячая волна жара поднялась изнутри и растеклась по жилам, бешено пульсируя.

Как же давно она не испытывала ничего подобного.

– Скажи, что ты прощаешь меня, – прошептал он.

Рот Мэтта находился совсем близко, и ее губы ощущали тепло его дыхания. Карли собралась с силами, открыла глаза, затем открыла рот, собираясь сказать что-то вроде «никогда в жизни».

Он поцеловал ее снова, нежно и страстно.

За двенадцать лет он довел это искусство до совершенства, подумала Карли. Она пыталась не отвечать, но потерпела неудачу. Вонзив пальцы в плечи Мэтта, чтобы помешать рукам обвить его шею, она поддалась искушению и ответила на поцелуй.

Это был всего лишь поцелуй, но, бог мой, как же он целовался!

– Карли… – Мэтт прервал поцелуй и чуть отстранился. Его голос звучал более хрипло и глухо, чем прежде.

Она снова заставила себя открыть глаза. Его черные волосы были подстрижены короче, чем в юности, но все же оставались достаточно длинными, чтобы слегка виться. Пластырь, по-прежнему залеплявший его лоб, напоминал Карли, что многое изменилось, что в Бенто-не появились взломщики, что Мэтт, как ни дико это звучит, стал местным шерифом, что они оба взрослые и, как ни крути, совершенно чужие друг другу люди. Но тут она опустила взгляд и поняла, что Мэтт тоже разглядывает ее. Его глаза не изменились. Эти темные, глубокие озера с тяжелыми веками сулили ей чувственное наслаждение. И большой, красиво очерченный рот не изменился тоже. От него было невозможно отвести взгляд.

Она посмотрела на Мэтта, надеясь прийти в себя, но результат оказался противоположным. Мысль, которая должна была помочь Карли, только ухудшила ее положение: да, он был все тем же Мэттом. Но стоило Карли посмотреть на него, как слова «подлый сукин сын» сменились словами «это Мэтт». Это был Мэтт, по-прежнему невозможно красивый, сексуальный и лучше всех знающий, как доставить удовольствие женщине. Это был Мэтт, и лежать в его объятиях – что могло быть более естественным?

– Я прощаю тебя, – прошептала она, понимая, что падает в пропасть, и стараясь собрать силы, необходимые для того, чтобы вырваться из его объятий. Они лежали в глубоком кресле, прильнув друг к другу. Мэтт обнимал ее, крепко прижимал к себе, но, если бы она захотела, ей ничего бы не стоило просто встать и уйти. «Не могу, – тоскливо подумала она. – Может быть, чуть позже, но только не сейчас»

– Угу, – сказал

Мэтт и медленно улыбнулся. От этой знакомой улыбки в крови у Карли вспыхнул огонь. Она глубоко вздохнула и, подняв глаза, встретила его взгляд. Глаза Мэтта сверкнули, и он поцеловал ее снова – только еще мягче, нежнее, так, что у нее закружилась голова. Карли смутно понимала, что он нарочно сдерживается, специально мучает ее, чтобы заставить забыть обо всем на свете, но ей уже было все равно. Его тело было горячим, твердым и очень мужским. Отросшая щетина покалывала ее щеки и подбородок. Ей было хорошо. Так хорошо, что она задрожала от наслаждения.

Мэтт внезапно напрягся и задержал дыхание. А потом впился в ее губы так, как она мечтала много лет бессонными одинокими ночами. Горячий, влажный и алчный язык Мэтта проник в ее рот, наполнил его, столкнулся с ее языком, коснулся нёба, внутренней стороны ее щек и губ и заставил окончательно потерять голову. Жар, уже давно тлевший внутри, вспыхнул ярким пламенем. Карли обхватила руками его крепкую шею, закрыла глаза и с наслаждением ответила на поцелуй, пообещав себе, что остановится сразу после этого.

Но тут его руки снова пришли в движение. Кончики пальцев скользнули по ее ягодицам и там остановились.

Приятное покалывание в лоне сменилось тянущей болью. Длинные умелые пальцы и горячие широкие ладони оставляли огненные отпечатки на ее коже. Карли безумно захотелось, чтобы его пальцы впились в ее тело. Она пылко обняла Мэтта за шею, самозабвенно поцеловала и ближе придвинулась к нему, прижимаясь к оттопырившемуся передку его потертых джинсов. Мэтт прервал поцелуй и поднял голову. Изнемогавшая от желания, Карли, открыв глаза, обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Он тяжело дышал, глаза горели, грудь крепко прижималась к ее груди, а руки все сильнее стискивали ее плоть. Казалось, он так же изнывает от желания, как и она.

– Наверное, это не такая уж хорошая мысль, – хрипло сказал он, продолжая пожирать Карли взглядом и не делая попытки отпустить ее.

Чувствуя, как все в ней плавится под этим взглядом, Карли сделала глубокий вдох и только тогда смогла пролепетать:

–Наверное…

–Нам следовало бы… – Фраза осталась неоконченной. Мэтт еще крепче прижал ее к себе.

–Следовало бы… – едва переведя дух, повторила Карли.

И в этот миг он сжал ладонями ее ягодицы. Карли ахнула и едва не застонала от наслаждения.

– О боже, Мэтт… – Ощущение было таким острым, что она чуть не испытала оргазм. Но Карли сдерживалась и боролась изо всех сил, не желая, чтобы то, о чем она мечтала много лет, произошло так быстро. Мэтт всегда прекрасно знал, что она чувствует, о чем думает. Неужели он понимает, как она возбуждена? От этой мысли ее бросило в дрожь.

– Ты без трусиков, – незнакомым голосом сказал он. Карли только вздохнула и покачала головой. Не объяснять же, что никто не надевает трусики под пижаму.

Она чувствовала, как напряглись его руки, сжимавшие ее гладкие круглые ягодицы, и через секунду Карли обнаружила, что сидит на Мэтте верхом.