Никому не говори…
Шрифт:
При этой мысли Карли блаженно улыбнулась.
– Ты похожа на кошку, которая съела канарейку. – Мэтт посмотрел на нее с понимающей улыбкой. Вспомнив о том, чем они совсем недавно занимались, Карли поняла, что выглядит полностью удовлетворенной.
– Раз так, иди сюда, птичка. – Она лукаво прищурилась и облизнулась. Мэтт засмеялся и снова лег в постель.
Потом он оперся на локоть и мрачно посмотрел на Карли. Полностью расслабленная, довольная и счастливая, она сонно улыбнулась ему.
– Что? – негромко спросила она, видя, что Мэтт молча
Он взял прядь ее волос и намотал на палец.
– А как насчет «никаких обязательств»? Ты уверена? Карли задумалась.
– Ну, пожалуй, против пары обязательств я возражать не буду. Во-первых, я не хочу, чтобы завтра ты исчез с моих глаз. Во-вторых, ты можешь время от времени приглашать меня куда-нибудь, чтобы мне не нужно было клянчить приглашение на обед у славных парней вроде Майка. Но все остальное будет по-прежнему.
Он все еще хмурился.
– Кудряшка, это не твой стиль.
Она любила его до боли, любила так сильно, что могла смотреть на него часами, так сильно, что он навсегда остался бы в ее сердце, как бы ни сложились их отношения. И так сильно, что могла бы отказаться от него, если бы он выбрал свободу. В глубине его глаз таилась тень, и она знала, что это тень страха. Страха любовных цепей, которые будут тянуть его вниз и навсегда прикуют к своим обязанностям, к этому маленькому городку и к ней.
Он был готов, желал и мог дать Карли то «навсегда», которое ей требовалось. Но она прекрасно видела этот страх и не могла принять его жертву.
– Никаких обязательств, – решительно сказала она и поцеловала его. Больше они к этой теме не возвращались, и остаток ночи прошел не менее бурно, чем ее начало.
В половине восьмого утра температура воздуха составляла тридцать три градуса. Карли знала это, потому что слушала радио, когда машина выезжала из ангара.
Было бы неловко, если бы кто-нибудь увидел ее в том же белом платье, в котором она вчера днем уехала с Мэттом. Но эта мысль не могла испортить ей настроение. Она была довольна и счастлива, и хотя знала, что на свете есть чудовища, одно из которых хотело убить ее, но не могла заставить себя поверить в это. Во всяком случае, не сегодня утром, когда солнце лениво выплывало из тумана, по шоссе тянулись вереницы машин, люди торопились на работу, а Мэтт сидел рядом, чисто выбритый, благоухающий мылом.
Последнее было самым приятным.
И тут до Карли дошло, что Мэтт везет ее к себе домой. Цирк, в который превратилась вся прошлая неделя, готов был возобновить работу. Понимание этого подпортило ей настроение, если не сказать больше. Ее любовная жизнь воскресла из небытия и процветала, но все остальное катилось к чертовой матери, мрачно поняла Карли. Нет, подумала она, восстановила в памяти образ неумолимой железной леди, которая больше не желает быть хорошей девочкой, и решила, что с нее хватит.
– Мэтт, – твердо сказала она, – я хочу вернуться к прежней жизни.
Они стояли на перекрестке и терпеливо ждали, когда сменится сигнал светофора.
– Звучит
Карли смерила его взглядом, а когда зажегся зеленый свет и Мэтт собрался ехать в город, сказала:
– Сверни.
Он подчинился, но поднял бровь. – Куда?
– К моему дому. Мэтт нахмурился:
– Зачем?
– Затем, что я не могу так жить. Кто знает, когда ты сумеешь поймать человека, который напал на меня? А если никогда? Я не могу всю жизнь прожить в твоем доме, под постоянным домашним арестом. Мне нужно зарабатывать себе на пропитание, нужно начать свое дело и обжить свой дом. Я не могу отложить все это на неопределенный срок. И не хочу.
– Карли… – Внезапно его взгляд и тон стали смертельно серьезными. – Кто-то пытался убить тебя. Он все еще рядом. Я рассчитываю только на то, что он придет снова. Черт пебери, пока мы не узнаем, почему он тебя преследует, кто он и что все это значит, ты останешься одна лишь через мой труп. И не только в этом доме. Где угодно.
– Мэтт…
– Никаких «Мэтт». Я знаю, что говорю.
– К вашему сведению, мистер Господь Бог, если мы спим вместе, это еще не дает вам права командовать мной.
– Нет. Но я местный шериф, и ты находишься под моей опекой и защитой.
Карли насупилась. Мэтт ответил ей хмурым взглядом. А потом вздохнул.
– Я знаю, что тебе трудно. Это было бы трудно каждому, но самое большее, что я могу сделать, это обеспечить тебе охрану. Я бы переехал к тебе, но не могу находиться в особняке круглые сутки. Кроме того, дом у тебя очень большой. У меня тебе будет спокойнее. Мой дом меньше, и там все время куча людей. Людей, появляющихся неожиданно, так что этот малый ничего не сможет спланировать заранее.
– Ты уверен, что он совершит еще одну попытку? Но зачем кому-то убивать меня? – Это был крик души.
– Малышка, как только мы поймем, зачем, то тут же узнаем, кто он. А до тех пор, пожалуйста, сделай мне одолжение и пообещай, что будешь выполнять мои указания. Конечно, если не хочешь, чтобы у меня случился нервный срыв или сердечный приступ.
Мысль о том, что из-за нее у Мэтта может случиться нервный срыв или сердечный приступ, подействовала на нее сильнее, чем любой приказ. Карли смотрела на него и таяла. Она была глиной в его руках. Но Мэтту об этом знать не следовало.
– Хорошо, будь по-твоему. Но как только эта история закончится, договор потеряет силу. – Карли бросила на него воинственный взгляд, стараясь не показать свою слабость.
Они свернули за угол и увидели ее дом. Тот выглядел так нормально, что Карли вздохнула.
– Раз уж мы здесь, может, зайдем? Я хочу взять кое-что из одежды.
– Конечно. – Мэтт покосился на нее. – Мы уже сделали там все, что могли. Даже уборку. Но все равно не отходи от меня ни на шаг, ладно?
По спине Карли побежали мурашки. Если Мэтт так волнуется за нее – значит у него есть на это основания. Внезапно угроза вновь стала близкой и реальной.