Никому не скажем

Аверина Екатерина

— Я хотела на военного врача, но папа не разрешил, буду пробовать поступать в обычный мед, а там уже думать.

— А чего не спортивным? Это безопасно.

Выхожу из воды, подтягиваю второй шезлонг ближе к столику и разворачиваю также, как сделал Август.

— Клим занимается спортом? — спрашиваю у парня.

— Угу, — он, лениво прикрыв глаза, потягивает пиво из бутылки. — Лет с пяти. Нас отец вместе отдавал, но мне бокс не зашел, а младший брат втянулся. Меня больше по боевым прет, но для себя, на профессиональный уровень

я так и не вышел. Предпочел универ спорту. Вместе хреново сочетается. А ты?

— Да меня с детства тоже везде водили. Сейчас в Академии нас в обязаловку гоняют, но там спецкурс для МВД. Смесь из бокса, самбо, кикбоксинга и вольной борьбы.

— Тоже неплохо…

— Ай-яй! — раздается Стасин визг.

Дергаюсь. Август тоже подскакивает. Мышонок в воде, глаза огромные. Клим близко очень, касается ладонями ее лица. Ныряю к ним. Август за мной.

Подплываем. Оттесняю младшего Зорина от сестренки. Заглядываю в перепуганные глаза.

— Что случилось? — сам вытираю воду с ее лица.

— Все нормально. Испугалась просто.

— Мы плескались, и она с бортика соскользнула. Сразу с головой под воду. Я, капец, испугался!

— Ты чего, мелкая? — улыбаюсь, бережно прижимая ее к себе. — Плавать разучилась?

— Я неожиданно падать никогда не умела, — ворчит она, обнимая меня за торс.

Прижимаюсь ее чуть сильнее, касаюсь губами лба. Чувствую, как ее прохладные пальчики машинально скользят по позвоночнику. В висках начинает тарабанить ускоряющийся пульс. Делаю вдох, отпускаю Стасю и погружаюсь с головой под воду.

Мне же нельзя чувствовать к ней то, что я чувствую. Совсем нельзя. Мы — семья. Как можно заводиться за секунду на члена семьи? Какого хрена вдруг?

Долбанный извращенец!

Она девочка совсем, а я избалованный, испорченный женским вниманием засранец. Мне кажется, я одними этими мыслями ее пачкаю, а я не хочу. Бля, я просто не имею права на все это.

Бредятина какая-то!

Легкие горят. Выныриваю, хватаю ртом воздух. Глаза заливает водой, а на «берегу» у бассейна разворачивается новое действие. Лицо Августа забавно вытягивается, глядя на вернувшегося к нам Клима.

Шустрый парень, однако!

У младшего Зорина в руках какое-то очень дорогое бухло и стаканы. Он сгружает все это на столик. Я выбираюсь из воды.

— Ты сдурел? — рассматривает бутылку Август. — Отец нас на елке за яйца за нее подвесит. Это ж коллекционка. Подарок!

— Я тебя умоляю, — хулигански закатывает глаза к потолку Клим, забирает у старшего брата бутылку и скручивает крышку. — Мы чуть-чуть. Разбавим, я в коробочку поставлю, и она еще лет пять там будет стоять нетронутая. Бухло нужно, чтоб его пить, а не чтобы смотреть!

— У тебя вообще спортивный режим! — рявкает на него Август.

Стася сидит на шезлонге, завернутая в полотенце, и улыбается, глядя на парней.

— У меня стресс! Я чуть девочку не утопил. Случайно! — косится на меня.

И

мы все срывается на громкий хохот. У него еще глаза такие. Голубые и честные! Пиздец! Сдержаться оказалось невозможно и коллекционный алкоголь полился по стаканам. Даже Стасе плеснули на донышке, чтобы попробовала.

По «чуть-чуть» не получилось. На третьей порции Клим притащил надувной матрас, кинул его на воду, выпил, взял свой вейп, и отправился плавать на матрасе по бассейну, выпуская ароматизированный пар в потолок.

Стася с любопытством наблюдает за ним, я всеми силами стараюсь сосредоточиться на разговоре с Августом. Приятное, немного обжигающее тепло тянется по венам, опьяняет, кружит голову.

Мелкая идет купаться. К ней тут же подкатывает Клим на своем матрасе. Предлагает вейп, она крутит головой, отталкивает от себя эту «черепаху Тортилу» и плывет к другому бортику.

Зорина стало слишком много вокруг нее. Эта девчонка не может не цеплять. И Клима проняло от ее улыбок и искренности. Как парня я его отлично понимаю. Тем более они ровесники. Им просто весело вместе и есть общие темы для разговора.

«Это я сейчас себя уговариваю?» — приходит забавная мысль. — «Да ты же горишь от ревности, Шолохов! И она ни хера не братская!»

Пока младшие веселятся в бассейне, мы с Августом допиваем коллекционный алкоголь его отца. Меня вроде чуть отпускает весь этот бред. Иначе не назовешь.

От свежего воздуха, после парной и бухла к часу ночи глаза уже почти не открываются.

Сонно разбредаемся по комнатам. Наши со Стасей опять по соседству. Я ложусь на свою кровать и слушаю, как за стеной льется вода. Моя пьяная фантазия играет со мной в очень жестокие игры. Закрываю глаза и позволяю себе утонуть в ней, обещая, это всего на пару секунд, а потом я снова стану адекватным старшим братом.

Я знаю на ощупь бархат ее кожи. Хочется попробовать на вкус. Хочется, чтобы сейчас ее эмоции были только для меня. Мы бы смяли к чертям эти влажные простыни. Я был бы первым. Это я тоже отлично знаю…

От силы возбуждения хочется застрелиться на эти же несколько секунд, на которые я допустил в своей голове подобное.

Тяжело сглатывая, поднимаюсь и брожу туда-сюда по комнате, пытаясь переключиться. Бесит, что дело не в физическом желании. Меня тянет в соседнюю комнату совсем иначе.

— Не бухать больше! — рявкаю на себя. — Дебил, блядь! Нельзя тебе ее трогать! Твои функции рядом с ней исключительно братские. Отец кастрирует без наркоза за такое.

Криво усмехнувшись своему отражению в стекле, иду просто проверить, все ли у нее хорошо и легла ли моя мышка спать. Это же как раз братская забота. Я сотню раз так делал.

Тихо стучу в соседнюю дверь, чтобы не напугать. Ответа нет, и я захожу. Стася не спит. Воткнув наушники, сидит на мягком подоконнике, согнув ноги в коленях, и смотрит на зимнюю ночь, подсвеченную теплым желтым светом.