Никто, кроме тебя
Шрифт:
– И то, что я услышала, было совсем не смешно, Клаудио. Поверь! – обиделась она на шутку мужа. – Антонио говорил, что не хочет, чтобы в доме оставался человек, который хотел убить его.
– Правда? – оживился муж.
– Да, правда, а потом Оскар сказал, что Ракель преступница. Антонио, конечно, это отрицал и сказал, что не допустит, чтобы с ней плохо обращались.
– Значит, Оскар так и сказал, что Ракель преступница?
– Да, да, именно так, Клаудио. И еще добавил, что в этом нет никаких сомнений.
– А кого имел в виду Антонио, когда
– Я не расслышала… И вскоре Антонио вышел. Я потом спрашивала у остальных, что случилось, но они ничего мне не сказали. У них были такие лица! Клаудио… Антонио спустился с Ракель и опять ушел в кабинет. Ему позвонил Пабло Мартинес из Гвадалахары. Ракель была сама не своя, словно стыдилась чего-то. Виктория и Оскар с ней не разговаривали. А Макс все смотрел на нее. Так смотрел!..
– А потом что? – любопытствовал Клаудио.
– Потом Антонио снова вышел из кабинета. Все будто ждали, что он скажет. Оскар спросил, о чем он говорил с Пабло Мартинесом, и он ответил, – ни о чем… Взял Ракель под руку и они ушли.
– Ладно… А что потом говорили остальные?
– Да, ничего… Оскар сказал, что у Антонио… с этой была какая-то проблема. Но сколько я не настаивала, они мне ничего не сказали. Что бы это все могло значить? Как ты думаешь?
– Знаешь, что я думаю, Камила?..
– Что?
– Что это Макс хотел убить Антонио.
– Ты в своем уме? – вскочила с кресла Камила. – Этого не может быть!
Антонио не понимал, как он мог так влюбиться в эту девчоику, продавщицу магазина готового платья в Гвадалахаре. Он не раз думал об этом и приходил к выводу: как же неисповедимы пути Господни… Еще пару месяцев назад он не знал о ней ничего, а теперь его душа полна нежности к ней, ему хочется носить ее на руках, быть предупредительным, делать ей все время что-нибудь приятное. Он часто спрашивал Ракель, правда ли, что и ее чувство взаимно. Она отвечала долгим горячим поцелуем на все его сомнения. Сколько раз он влюблялся раньше – спросила его однажды Ракель. Как в нее – ни разу, потому что никто прежде не значил для него столько, сколько значила она теперь. Ее интересовало, как он поступит с Максимилиано. – Он останется здесь. Потому что отец Антонио и Виктория очень любили друг друга. Когда Виктория с сыном приехали в этот дом, ему, Антонио, едва исполнилось четырнадцать лет, а Камила была маленькой девочкой. Виктория стала для них настоящей матерью и, если он выгонит Макса, она будет очень страдать, чего нельзя допустить: она не заслужила такого отношения… Верит ли он в вину Макса? К сожалению, нет никаких доказательств. Есть только одни слова: слово Ракель против слова Максимилиано. Он, Антонио, верит ей больше, чем ему… Но почему после этого разговора плачет его любимая, почему?
– Потому что я люблю тебя, люблю, Антонио! – было ее ответом.
С каким трудом он оставлял ее объятия, их комнату, где все дышало их любовью. Но, к сожалению, звали дела, офис, и он должен был оставлять ее.
Она проснулась от того, что он долгим взглядом смотрел
– Ты уже уходишь? – Ракель открыла глаза.
– Мне нужно на работу…
– Почему ты меня не разбудил, Антонио?
– Мне нравится думать, что моя жена еще в постели… Ты такая красивая… Ракель.
Она нежно обвила его шею руками, приподнявшись с подушки.
– Я люблю тебя… Люблю…
– Лучше ничего не говори, а то я никуда не уйду.
– Я бы этого очень хотела.
– Я тоже…
– Антонио, это ведь не кончится, правда? – Ракель потерлась щекой о его щеку.
– Нет, конечно. До свидания… Увидимся в полдень.
– Антонио, а что ты скажешь Виктории? – остановила она его своим вопросом, когда он был уже около двери.
– Просто, что люблю тебя.
– Но, Антонио…
– Ни о чем не беспокойся… Прошу. Я все беру на себя.
Он шел от нее по лестнице, ведущей вниз, в гостиную, а в голове все еще звучали ее слова: «Я люблю тебя… люблю», перед глазами стояло ее сияющее от счастья лицо.
– Антонио, ты уже уходишь? – Блаженное состояние его души было прервано вопросом сеньоры Ломбардо. Рядом с ней стоял Макс. Улыбка сползла с губ Антонио, глаза сделались настороженными, ждущими. На брата он посмотрел, как на пустое место.
– Да, я в офис, Виктория. Знаешь, ты и Оскар считаете, что Ракель не заслуживает доброго отношения…
Я не хочу спорить с вами по этому поводу. Ты знаешь, что такое любить кого-то. Ты любила моего отца больше двадцати лет… Я люблю Ракель, она такая… а, ладно! – махнул рукой Антонио. – Я только хочу, чтоб ты знала, я никогда еще не был так счастлив. Пожалуйста, не обижай ее, если не ради нее… то ради меня.
Едва за Ломбарде закрылась дверь, как в гостиной зазвонил телефон. Макс сорвался с места, прошипев вдогонку Ломбарде:
– Да он просто идиот! – и схватил телефонную трубку. – Посмотрим, сколько продлится этот каприз!.. Да, да, я слушаю. Да, это дом Ломбарде Как вы сказали? Тесть моего брата, сеньор Саманьего, в полицейском участке? Да, спасибо! Мы сейчас же выезжаем!
На лице Максимилиано заиграла злорадная ухмылка. Арестован этот забулдыжка, их новый родственничек дон Даниэль. Вчера вечером он задержан в каком-то сомнительном заведении: кажется, у него не оказалось денег, чтобы расплатиться, устроил скандал в пьяном виде.
– Боже, какой ужас! Чего ты смеешься, Макс? Нужно скорее что-то делать! – торопила сына Виктория. – И постарайся, чтобы это не попало в газеты… Какой ужас, как же так можно?
Виктория опустилась на диван.
О, с кем породнился ее сын, ее любимый Антонио… Виктория постучала в дверь комнаты Ракель, сказала, что ее отец находится в полицейском отделении – туда поехал Макс, чтобы все уладить. Как попал туда? Кажется, решил повеселиться, задержали чуть ли не в каком-то притоне… Боже, какой стыд!.. Нет, Антонио не знает, он тоже уехал…