Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза
Шрифт:
Система, при которой тот, кто сегодня у власти, становится неподсудным, а все его окружение получает возможность вседозволенности. Человек из оппозиции должен либо предать своих, либо добиваться ликвидации существующей власти, не ее смены, это невозможно, а именно ликвидации. Поэтому в России постоянно кто-то кого-то ликвидирует. В середине XVIII века ликвидируется боярство. К началу XX века фактически ликвидируется дворянство, а после революции 1917 года ликвидируется буржуазия. Причем, это не был плавный переход из одного состояния в другое. Это была смена аппарата власти по вертикали, новая власть поднималась «из грязи в князи», и хоть каждая новая власть начинала свою работу с одного и того же, с воровства, но для того, чтобы удержаться, она вынуждена укреплять Государство.
Стабильным является государственное устройство, при котором власть медленно модернизирует традиции, медленно пытается что-то менять, даёт народу долго присматриваться к государственной «эволюции» делая для него всю законотворческую информацию доступной.
В России все наоборот. Власть соображает быстро, законотворческий процесс не прекращается ни на минуту, народ об этом творчестве вообще ничего не знает, да ему это и не надо, потому что он раз и навсегда понял, что «закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло». К сожалению, это историческая традиция. Это единственная хорошо отработанная Российская технология (ноу-хау), главной целью которой является на «этом постоянном безобразии» воспитание долготерпимости у народа. И это всем выгодно. Власти выгодно потому, что она ни за что не отвечает, живёт в своё удовольствие в так называемом «имперском борделе». Народу выгодно потому, что он эту власть ни во что не ставит. И пока одна правит, а другая уже готовится ее свергнуть, гуляй «голь перекатная».
Но кое-кто понимает, что менять власть легко, но грабить всё без остатка можно только при долготерпимости «горячо любимого» народа (пусть даже эта новая власть – суть самого народа). Поэтому кто-то воспитанию долготерпимости народа уделяет издавна огромное значение».
Даурия оказала на Сергея неизгладимый след. По ночам он часто стал в полном одиночестве напиваться «вдрызг» составляя знаменитые забайкальские коктейли из всех горючих жидкостей, оказавшихся под рукой, Но именно в Даурии он познавал настоящие грани российской военной службы и российской жизни. Эта служба была неотделима от остальной жизни России. Действительно, у России есть только два союзника. Это её армия и её флот. Но сразу это трудно понять.
Часть вторая. Будни СССР
Глава 4. Армейские будни
В армии Сергей нашёл многое из того, что искал, думая о смысле жизни. Тело его кормили, тренировали и выгуливали. Мозги тоже тренировали и постоянно тестировали на умение выживать. Что касается души и её участия в поиске смысла жизни, то о душе он почти забыл, ей просто не за что было зацепиться. Служба и быт были поставлены на рельсы дисциплины. Расписаны были все дни, все часы. Служба чем-то напоминала белку в колесе. Одно и то же выполнение одних и тех же обязанностей день за днём. Стоило допустить халтуру или слабину в выполнении служебного долга, как сразу начинались проблемы не только у него, но и у других. Смысл жизни был ему вполне понятен: долг, служба, ритм.
И вдруг, именно вдруг, вся его налаженная жизнь рухнула. Оказалось, что кухонные разговоры по поводу развала империи СССР – это правда. Просто та воинская часть, в которой он служил, была слишком далека от всех столиц, и о тех, кто в ней служил, забыли.
Его часть была в самом дальнем Забайкалье, а миграция народов началась на Запад. Обязательные замены по выслуге лет в определённых местах прекратилась, служивые люди стали массово увольняться и тоже уезжать на Запад. Сергей ещё держался. В том, войсковом товариществе, которое его окружало, было много офицеров, одно знакомство с которыми можно было считать за счастье. Несмотря на их молодость, он каким – то странным образом чувствовал это и называл всех своих братьев по оружию «старыми» и мудрыми забайкальскими воинами. Им это нравилось, и они дружно продолжали тянуть «служивую лямку». Но «чумовая» среда разваливающейся
Запад России был «забит» до отказа. Сама служба в западных округах требовала огромных денег на постоянные взятки или такого же огромного воровства. Выдерживали эти новые «воинские отношения» далеко не все. Тех, кто не выдерживал, переводили всё дальше и дальше….
Но это уже были потерянные для чести и армии люди. Они знали, как выстраиваются «отношения» на самом верху, ни во что не верили и воровали. Наплыв этих офицеров был равносилен налёту саранчи. Перестали выплачивать и должностные оклады, так как все выделяемые бюджетом деньги армейскими финансистами под прикрытием «группы столичных товарищей», называемой в офицерской среде «райской группой», сразу же вкладывались в товар. Должностные оклады выплачивались по мере реализации товара. Никто сильно не роптал, так как служба фактически прекратилась, а плату за безделье можно и подождать, как говорится «честь имею».
Из служебных обязанностей у Сергея осталась одна – дежурство по части. В караулы ходили младшие офицеры и прапорщики. Их часто не меняли по два, три дня. В караульные помещения водили женщин. В караулках давно пили.
Солдатский досуг проходил примерно также. В казармах пытались установить ночное дежурство офицеров, но инициатива не прижилась. Солдат было мало, а те, кто ещё оставался в сокращаемых частях, ночевали где угодно, только не в казармах.
Это было очередное, похожее на все остальные дежурства той поры. Сергей сидел в прокуренной «дежурке» и играл в карты со своим помощником. Чередой в «дежурку» шёл «служивый народ» с докладами о том, кто что и где сдал – принял. Доклады он почти не слушал. Слух его обострялся только при слове «оружие». Оружие оставалось единственным материальным средством, за пропажу которого можно было понести серьёзное наказание, вплоть до увольнения из армии.
Оружие пропадало везде и повсеместно, но можно было быть уволенным из армии «достойно» при краже по «согласованию», а можно было «вылететь» по «недосмотру» без всяких льгот. Сергей неплохо знал историю. Он знал, что сюжеты повторяются и, как ему казалось, на каждом витке спирали, несколько «мягче», чем на предыдущем. Он знал, что ХХ век начался с того, что «белых офицеров», отдававших долг своей стране в таких же далёких и глухих гарнизонах, как тот, в котором он служит теперь, властный клан той поры «развёл» значительно хуже, чем очередной властный клан конца ХХ века разводит «красных офицеров». Тех просто стреляли, этих сокращают – прогресс на лицо.
Но Сергей был чрезвычайно наблюдателен, его «на недосмотрах» развести было практически невозможно. На слово «оружие» он реагировал в силу прекрасной выучки и некоторых знаний, что это за «игрушки» и насколько они могут быть «вредны» и «проблемны». Докладывал начальник караула: «Охраняемый объект №, опечатан печатью № и т. д., замки в порядке, ограждения не нарушены и т. д.». Сам себе доложил, сам у себя принял. Сергей проводил его словами: «Ну, спи дальше».
Начальник караула, вместе с часовыми отвечали за печати на дверях и ангарных воротах. Что за ними, их совершенно не касалось. Сергей служил давно и прекрасно знал, что нет такого закона в России, который нельзя было бы нарушить, если дан приказ. Приказ «воровать» был дан, и «армейскую материю» защищали только пластмассовые слепки печатей на дверях и воротах. Вся дежурная служба за них и отвечала.
Игра в карты помогала коротать время. Удачно сбрасывая прикуп, он слушал очередного «докладчика» – прапорщика дежурившего по автопарку. Утром он доложил, что ночью из автопарка «угнали» автомобиль. Сергей сразу же доложил дежурному на «верх». На «верху» его в шутку спросили: «Кто продал и за сколько?». Теперь этот же прапорщик «вспомнил», что на автомобили находился миномёт с полным боекомплектом.
Сергей с трудом сдержал гнев. Настроение было испорчено. Душа проснулась и металась: «Сколько же это может продолжаться? Всё продали: корабли, самолёты, танки, Родину».