Никто не хотел убивать
Шрифт:
— Но у него же еще было, в заначке…
— Было, да видать сплыло, — угрюмо заметил Турецкий, который, судя по его голосу, уже взваливал на себя всю вину за то, что сразу же не закатал своего крестника в наркологическую клинику. — Сева, как друга прошу… перехвати этого мудака! Что-то сердце у меня не на месте. Уже не помню, когда болело, а тут вдруг… когда Шумилов позвонил…
— Прими валидольчику, — посоветовал Голованов. — И еще… Судя по всему, твой крестничек уже засек мою тачку, и как только я нарисуюсь в поле зрения, постарается уйти
— Плетнев сгодится?
— Вполне! Пускай подъезжает к дому Шумилова и ждет меня во дворе. Если что, буду с ним на связи.
— Ну, с Богом! — пробормотал Турецкий, однако Голованов уже не слышал его.
Этим пробкам, казалось, не будет конца. И на тот отрезок по забитому машинами Кутузовскому проспекту, который можно было бы даже пешком пройти менее чем за час, у Голованова ушло минут сорок, и когда он въехал, наконец-то, во двор дома, где отоваривался порошком Игнат, приметный мотороллер уже тосковал у подъезда без своего хозяина, и вокруг него крутились ребятишки, завистливо причмокивая при этом.
— Слушайте, хлопцы, давно уже эта хреновина стоит здесь? — поинтересовался Голованов, выбираясь из своей, виды повидавшей тачки.
— Это у тебя твой броненосец… хреновина, — отозвался кто-то из особо продвинутых «хлопцев», — а это… — И он вздохнул обреченно, видимо не надеясь на то, что в ближайшие годы сможет покрасоваться перед своими корешками таким же красавцем-мотороллером.
— Ладно, извини, что задел твои самые лучшие чувства, — хмыкнул Голованов, невольно покосившись при этом на свою «иномарку», которая действительно имела весьма нетоварный вид. — Так как насчет хозяина этого красавца? Давно ушел?
— Да уже с полчаса, наверное, — отозвался довольно шустрый пацаненок и добавил тут же: — Скоро, пожалуй, выйдет. Он сюда часто приезжает… в сто пятую квартиру.
— Заткнись, Федула! — оборвал его тот, что был постарше, и, схватив пацана за руку, потащил его за собой в глубину двора, под липы.
«Значит, сто пятая!» — отметил про себя Голованов и присел на скамейку, что стояла у подъезда, размышляя, как быть дальше.
Затягивать эти игры с Игнатом уже не имело смысла. Если до нынешнего дня Сева еще надеялся на то, что у них есть хоть какой-то временной люфт, чтобы провести оперативную разработку «сто пятой» квартиры, то теперь… Теперь уже надеяться было не на что — Игнат, судя по его поведению, довольно крепенько подсел на наркоту, он мог сломаться в любой момент, и тогда уже…
Дай-то Бог, чтобы сейчас удалось перехватить парня!
Он достал было мобильник, чтобы заручиться поддержкой, и в этот момент ив подъезда выскочила немолодая уже женщина с сумкой в руках. Увидев сидевшего на скамейке мужчину, она бросилась к нему, и еще до того, как она выстрелила скороговоркой первые слова, Голованов понял, что случилось, пожалуй, то, чего он боялся более всего.
— Мужчина!.. Вы… вы могли бы помочь? Или, может, в «скорую» позвоните? Там… на площадке второго этажа… парень
Голованов вдруг почувствовал, как у него нервным тиком дернулся правый глаз, и он почти выкрикнул первое, что пришло на ум:
— А он, парень этот… он в шлеме?
— Да! Кажется, да… Там рядом валяется что-то.
Трясущимися руками женщина набрала код, Голованов рванул на себя входную дверь и уже через секунду стоял на лестничной площадке второго этажа.
На выложенном кафелем полу действительно лежал Игнат, в неестественно скрюченной позе, откинув за голову руку, в которой он все еще сжимал свой шлем.
— Господи!
Склонившись над Игнатом, Голованов разлепил ему веки, проверил пульс.
— Ну что, жив? — раздался сзади все тот же женский голос.
— Вроде бы как живой! — отозвался Голованов, набирая номер мобильного телефона Плетнева. — Антон? Это Голованов. Ты сейчас где?
— Въехал на Кутузовский, скоро буду у Шумилова.
— Значит, слушай сюда! Забудь про Шумилова и срочно двигай дальше по Кутузовскому. Запоминай адрес! Нужна твоя помощь! Буду ждать тебя во дворе!
— Что… случилось что-нибудь? С Игнатом?
— Случилось! Вроде бы как передозировка. Боюсь, как бы он до приезда «скорой» коньки не откинул.
— Твою мать! — выругался Плетнев, видимо не ожидавший ничего подобного. — Турецкому уже звонил?
— Нет еще. Жду!
— Так вы… вы знаете этого паренька? — раздался за спиной все тот же тревожный женский голос.
— В том-то и дело, что знаю, — отозвался Голованов, выбирая в «памяти» телефон Турецкого. Тот словно ждал его звонка и тут же спросил, не скрывая своей тревоги:
— Ну что?
— Хреново, Саша, очень хреново!
И он буквально в двух словах рассказал ему о том, в каком состоянии находится Игнат.
— Но он хоть живой? — взвился Турецкий.
— Пока что да! Но что с ним будет в ближайший час, не знаю. В общем, вызываю «скорую»! Без врачей и без капельницы здесь не обойтись. Потеряем парня.
— «Скорая»… Да когда она приедет твоя «скорая»?! — сорвался на крик Турецкий. — Хотя, впрочем… Ты вот чего… ты звони в «скорую», а я звоню Шумилову. Он говорил, что уже договорился с главврачом какой-то клиники неподалеку от дома, и тот будто бы пообещал ему в любой момент принять у себя Игната. Думаю, у них тоже есть своя «скорая»?
Он замолчал было, но тут же прорезался вновь:
— Сева, ты вот чего… помассируй ему грудь… может, искусственное дыхание… Продержаться надо, Сева, ну, хотя бы с полчаса…
— Поучи жену щи варить! — буркнул Голованов, пряча мобильник в карман. Присел около Игната, всмотрелся в его зрачки, еще раз прощупал пульс.
Парень пока что жил, но как долго он продержится, сейчас не знал никто.
— Вы забыли… вы забыли про «скорую», — напомнила ему женщина, которую, видимо, сам Бог послал этому дураку. — «Скорая помощь»… бывает, они быстро приезжают по вызову.