Никто не умрет
Шрифт:
Ту - Борис энергично закивал, сказал по-китайски: "Как прекрасны твои глаза, ты - самая лучшая девушка, я люблю смотреть на тебя, когда ты улыбаешься. Перестань хмуриться и не грусти. Потому что от этого цвет твоих глаз становится похожим на дождливое небо. Я на все готов, чтобы они всегда сияли". Он даже несколько раз поклонился Иване, чтобы она не сомневалась в его преданности.
– Вот-вот. Может быть, ты говоришь что-то важное для меня. А я ничего не понимаю. Эх, если бы я хоть чуточку знала китайский, а ты - хоть немного русский...
Вдруг лицо Иваны осветилось счастливой мыслью.
– У меня идея! Я выучу китайский. Говорят, сейчас есть такие замечательные диски. Одеваешь на ночь наушники, а утром просыпаешься и
От этой замечательной идеи Ивана не смогла усидеть на месте, вскочила и запрыгала, кружась, на одной ноге. Ту тоже встал, подхватил ее на руки и закружил вокруг себя так быстро, что сердце Иваны захолонуло от восторга и испуга. Она взвизгнула, схватила Ту за шею, боясь, что коварная центробежная сила вырвет ее из его рук и бросит на землю.
– Ой, опусти меня, я сейчас улечу!
– Вана-вана-вана-вана, - повторял все время Ту и крутил ее быстрее и быстрее.
Эту картину, похожую со стороны на веселую забаву двух влюбленных, наблюдали, по крайней мере, три человека: обеспокоенная Соня из окна своего дома, удивленный Хохмач, который после возвращения Иваны взялся за исполнение своего плана соблазнения и заходил за ней, чтобы вместе отправиться в колледж. А также незнакомец, который прятался за корпус припаркованной рядом с УАЗ-иком красной "хонды", - хмурый паренек лет шестнадцати с небрежно всклокоченной шевелюрой желтоватого цвета занял свой наблюдательный пост с раннего утра. Он постоянно ежился, не смотря на то, что погода с утра была теплая и обещала жаркий полдень, и был одет достаточно тепло - на нем были в плотные китайские джинсы грязно-голубого цвета, протертые до дыр на коленях, и застегнутая на молнию безрукавка со множеством карманов. Такие безрукавки обычно одевают на работу люди, имеющее дело с большим количеством мелких инструментов. Это был Сашок.
Когда в дом нагрянул милицейский наряд, Сашок вылез в окно, спустился в гараж, и, воспользовавшись сумятицей, которая поднялась во дворе во время драки Ту с милиционерами, выкатил свой скутер на улицу. Отъехав немного, Сашок притаился недалеко от дома. Он заметил, как его новый брат забрался в УАЗ-ик, на котором вчера вечером приехал, и поехал вслед за машиной, выжимая из слабосильного мотора все, на что японский мопед был способен. Хорошо, что машина Ильи не отличалась большой резвостью и даже на трассе, в отсутствии ограничительных знаков и невоспитанных пешеходов, Илья редко мог разогнать ее быстрее пятидесяти километров в час. Сашок проследовал за УАЗ-иком до дома Иваны и переночевал в нем же, воспользовавшись отмычкой, которую взял в гараже отца. Олег хранил немало вещей, которым по разным причинам не суждено было стать уликами.
Не выспавшийся и голодный, он с неприязнью смотрел на беззаботно веселившегося Ту. Сейчас он еще меньше верил в его кровное родство, чем в тот момент, когда Полина с пьяными слезами обнимала бритого незнакомца. Он любил Хана и, вопреки уверениям матери, продолжал считать его своим настоящим братом. Предательское поведение новоиспеченного брата, который, как ни в чем не бывало, радовался жизни в то время, как мать и отец томились в КПЗ, еще больше убеждало его в этом. "Если бы Хан был здесь, он бы спас родителей, а не убегал бы, как трусливый пес. "Этот гад специально упек всех за решетку, чтобы прикарманить себе наше добро", - думал Сашок и ненависть, усиленная голодом и усталостью, разгоралась в его душе все с большей силой.
Он считал, что мать в пьяном угаре могла разболтать историю о потерянном сыне кому угодно. И мошенники, воспользовавшись внешним сходством, решили завладеть собственностью семьи Моренюк. И чтобы Олег своими связями не помешал им, вызвали наряд милиции.
"Вон как радуются, что им все удалось, - Сашок тяжело дышал, сжимая кулаки в бессильной злости.
– Думают, им все удалось. Празднуют победу".
– Помоги Борису!
– Крикнула она Илье.
– Я сейчас вызову милицию.
– Ни в коем случае!
– крикнул Илья.
Он оглянулся, нет ли поблизости зевак, и, увидев, что драка привлекла внимание нескольких прохожих, наступил на финку. Потом присел, и незаметно поднял оружие - убрал лезвие в рукав и потом - в карман брюк. Там уже нажал на кнопку, убирающую лезвие в рукоять.
– Идите в дом. Мы сами разберемся, - он помахал обеими руками Соне стоящим неподалеку людям.
– Родные братья, девушку не поделили - бывает и такое. Можете не беспокоиться, идите по своим делам, мы сейчас все уладим.
В белобрысом мальчишке он узнал брата Бориса, хотя видел его мельком. Сашок недолго отирался рядом с беснующейся матерью, и исчез до того, как приехали милиционеры и стали делать в доме обыск. Мальчишка был так сильно похож на своего рыжего брата, который сейчас применял к нему болевой прием, что даже человек, никогда не видевший раньше Сашка заподозрил бы между ними близкое родство.
– Ублюдки. Мошенники.
– Хрипел Сашок, - Воры. Я всех вас выведу на чистую воду.
Ту вспомнил Сашка. Перед отъездом из храма Хан напутствовал его через местного переводчика, который неплохо знал японский язык. Что-то из сказанного могло быть переведено неправильно. Но основное Ту понял очень хорошо. Женщина, к которой он едет, его мать, а парень, который с ней живет, его брат. Ту не понимал, почему брат набросился на него с ножом и был очень сердит на него за это.
Илья за плечи пытался стащить разъяренного Ту-Бориса с воющего Сашка.
– Фу, нельзя, - растерянно бормотал он, - на место. Да, что ж ты такой упертый. Разтудыт твою ненормальную мамашку. Хватит ему руки ломать, веди его в дом. Ведь это ж твой родной брат.
Силы были не равны. Натренированное тело Ту-Бориса не реагировало на усилия Ильи, а слова вообще пропадали даром, потому что были ему не понятны. Но постепенно ярость его, частично удовлетворенная лицезрением страданий Сашка, стала ослабевать. Он поднялся и, удерживая противника за вывернутую руку так, что тот не мог разогнуться и, тем более, убежать, повел его к Сониному дому. Сашок бормоча сквозь зубы проклятья, шел, послушный движению руки брата. Как только они оказались в доме, Сашок затаился, настороженно глядя, как Соня ставит на стол чайный сервиз.
– А теперь, кто еще не успел позавтракать, доедают яичницу, а кто успел - пьют чай с домашними песочными печеньями и клубничным вареньем.
– Сказала она.
– Ого-го! Обожаю клубничное варенье!
– поддержал ее Илья, потирая руки.
При этом он продолжал настороженно коситься в сторону братьев. От истерзанного Сашка можно было ожидать чего угодно. На всякий случай он отодвинул с той части стола, где Ту - Борис усадил Сашка, ножи. Немного подумал и убрал еще и вилки.
Хватка Ту-Бориса ослабла, но Сашок не стал вырываться. До его сознания дошел запах яичницы с ветчиной, ванили и клубничного варенья. Ту - Борис, поняв, что агрессии больше не будет, отпустил его совсем. Соня протянула им обоим тарелки с яичницей, Илья подал Сашку столовую ложку. Ивана, подперев ладонями щеки, разглядывала нового гостя с другого конца стола.