Никто не уйдет

Силлов Дмитрий Олегович

Послышались удаляющиеся шаги…

А потом была тишина. Томительная, гнетущая. Потому что какой бы ты ни был из себя супервоин, но если твое тело зафиксировано так, что шевелить ты можешь только глазными яблоками, все твои навыки не стоят и ломаного гроша.

Поэтому только и оставалось, что разглядывать стеклянную полусферу, нависшую над лицом, да считать удары собственного сердца. Оно и отвлекает от мыслей о безысходности своего положения, и помогает сориентироваться во времени, понять, сколько времени прошло с момента ухода коварного доктора Сэма…

Внезапно зажужжал невидимый мотор и полусфера неторопливо отворилась, словно крышка стеклянного

гроба. Одновременно Снайпер почувствовал неприятное ощущение в конечностях – вероятно, это из его вен выходили иглы. Также пропало ощущение мягкого, но настойчивого сдавливания, все это время охватывавшее тело стрелка, словно исчез кокон, не дававший пошевелиться. Однако мышцы пока еще были деревянными – вполне объяснимое явление после длительной неподвижности.

Послышался звук торопливых шагов, и над Снайпером нависли огромные черные очки, плотно обосновавшиеся на интеллигентном носу. Над очками – черные волосы жестким ежиком и широкий, низкий лоб. Под очками – тонкие губы и щеки, бледные то ли от страха, то ли от избытка адреналина. Еще был виден воротник ослепительной рубашки и узел строгого одноцветного галстука, повязанный весьма небрежно – впрочем, это вполне могло быть данью имиджу знаменитости, чтобы прессе было за что зацепиться.

Мгновение Снайпер и субъект в очках разглядывали друг друга, после чего губы последнего нервно шевельнулись.

– Вы ведь сталкер, верно? – быстро проговорил субъект.

– Типа… того, – прохрипел Снайпер, едва ворочая языком.

– Очень хорошо! – энергично кивнул этот странный тип. При этом его очки, вопреки закону всемирного тяготения, остались плотно сидеть на интеллигентном носу. – Нам надо немедленно бежать отсюда!

– С какой это… стати? – поинтересовался стрелок, с трудом поднимаясь на локте, отчего все тело немедленно отозвалось ломящей болью. – Здесь тепло, светло… и мухи не кусают…

– Вы что, не понимаете, я же вам по-английски объясняю? – взорвался субъект. – Хотя, судя по жуткому акценту, может, и не понимаете. Ваш родной язык русский? Если я на него перейду, вам будет проще?

– Вам… точно будет проще, – отозвался Снайпер.

– Ну хорошо, – на прекрасном русском произнес тип в очках. – Вам повезло, что мои родители из иммигрантов. А может, мне повезло, что, впрочем, уже неважно. Итак, меня зовут доктор Валентин Пильман! Сегодня вечером я прилетел в Рексополис на научную конференцию, посвященную возможностям межпланетных перелетов и проникновения в иные миры через объекты К-23, суть гигантские области пространства, непонятно каким образом свернутые до размеров небольшой жемчужины… Впрочем, суть не в этом. Прямо возле трапа мне позвонил – кто бы вы думали? Доктор Сэм Дуглас, тот самый, который много лет считался погибшим в Зоне! В свое время мы хорошо знали друг друга, и я узнал его по голосу, на редкость неприятному, кстати. Так вот, он настойчиво приглашал меня к себе в гости, и, сами понимаете, я не смог отказать. Во-первых, он утверждал, что посещение его резиденции займет всего лишь несколько часов, а конференция состоится только завтра. А во-вторых, меня раздирало вполне закономерное любопытство. Не каждый день, знаете ли, получаешь приглашение от весьма способного ученого, которого много лет считали погибшим…

– Остальное… я слышал, – произнес Снайпер, вылезая из автоклава. Каждое движение отзывалось болью в мышцах и суставах, но это была боль, которую вполне можно терпеть. А для человека, который не раз испытывал боль запредельную, это было так, мелкое неудобство, на которое можно

не обращать внимания. – Вас… заманили в ловушку и сделали предложение… от которого невозможно отказаться. В противном случае… вы умрете.

– Да, черт побери, я это уже понял! – воскликнул ученый. Весь он был маленький, изящный, аккуратный, на замшевой курточке ни пятнышка, на поддернутых брюках ни морщинки. – Но я не собираюсь быть всю оставшуюся жизнь на побегушках у Сэма, возомнившего о себе бог весть что! И плевать мне на него вместе с его миллионами, пусть подавится ими и своим чувством собственной важности впридачу!

Снайпер с интересом взглянул на ученого.

– Надо же, – произнес он. – Вот уж не думал, что в Америке есть люди, которым плевать на миллионы.

– Представьте себе, есть. Когда видишь такое, думается не о миллионах, а о живых людях.

Стрелок огляделся.

Ну да, как и ожидалось, лаборатория. Много их Снайпер повидал на своем веку. Огромная, с высокими потолками и плиточным полом, который легко отмывается от грязи и крови. Везде столы, столы, столы с расставленными на них в творческом беспорядке компьютерами, микроскопами, спектрометрами, стойками для колб и пробирок. В углу большой испытательный стенд, вдоль стен стоят силовые шкафы, стерилизаторы, тут же раскорячилась печь для сжигания отходов… И, конечно, ряд автоклавов – длинных, в рост человека… и коротких, которых намного больше.

Снайпер еще не совсем пришел в себя, предметы были слегка не в фокусе – так случается, когда тебя долбанут чем-нибудь хорошенько в череп или в горло. Но стрелок усилием воли напряг зрение, и картинка стала четкой.

Длинные автоклавы пустовали, за исключением одного – внутри стеклянного гроба угадывался силуэт человека. Зато короткие были заняты полностью. Внутри них слегка подергивались, будто под током, человеческие конечности, фрагменты туловищ… и головы. Отрезанные головы с подсоединенными к ним трубками, внимательно следящие за людьми вполне себе живыми глазами.

– На хрена он это делает? – нахмурился Снайпер. Одно дело убить противника, и совсем другое – таким вот изуверским образом глумиться над людьми. Даже представить себе страшно, что может чувствовать живая голова, отделенная от тела.

– Он всегда был немного странный, – пожал плечами Пильман. – Впрочем, это можно сказать про любого ученого, и я не исключение.

– Похвальная самокритика, – сказал Снайпер, на еще нетвердых ногах подходя к длинному автоклаву. – Доктор, как эта пакость отключается?

– Вы уверены, что для того, чтобы выбраться отсюда, нам нужен еще один сталкер?

– Этот – нужен, – сказал стрелок. – Хотя бы потому, что он целый, в отличие от этих несчастных.

– Ну, хорошо, – пожал плечами Пильман. – Вам, конечно, виднее. Надеюсь, что Сэм не изменил заводские коды.

Он подошел к изголовью автоклава, на котором был закреплен пульт, и четыре раза нажал на кнопку с цифрой «0». На верхней части пульта загорелся зеленый светодиод.

– Ага! – торжествующе произнес доктор. – Что я говорил? Любой талантливый человек ленив по своей природе, а ученые – особенно.

И ткнул пальцем в цифру «1».

Внутри автоклава что-то загудело, прозрачная крышка медленно поднялась. Пильман нажал на кнопку «2» и из рук Шухарта, лежащего в высокотехнологичном гробу, самоизвлеклись иглы. Одновременно разжались захваты, фиксирующие конечности.

– Всё просто, – заметил Пильман. – Клавиша «один» открывает, либо закрывает автоклав, клавиша «два» усыпляет, либо пробуждает объект.