Никто не узнает
Шрифт:
— После встречи с Лисом, я себя чувствую так, будто по мне проехал каток и от меня осталась только липкая лужа на асфальте! — Машка последний раз затянулась сигаретой и затушила окурок. Рассеянно вытянула новую из забытой кем-то пачки на подоконнике. — Я же… Я размазней не была никогда! Я всегда могла за себя постоять и вообще ничего не боялась, а теперь… Я Лиса потерять боюсь! Так боюсь, что… Я ревную его ко всем, у меня внутри что-то дергается, когда он ко мне прикасается! Это… Не знаю, что это!!! Я и с Максом гулять начала потому, что Лиса хотела ревновать заставить, — рассказывала
— Сложно у тебя все, — пожала плечами Ника. — Сказала бы просто — втрескалась по уши, жить без него не могу, я бы сразу все поняла.
— Не могу, — эхом повторила Машка. — Не могу жить без него! Но любить человека и знать, что вам не быть вместе! Ника, ты же знаешь его больше, чем я! Что мне делать? Как забыть его?!
Ника смерила Машку внимательным взглядом серых, чуть прищуренных глаз.
— Зачем забывать? — сказала она. — Нужно пытаться быть вместе. Если не хочет — уговаривать, грозить, унижаться, звонить каждые пять минут, выслеживать, что бы как бы случайно встретиться. Надо втираться в доверие и подговаривать его друзей, что бы они начали убеждать его в том, что ты самая хорошая. Надо выслеживать и бить соперниц. Говорят, ты это умеешь. Надо бить его! Потом писать кровью в подъезде "Я тебя люблю!". Грозиться покончить с собой… Что еще? Пить можно начать, что бы забыться, а еще — к бабкам ходить, что бы приворожили. Смотри, как много способов! А в комплексе они вообще подействуют безотказно!
Ника улыбнулась, довольная своим остроумным монологом. Машка смотрела на нее ненавидящим взглядом. Она была сейчас очень близка к тому, что бы начать бить саму Нику.
На веранду вышел Ян.
— Вы чего здесь так долго?
— Так, болтаем, — улыбнулась Ника.
— Мы собираемся в "Монополию" играть. Вы будете?
— Угу, — Ника сделала еще одну затяжку и затушила сигарету. — Маша, ты идешь?
— Да, — кивнула та, пытаясь улыбаться. Машка знала точно — теперь в одном по крайней мере они с Лисом заодно — в нелюбви к Нике! Машка не могла ей простить, того, что Ника сначала влезла ей в душу, а удовлетворив любопытство, подняла на смех.
Во время игры Лис Машку совсем не замечал. И это было даже больнее, чем все слова всех его друзей вместе взятых. Не выдержав этой пытки невниманием, Машка ушла в комнату под лестницей. Легла на кровать поверх одеяла, созерцала потолок, тихо плакала, слушала гул голосов за дверью.
— Лис, а ты не хочешь поговорить с Марией? — поинтересовалась Ника, когда девушка ушла.
— О чем?
— Тебе лучше знать.
Лис собирался ответить Нике колкостью, но тут Берта объявила:
— Лис, ты банкрот!
— Отличная новость, — усмехнулся Лис. — Пойду спать… Это лучше, чем слушать ваши нравоучения.
Вошел. В комнате полумрак. Из светильников — снег за окном. Машка свернулась клубком на кровати.
— Спишь? — спросил Лис.
— Нет.
Он понял по голосу что она плачет.
— Что случилось? — Лис сел на край кровати и облокотился о металлическую, со старомодными шарами, спинку.
— Ничего интересного!
— Да? — Лис помолчал. — Нафига ты к Максу поехала?
— Хотела тебя
— Странная ты, — сказал Лис просто что бы что-то сказать.
— Странная? — Машка резко села на кровати, смотрела Лису в лицо блестящими от слез глазами. — Я не странная! Я люблю тебя! Ты этого разве не видишь?! Люблю! И ты мне нужен! Нужен! Глаза твои, губы… Все!
— Ну так пользуйся, пока я здесь, — ухмыльнулся Лис. Его слова были верхом цинизма.
Машку даже передернуло.
— Я знала, что ты не поймешь.
— Ой, только не надо строить тут из себя невинность!
— Я же нормально с тобой говорила! А вы тут все, все одинаковые, сначала в душу лезете, а потом плюете туда!
— Слушай, чего ты от меня хочешь? — возмутился Лис. — По-моему я и так многое для тебя делаю.
— Ты боишься! Вцепился в свое прошлое и не желаешь больше ничего замечать! Всего боишься! Со мной быть, без меня! Друзей своих боишься — вдруг они тебя слабаком считать будут!
— Все! Я сыт твоими дикими теориями! Я хочу спать.
Лис демонстративно встал с кровати и переместился на маленький узкий диван.
Ника сидела у Яна дома. С чашкой ароматного кофе в руках она рассуждала:
— Мы отлично провели время у Милены на даче. Я себя чувствую как будто обновленной. Все же город давит своей суетой и шумом. И воздух здесь конечно…
— Ник, я завтра уезжаю, — неожиданно сказал Ян.
— Что? Уезжаешь? Куда? — с Никиного лица сошло безмятежное счастье.
— Ну, я же говорил. Это программа лечения. Посещать их раз в пол года. Меня не будет две недели или больше, я еще точно не знаю. Надо позвонить, уточнить.
— Ян? — Ника чувствовала что вот-вот разревется. — Ян, почему ты мне раньше не сказал? Ян…
— Вчера было не до этого…
— Янечек, — Ника отставила кофе и обняла парня. Не скрывала слез. — Ян, я так не хочу… Не хочу быть тут без тебя…
— Ник, ну не надо… Время пролетит быстро, ты даже соскучиться не успеешь.
— Ян, — Ника расплакалась. — Я не хочу! Не хочу, что бы ты уезжал!
— Малыш, ну это же не катастрофа, это необходимость и все. Ника, не плачь, оставь немного слез для вокзала, — Ян старался шутить.
— Не могу, — пожаловалась Ника поднимая на него покрасневшее от слез, и из-за этого жалкое и некрасивое лицо. — Не могу… У меня предчувствие нехорошее и… и… Я не хочу тебя отпускать!
— Никуша, глупости какие. Все хорошо будет. Все лишь две недели. Что может измениться?
Оба знали, что все может измениться в одно мгновение, но гнали от себя эти мысли.
Глеб вызвался отвезти Яна на вокзал. Кроме него и Ники никто больше не провожал. Ян сам так захотел. Он не любил этих вокзальных прощаний с объятиями и напутствиями. Ника обещала оставить слезы дома, но не выдержала и разревелась. Не могла успокоиться пока поезд не скрылся вдали. После этого она промокнула лицо платочком и так уже в пятнах потекшей косметики, и достав из сумочки сигареты, закурила.