Никто не узнает
Шрифт:
— Ну что ж, — сказал себе Глеб, — Просто повезло. Подождем.
Ожидание поубавило пыла и поэтому, опасаясь, что актерского таланта не хватит, Глеб был краток. В понедельник, где-то около одиннадцати он позвонил Нике.
В этот момент у нее шла лекция, но Глеб звонил так настойчиво, что девушке пришлось выйти из аудитории.
— Глеб, у меня, между прочим, занятия! — недовольно заявила Ника, но он не собирался ее слушать.
— Да мне плевать! Из-за тебя, между прочим, какая-то тварь "угостила"
Дальше Ника не слушала. Она выключила телефон. Несколько мгновений она все еще стояла посреди тихого пустого коридора, а затем сорвалась с места и побежала.
Пока не прозвенел звонок она плакала и курила, курила и плакала, а услышав дребезжащий пронзительный звук, возвестивший окончание пары, взяла себя в руки. Умылась в туалете холодной водой из-под крана, смыв, остатки своего, еще утром безупречного, макияжа, размякшим кусочком вонючего мыла, лежащим на краю раковины. Промокнув лицо краем длинной серой кофты, Ника вышла в коридор — нужно было вернуться в аудиторию за вещами.
Впрочем, на встречу ей спешила Берта. Она вручила Нике ее вещи — сумку, пальто с шарфом и конспект.
— Ника, ты просто свихнулась — так нагло свалить с лекции! — возмущалась Берта. — Тебе Семен Семеныч не прости! Может ты у него и любимица, но препод он принципиальный!
— Переживу, — бросила Ника, запихивая тетрадь в сумку.
— Ника, кто звонил? Ты смыла макияж? Ты плакала? Ника, что случилось?
— Все нормально, — Ника не могла отвергать очевидное и сейчас лихорадочно придумывала причину по которой можно было бы рыдать и прогуливать лекции.
— Ника, что случилось? — в голосе Берты боролись любопытство и беспокойство.
— У меня… Мне брат звонил — Сашка, — на ходу придумывала Ника. — Сегодня пес сдох. Ему было лет двадцать и я все детство с ним провела!
— Ты никогда не говорила, что у тебя была собака, — с сомнением заявила Берта.
— Это не моя собака, это собака брата. Но тогда-то мы жили вместе и я часто играла с этим псом! — раздраженно ответила Ника. — Ты только представь себе Берта, что с тобой будет, когда сдохнет твой Чарли!
— Когда он просится на прогулку в шесть утра, я только об этом и мечтаю! — чистосердечно призналась Берта.
— А я свою собаку любила! — отрезала Ника, закрывая разговор.
Она с трудом дождалась окончания занятий — все не шел из головы разговор с Глебом. Сейчас в Нике боролись два чувства — вина, из-за того, что страдают посторонние люди и страх того, что все может раскрыться и тогда… Ника не знала, что тогда будет, но была уверенна — лучше пережить стихийное бедствие, чем это.
Когда Ян, заехавший за Никой, что бы
— С каких пор ты так переживаешь о животных? — не поверил Ян. — Ты, злая девочка, плюющая на людей.
— Когда я была маленькая, я любила и собак, и людей! — буркнула Ника. — Отвези меня домой — у меня трещит голова от… От таких новостей и… И от вашего с Бертой недоверия!
— Мы могли бы заехать в аптеку за аспирином, а потом — поехать ко мне…
— Ян! — Никины глаза потемнели от гнева, который она едва сдерживала. — Пожалуйста, отвези меня домой! Я там выпью аспирин, посплю пару часиков и вечером позвоню тебе!
Впрочем, оказавшись дома Ника наплевала и на дневной сон, и на аспирин. Ей нужно было домой, что бы спокойно позвонить Стасу и поговорить с ним.
— Что на этот раз? — он даже не поздоровался. Для него звонки Ники в последнее время были, как колокольный набат — ничего хорошего ожидать не приходилось.
— Стас, боже мой, это так ужасно, — запричитала Ника, теряя самообладание, но ее быстро осадили.
— Ника, времени у меня сейчас нет, поэтому ты пока попей валерьянки, прими душ, а я перезвоню через пару часиков.
Люди в состоянии стресса становятся если не внушаемыми, то послушными, это уж точно. Ника не была исключением. Поговорив со Стасом она в самом деле выпила валерьянки, приняла горячий душ, тщетно стараясь смыть с себя ощущение липкой мерзости, не оставлявшее ее с момента звонка Глеба.
После душа Ника села в своей комнате перед зеркалом. С небывалой тщательностью она уложила волосы, сделала макияж, потом распахнула шкаф с одеждой и придирчиво начала подбирать наряд — после беседы со Стасом она собиралась встретиться с Яном. Все эти действия помогали Нике избавиться от мыслей о Скифе и о том, что он творит с жизнями близких ей людей.
И все же, Ника облекла остатки этих мыслей в слова и выложила все Стасу, как только захлопнула за собой дверцу его машины.
— Стоп! — оборвал он ее. — Не надо сейчас изливать на меня этот поток! Ни слова, пока не доедем!
— А до куда мы должны доехать? — в Никином голосе были нотки обиды.
— Не важно. Главное — дальше от посторонних глаз и ушей.
Ника даже не удивилась тому, что Стас привез ее на пляж. Сейчас здесь было пустынно и ветрено. От пляжных баров остались лишь обшарпанные заборчики, да выцветшие вывески. Сейчас работали только два заведения — в самом начале пляжа, но Ника не пожелала туда идти:
— Я хочу пройтись, — заявила она. — Может, ветер выдует из моей головы парочку дурных мыслей.