Никтопия. Трое из рода "хэ"

Донтфа Евгений Викторович

Джон выбрался из расщелины и вернулся в глайдер.

Теперь на Челобитное плато, разбираться с сейсмодатчиками. Он заложил лихой вираж влево, с замирающим сердцем чувствуя как машина круто кренится на левый борт и куда-то смещаются внутренности в животе. "У-ух!", улыбнулся он про себя, ожидая очередное появление хмурого зеленобородого лика. Но нет, видимо дядя Вася снова покинул свой

пост, отправившись на какую-нибудь срочную инспекцию.

Все три датчика, представляющие собой цилиндр с дискообразным навершием, были выкорчеваны из грунта и самым варварским образом разбиты. Явно при помощи лежавших тут же рядом камней. Ни о какой стихии природных сил не могло быть и речи. "Это с умыслом", грустно подумал молодой человек. Минут десять тому назад, когда он сидел в кресле теплого уютного салона глайдера, Никтопия представлялась ему вполне себе сносной, дружелюбной, по-своему красивой планетой, полной сумеречного очарования и манящей беспредельности. Но теперь, застыв на стылом пронзительном ветру посреди тусклой каменной равнины под безбрежным звездным небом, никакого очарования он больше не ощущал. Громадная холодная темная Никтопия, выплюнувшая из себя чужеродные механизмы, взирала на него с ледяной неприязнью. Джон стоял спиной к ветру и в свете фонаря задумчиво глядел на сплющенный цилиндр датчика. Придется, конечно, заменить. А значит нужно слетать в двеллдоум, взять новые датчики, если они есть, и вернуться сюда. Будь он умнее, посетовал молодой человек, то взял бы их с собой сразу же. С другой стороны он не возражал еще покататься на глайдере. Джон выключил фонарь и поднял глаза к черному невидимому горизонту. И в этот момент ему показалось что один из валунов стал выше и стройнее. Затем второй, третий. И вроде бы в сумерках засверкали большие глаза. "Никтопы!", пронеслось у него в голове. В призрачном молочно-голубоватом свете звезд, среди которых выделялась ярко-белая, размером с кулак и потому так и прозванная "Кулачок", бесшумные застывшие инопланетяне казались почти призраками. Но Джон, по отчетам Первой партии и по рассказам Стэна, знал, что клыки и когти никтопов далеко не бесплотны. Он с тоской оглянулся на глайдер, до которого было метров пятнадцать. Конечно же не успеть. Ему еще не приходилось сталкиваться с никтопами, а инструктаж полученный им по этому вопросу от старших товарищей был весьма лаконичен и невразумителен. Стэн МакГрегор просто посоветовал держаться от них подальше, а дядя Вася сказал, что лучший способ общения с "этими кошаками" с помощью водородной

горелки - "чуть что подпаливаешь им усы, чтоб знали что такое цивилизованный человек!". Но горелки у Джона сейчас не было и он подумал о фонаре. Мысль о свете неожиданно напомнила ему о ладоше и в следующий миг он почувствовал его. Словно бы маленькое тельце снова было у него в руках. В первый момент казалось что это всего лишь яркое воспоминание, но через пару секунд он понял что память здесь не причем, он чувствует присутствие ладоша прямо сейчас. Ощущение глубинного единения с другим существом, всё ещё столь непривычное, засияло как утреннее солнце. Покой и радость тут же затопили сердце молодого человека. Холодная планета и темные фигуры никтопов перестали быть пугающими, их угрожающая враждебность потускнела, перестала иметь значение, ибо теперь он был не один. Он остро, почти кожей, словно поток горячего воздуха, чувствовал поддержку другого, он был рядом, он был с ним, он был готов разделить всё что случится и от этого страх съеживался, отступал. Джон, не в силах сдержаться, бессмысленно улыбался. Невероятная странная легкость наполнила его, казалось сделай шаг и взлетишь. Мало того, он каким-то образом очутился в своей уютной каюте в двеллдоуме, но при этом сумрачная равнина никуда не исчезла, он чувствовал ребра камней у себя под подошвами и порывы ледяного ветра. Он как будто был сразу в двух местах. Никтопы резко уменьшились, видимо опустились на все четыре лапы, и беззвучно исчезли в темноте. Впрочем Джона это уже не интересовало, он развернулся и побежал к глайдеру. Ему срочно нужно было вернуться в двеллдоум, ему как можно быстрее надо было очутиться в своей каюте. Ибо он знал что найдет там, он не сомневался, он чувствовал.

Он выжал из глайдера всё что мог. Слегка завывая и напряженно вибрируя, машина пронеслась на безумной скорости над пустынной поверхностью сквозь вечную ночь.

В двеллдоуме, торопливо скинув с себя шапку, комбинезон и ботинки, он выбежал из гаража и направился к своей каюте. Как только он открыл дверь, включилось внутренне освещение. Но это было излишне. Над кроватью весело парил лучащийся шар света, который с легкостью бы осветил это маленькое помещение. Джон улыбнулся, закрыл за собой дверь и выключил освещение. После чего еще долго стоял в залитой молочно-белым, чуть синим светом комнатке, неотрывно глядя на сияющий в воздухе сгусток.