Нильфешни из Хаоса
Шрифт:
Марори пошевелилась в слабой попытке стереть слезы, но руки оказались прикованы цепями к стене. Она проморгалась, дождалась, пока глаза привыкнут к темноте. Сначала даже подумала, что висит в той же комнате и тех же цепях, где Темная держала Марроу, но скоро поняла, что это совсем другое место. Здесь было куда чище, а она не висела, как было решила с самого начала, а сидела на каком-то подобии кушетки с разведенными в сторону руками. Грудь все также болела, впрочем, сейчас эта боль была необходима. Она отрезвляла. Помогала взять себя в руки, сосредоточиться.
Если Темная
Марори попыталась сосредоточиться, подхватить Нить, но ничего не произошло. То есть, совсем ничего. Если здесь и было какое-то Плетение, то она словно ослепла и не видела ничего, кроме пустоты. Марори попробовала снова - и снова ничего. Сжала пальцы, попыталась вынуть руку из стальных тисков наручника - и только теперь обратила внимание на его необычный цвет и форму. Красный металл и тонкая цепочка. Выглядит легкой и хрупкой, но тяжелая - не пошевелить. Что за очередной туз в рукаве у этой озверевшей стервы?
«Давай, Тринадцатая, я знаю, что ты там. Мне нужна твоя помощь. Мне нужно вспомнить все, чтобы стать сильнее».
Возможно, она сможет справиться и без искры. В конце концов, раньше Тринадцатая была способна на многое. Надо просто перестать от себя бегать, принять правду, какой бы тошнотворной она ни была, и перестать быть жертвой. Все эти люди - они просто играли ею. А Тринадцатая между попытками выжить еще и нашла смелость огрызаться.
Но Тринадцатая молчала. И тишина в голове казалась такой гремучей, что хотелось удариться головой в стену лишь бы разбавить пустоту.
Давай, Марори, думай. Соберись с силами. Вспомни, что Темная сделала с Кенной.
Воспоминание о Кенне хлестнуло по сознанию раскаленной плетью. Она заплатила за то, чтобы вернулся Марроу. И в ее глазах не было ни сожаления, ни страха. Только грусть, что дальше ей, Марори, придется идти одной.
Марори собралась с силами, потянулась за еще одной Нитью. Ничего, это просто еще одна неудача, которая закаляет. Говорят, если бить башкой в бетон по часу в день, то через сотню лет можно проложить себе путь на противоположную сторону. Вера творит и не такие чудеса. А вера, приправленная злостью, разбивает даже стальные стены и ломает чертовы наручники с секретом.
— Ну же, давай!
В памяти всплыли наставники из Эльхайма, уроки Плетения, где она всегда была чуть ли не первой с конца. Насмешки эльхов, которых теперь нет через одного. Наверное, она стоила каждого обидного слова, раз беспомощно трепыхается здесь, как пришпиленная за крылья бабочка и ждет, когда придет чокнутый энтомолог!
— Что сказал бы Крэйл, а?
– Она вцепилась взглядом в изувеченную руку, сжала пальцы в кулак.
– Он сказал бы: «Только слабаки сдаются, Кусака, а раз ты не слабачка, значит, просто плохо стараешься».
— Чтобы не выдать себя криком,
— Я не слабачка. Меня создали из крови богов. И это место было моим!
Сперва ладонь просто покалывало. Зудело так, будто в пальцы били маленькими разрядами тока. Потом удары стали сильнее, зуд превратился в колючую, растекающуюся по венам злость. Злость, которая требовала дать ей волю, прекратить думать о том, что будет, а просто сделать. Как поступала Тринадцатая. Даже если она падала - то все равно поднималась и шла дальше. И плевать на ошибки - ошибками эта девчонка, кажется, просто подтирала задницу.
А потом что-то случилось. Как будто Марори прозрела, увидела то, чего раньше не замечала, хоть оно все время было прямо под носом. Яркая, сверкающая паутина вокруг. И она - в самом ее центре, словно паучиха, которая только сейчас увидела творение своих рук.
«А теперь - бери это и распоряжайся с умом, малышка Марори. Кажется, ты уже перестала быть дурочкой и стала, наконец, мной».
И она взяла: сразу несколько тугих податливых Нитей, порожденных самим Хаосом. Податливое Плетение прострелило от пальцев до самого виска, зажгло все разом: обиды Тринадцатой, издевательства над Марори, их одну на двоих мечту о свободе и возмездии.
Марори оскалилась, наслаждаясь тем, какими знакомыми, необходимыми и желанными стали клыки. То, что нужно, чтобы выгрызть у Темной сердце, если понадобится. Чтобы, наконец, поквитаться с ними всеми.
Она просто потянула одну руку - и стальное кольцо, лопнув, с противным звяканьем упало на пол.
— А теперь второе, - приказала она шепотом и от души рассмеялась, когда цепь, упав на невидимые Нити Хаоса, распалась подобием ржавых хлопьев.
— Вот так и спасай тебя, - проворчал знакомый голос откуда-то из темноты.
— Хель?
– Марори пошла ей навстречу, наслаждаясь тем, что ноги едва ли касаются пола.
— Ну, а кто же?
– Та выступила из темноты. Грязная, хромающая и с огромным кровоподтеком на скуле.
– Слушай, ты... Тринадцатая? Твои глаза, и ты...
— Я - это всегда я, - ответила Марори.
– Просто сейчас очень, очень злая и голодная. Тебе не кажется, что туг слишком тихо и спокойно?
— Кажется - и уже давно.
– Хель хищно оскалилась.
– Рада, что ты вернулась, Тринадцатая. Нужно вытаскивать Кенну. Вдвоем это будет проще.
— Кенны больше нет.
Слова полоснули по горлу, но слез не было. Потому что слезам, как и жалости, здесь больше не место.
— Предлагаю в отместку все здесь разгромить, Хель. А заодно спустить с цепи мою армию.
И Марори с нескрываемым наслаждением повела плечами, расправляя свои теперь уже пылающие крылья.
Глава десятая
— Надеюсь, у тебя есть план?
– В голосе Хель Марори впервые слышала нотки тревоги, хоть сестра очень старалась себя не выдать.