Нимб для президента
Шрифт:
– Отец Савватий, возьмите отца Сергия и зайдите ко мне безотлагательно.
Когда оба вызванных им монаха появились в кабинете епископа, он сказал им следующее:
– Ну что ж, братья, пришла пора выполнять то, о чём я вам говорил. План действий у вас есть, мы его уже обсуждали. Главное, что вам обязательно нужно сделать, и на этом необходимо особенно сосредоточиться, – это изъять «Нимб» и его изобретателя. Их доставите сюда. Вопросы?
– Вопросов нет, – одновременно ответили оба монаха. – Благословите, владыко!
– Господь благословит! Во имя отца, и сына, и Святого духа, аминь.
– Аминь.
Эвниар подкрадывался к Архитектору, изо всех сил стараясь оставаться невесомым и незаметным, как легчайшее дуновение ветра, едва касаясь ногами мраморных плит редчайшей, розовой с голубыми и золотыми прожилками расцветки. Он буквально струился лёгким невесомым облаком, блокируя могущие выдать его поля, в том числе и тонкую струйку родовой эгрегориальной принадлежности (в прошлый раз Архитектор поймал именно эту ниточку). Кажется, на этот раз получалось. Архитектор, одетый, как всегда, в ослепительно белый хитон, стоял, облокотившись на перила, в расслабленной позе человека, занятого одним из самых приятных дел – наблюдением за непостижимой мощью океана, крутыми волнами ударявшего о скалистый берег Острова Творения. «Наконец-то!» – проскользнула ликующая мысль у Эвниара, когда до Архитектора оставалось не более двух-трёх шагов. – «Наконец-то мне это удалось!» Восторг Эвниара был легко понятен. Ещё ни разу на протяжении всего времени обучения у Архитектора Эвниару не удавалось незаметно подобраться к Учителю, а ведь Эвниар был лучшим Неосязаемым во всей Метрополии. Множество заговоров, как среди недовольных своим положением Стражей кольца, так и среди Магов среднего дивизиона, удалось раскрыть именно благодаря ему – самому талантливому за последнюю тысячу циклов выпускнику Школы Неосязаемых. И это не говоря уже о бесчисленном количестве шпионов от Ариев, которые попадались при попытке просочиться через Кольцо Равновесия только потому, что не замечали тень на Точке входа…
– Ты знаешь, Эвниар, – вдруг, не оборачиваясь, произнёс Архитектор, когда до него оставалось всего полшага, – глядя на океан, я иногда думаю: а что, если не будет никакой Катастрофы? Никак не могу заставить себя поверить в конец бесконечного… Как там Большой портал?
– Стройка подходит к концу, Учитель, – почтительно произнёс вставший рядом, разочарованно вздохнувший Эвниар.
– И в чём я ошибся на этот раз?
– В этом, – Архитектор кивнул на парящий в воздухе экран новомодной поделки
– Я думал, Учитель, ты скептически относишься к этим безумным идеям Технологов, – несколько укоризненно сказал Эвниар.
– Относился, Неосязаемый, а теперь вот решил пересмотреть своё отношение, – пожал плечами Архитектор. – Я бы не стал Архитектором, если бы бездумно отметал всё новое, не проверяя его на практике. А в этой штуке что-то есть, жаль, что времени у нас осталось совсем мало… Здесь… – поправился Архитектор, ибо не хотел накликать беду, ведь Там времени должно быть в изобилии, главное было – достичь этого Там.
– Может быть, Учитель, мы зря подняли панику? Может быть, всё-таки, прав Верховный Хранитель? – Эвниар и сам не верил в то, что говорил, но иногда (довольно часто, надо сказать) ему очень хотелось, чтобы все сведения о грядущей Катастрофе оказались фарсом, злой шуткой Лемурийцев. Но, увы, пока, к сожалению, всё шло согласно древним предсказаниям Лемурийцев, найденным одной из экспедиций Искателей. Сначала стали возникать существенные сбои в полях Эолы, потом мигрирующие птицы и рыбы начали сбиваться со своих извечных маршрутов, а весь последний цикл Ра один за другим просыпались заснувшие давным-давно вулканы. Даже Дети Посейдона, которые никогда не ошибались, стали всё чаще приплывать не туда, куда плыли, а это, на взгляд Эвниара, было самым тревожным из всех неприятных знаков. Кроме того, за несколько последних циклов Лилит было зафиксировано множество сбоев при дальних полевых перемещениях, причём многие из них заканчивались гибелью Атлантов. Смотрители тревожно сообщали о всё более нарастающих по интенсивности движениях под земной корой, да и сам Эвниар чувствовал, что идёт что-то страшное, сокрушительное, нечто, что может смести их древнюю цивилизацию с Эола легко и непринуждённо, так, как набегающая на песчаный берег волна смывает рисунок на песке – без следа и воспоминаний. Да и выживет ли сама Эола?
– Верховный Хранитель – выживший из ума старый маразматик! – резко отрезал Архитектор, который всегда недолюбливал Верховного Хранителя, а в последнее время так и вовсе вошёл с ним в неприкрытый конфликт. – Ты чувствуешь, как зябко сегодня?
Если говорить честно, ничего такого Эвниар не чувствовал, поскольку с самого детства научился создавать комфорт для своего тела – это было одним из базовых умений Атлантов. Но он верил Архитектору, который из каких-то своих соображений не пользовался этим простым и надёжным способом, и его слова вызывали неприятный холодок без всякого ветра. Если уже на Острове Творения начал чувствоваться холод, то что тогда говорить о пределах Кольца? А оттуда приходили неутешительные вести – за последний цикл Лилит дневного светила почти не было видно, небо постоянно было затянуто серой пеленой, стало заметно холоднее, постоянно шли дожди, а один раз с неба начал падать снег – невидаль для всех жителей Метрополии. Раньше только Искатели, Неосязаемые, да балбесы из золотой молодёжи, детишки Высших Магов, научившиеся при помощи длинных перемещений прыгать по всей Эоле, могли видеть снег воочию, а остальные о нём только слышали.
– Я не ощущаю холода, Учитель, но верю тебе, – слегка поклонился Эвниар.
– Да, я знаю. От океана веет холодом, – Архитектор поёжился. – Так что происходит на Портале?
– Я уже говорил, Учитель, стройка подходит к концу, – Эвниар непонимающе пожал плечами.
– Эвниар, Эвниар, когда ты повзрослеешь? То, что стройка подходит к концу, я знаю и без тебя. Меня интересует настроение Магов, Мыслителей, Технологов и Стражей, ведь я для этого тебя и посылал, – Архитектор, отвернувшись от бушующих волн, вперил взгляд в лицо Эвниара. Тот понял, что Архитектор его проверяет, пытаясь считать информацию из памяти, и выставил двойную защиту, которую не мог преодолеть даже его Учитель. Архитектор поморщился и, повернувшись к океану, стал ожидать откровенного ответа ученика.
– Настроение… Да какое, к Сетху, настроение. Почти все, кроме Магов, боятся. Особенно Стражи – у них достоверной информации меньше всего. Хорошо ещё, что они точно не знают, зачем эта стройка нужна, думают, что это наше сверхмощное оружие для отражения вторжения Чужих. Но слухи ходят, и слухи упорные. Кроме того, эти болваны, дети Высших Магов, повадились выскакивать из полевых переходов перед Стражами и кричать: «Буря, скоро грянет буря!», – а после хохотать, как придурки, и сразу же пропадать. Бедные Стражи уже от собственной тени шарахаются, не знают, что им и думать, поэтому и мысли у них смутные, и разговоры один нелепее другого, а соответственно, постоянно растёт недовольство. Сетх побери этих бездельников и Покорителя Путей вместе с ними! – в сердцах бросил Эвниар.
Конечно, Покоритель путей, первый Странник, который сумел произвести перемещение в полевой форме, не был ни в чём виноват. Наоборот, две сотни циклов Ра назад, почти сразу после открытия Магами возможности безопасного смещения пространства, он дал Атлантам ещё одну, очень весомую ступень их могущества, и они с удовольствием ею пользовались. Возможность длительных по расстоянию перемещений без использования Летающих платформ или Стрел Посейдона всегда была желанной целью Атлантов, но лишь сравнительно недавно эту мечту удалось воплотить. Да вот незадача – к сожалению, Стражи оказались напрочь лишены способностей к таким перемещениям, им, кроме боевой магии, всё остальное давалось с большим трудом. Потому с надеждой стремительного, дерзкого, всесокрушающего броска Когорты Возмездия прямо в незащищённый тыл врага пришлось расстаться. А вот Высшие, Маги, которые могли полностью преображаться в полевую форму и в ней за несколько часов, например, воздвигнуть дворец, очень легко освоили перемещения и с удовольствием использовали эту полезную функцию. А теперь их дети, повадившиеся в последнее время бездельничать, просто валяли дурака, перепрыгивая своими беспокойными, суетливыми и пустыми компаниями с одного места Эола на другое, абсолютно никого не стесняясь и не боясь, даже Волхвов Ариев. Из-за этого случилось несколько дипломатических скандалов, которые, слава Богам, удалось замять, но после этого разведчики от Ариев пошли просто косяком, чтобы добыть тайну «длинного прыжка». Пока шпионов удавалось отлавливать, в чём, кстати, Эвниар принимал самое деятельное участие. Да и вряд ли Ариям вожделенный рецепт чем-то помог бы, ведь в отличие от Атлантов, среди которых и то не у всех получались полевые перемещения, Арии куда хуже владели магией пространства, больше умея жить в равновесии с окружающим миром, чем менять его.
Впрочем, неизвестно, как бы вся эта ситуация сложилась дальше, если бы на горизонте реально не возникла угроза Катастрофы. К счастью для Атлантов, постарались Мыслители, которые придумали очень опасную, но завлекательную штуку – Ускоритель – Большой портал, который давал возможность так сминать пространство, что Атлант, перешедший в полевую форму, мог запросто преодолеть пространственно-временной порог и за мгновения легко переместиться в необозримые просторы Вселенной. Странники, хвала им и Амону, тоже не подвели и сумели подыскать свободную от Чужих, очень похожую на Эол планету в созвездии Ориона. И теперь оставалось реализовать самую важную ступень плана Архитектора – организовать массовое переселение Атлантов к новому месту жительства. Было жаль, конечно, что придётся пожертвовать Стражами и кое-кем из Средних Магов, но, в конце концов, кому там нужны эти чёрные тупые вояки, ведь на новой планете врагов не будет?! В крайнем случае, со временем новых создадим, красных для разнообразия, ха-ха-ха…
Проект под кодовым названием «Золотой луч», конечно, пришлось со всей тщательностью засекретить, чтобы не вызвать восстания, но, всё равно, почти все Маги были в курсе происходящего, деятельно принимая в нём участие. Вроде бы, пока всё шло, как было задумано, но неясное беспокойство овладевало Эвниаром, не давая ему покоя. Он списывал это на раздражение от поведения детишек Магов, на их дурацкие выходки. Сам Эвниар, дитя связи знаменитого в прошлом, обласканного Богами Искателя с дочерью одного из Высших Магов, не испытывал к этим бездельникам никаких тёплых чувств, наоборот, ненавидел их спесь, лень и, что греха таить, данное от рождения могущество, но никогда этого никому не показывал. Эвниар считал, правда втайне, никому этого не говоря, что истинными Атлантами, верными духу прародителей, остались только Искатели, Мыслители, Неосязаемые, в какой-то мере Странники да ещё сам Архитектор со своими учениками. Маги же и Технологи были уже другими. Маги, благодаря их могуществу, обленились вконец, перестали думать и дерзать, а Технологи (недавно, всего четыреста циклов Ра возникшее течение) были Эвниару совсем непонятны своей склонностью призывать на помощь магии какие-то игрушки. У самого же Эвниара была возможность войти в круг Магов, стать одним из Высших. Но он, ради любви к знаниям и из-за жажды действия, пошёл учиться в школу Неосязаемых, а потом, после положенных десяти циклов службы, приложил все усилия, чтобы попасть в обучение к Архитектору. Жажда творить была его главной движущей силой, а в школе Архитектора этому учили на самом высшем уровне. Впрочем, Эвниар сочувствовал и Стражам, вовсе не считая гордых воинов тупыми солдафонами.
– Не горячись, Эвниар, не горячись. Сколько времени ещё осталось до окончания стройки? – Архитектор отвернулся от океана, пропал и висевший в воздухе экран дорогой игрушки.
– Я думаю, за луну управятся. Меня вот что волнует, Учитель – в последнее время среди детей Высших всё большее распространение получает идея, что не надо никуда уходить, что можно пережить Катастрофу и на Эоле, просто перейдя в полевую форму. Они верят, что есть возможность бесконечно долго находиться в этом состоянии, просто эту возможность от них скрывают родители. Уже целое общество сторонников этой идеи создалось, называют себя «Джинни», по имени одного героя…
– Оставь, Эвниар, сказки я читал в детстве. Вот ведь безумцы! Во-первых, никто так и не смог пробыть в полевой форме дольше нескольких лун, а во – вторых, когда у Эола сдвинется ось и поменяются полюса, возмущение полей станет таким серьёзным, что просто уничтожит все их слабенькие полевые формы, проглотит. Думаю, что это злые происки Хранителя, это он подкинул им такую идею. Старый извращенец ненавидит все наши затеи, пусть даже речь идёт о спасении цивилизации, – Архитектор зло прищурился. Эвниар подумал, что сейчас и сам Архитектор несколько преувеличивает, пытаясь приплести к идиотским планам детишек Магов старого Хранителя, но ничего говорить не стал. Архитектор продолжил, напряжённо пожёвывая скулами: – Это очень плохо. Никто толком не знает, что ждёт нас Там, – он мотнул в небо головой, – и нам каждый Атлант будет дорог. И ведь не переубедишь этих сопляков, они же упрямые и высокомерные, никого слушать не хотят. Ладно, я подумаю, что можно будет сделать, – и Архитектор на какое-то время задумался.
Эвниар, чтобы не мешать размышлениям Учителя, повернулся к бушующему океану. Терраса Дома Архитектора была создана специально таким образом, чтобы с неё легко можно было черпать силы из необъятной мощи океана, и Эвниар с удовольствием подключился к этой первобытной Силе, ощущая, как его «тонкое тело» (вот ведь новое словечко, от Мыслителей почерпнул) наполняется бесшабашной удалью мирового хранилища знаний.
– Я придумал, – прервал его удовольствие Архитектор. – Их полевые формы (Учитель всегда избегал слова «тонкие», не считая эту часть человека менее значимой, чем его физическое тело), раз уж кто-то из них не хочет уходить с Эола, можно будет законсервировать, спрятать, привязав к каким-нибудь медным предметам и покрыв их слоем консерванта. Консервант нанесём так, чтобы он мог действовать пару тысяч циклов, пока всё здесь не успокоится. А потом, когда консервант исчезнет, уцелевшие смогут освободиться. Всё время ожидания им придётся проспать. Но! Если их хранилище попадёт в руки понимающего Мага или хотя бы Ученика, то законсервированные в меди рискуют превратиться в исполнителей воли этих людей, фактически в рабов… Сколько у нас сомневающихся?
– Около шести тысяч, – ответил Эвниар, пытаясь сохранить равнодушие, хотя идея Архитектора его, как всегда, поразила.
– Ах, ты, Сетх, как много! – Архитектор покачал головой. – Твоей задачей сейчас будет запустить среди них идею, что всё это не совсем правда, чтобы их ряды не ширились. А потом, я надеюсь, в последний момент две трети из них испугаются и покорно выполнят волю родителей. Но вот оставшиеся… Нас, Атлантов, стало слишком мало, и мы не можем позволить себе потерять хоть одного из нас просто так, без пользы для нашей цивилизации. Надо будет заранее озаботиться изготовлением подобных хранилищ и пусть ждут своего часа. В момент Исхода всем будет предложен выбор, никого неволить не будем, – Архитектор улыбнулся.
– А какие предметы
– Ну, нужно что-нибудь такое, что нашедший сразу не выкинет, а постарается очистить, чтобы потом использовать. Что-то любопытное, но, в то же время, не очень дорогое. Надо будет на них нанести какие-нибудь надписи или рисунки, непонятные, но привлекательные, – Архитектор окинул взглядом террасу. – А вот, – он увидел стол, на котором стоял кувшин с вином и сосуд для энергетического бальзама, – можно взять кувшины, или вот такие сосуды, или даже простые кольца без камней, в конце концов, – Архитектор перевёл взгляд на свою руку, на пальцах которой как раз было надето несколько колец.
– Будет сделано, Учитель, – Эвниар понял, что это уже и есть официальное распоряжение Учителя.
– Только медь чтобы была предельно чистая, без примесей, особенно серебра и золота. И сам не понимаю, чего я так забочусь об этих лоботрясах? Может быть, потому, что среди них есть мои возможные отпрыски? – и Архитектор лукаво улыбнулся. Слава о нём как об известнейшем любимце женщин была настолько велика, что стала предметом анекдотов.
– Когда начнётся Исход, Учитель? – этот вопрос Эвниара занимал чрезвычайно, так как он планировал кое-что закончить на Эоле до этого судьбоносного мига.
– Через три луны, дальше тянуть будет нельзя, иначе смена полюсов может всё смять, – Архитектор был серьёзен. – Скажи мне, Ученик, Сфинкса доделали?
– Уже готов и запущен в рабочем режиме. Там сейчас и муравей не проползёт без разрешения – Сфинкс всё пожирает. Я сам видел, как исчезло стадо слонов количеством около двадцати особей, имевших глупость идти в сторону пирамид. Энергоисточник рядом создан, – Эвниар до сих пор находился под впечатлением увиденного им самого масштабного творения Магов и Технологов.
– Ну что ж, хорошо. Теперь перейдём к главной цели нашей встречи, – и Архитектор испытующе поглядел на Ученика. – Присядем за стол.
Собеседники заняли места за столом, который по движению брови Архитектора мгновенно наполнился вкуснейшими яствами и изысканными винами. Архитектор, как хозяин, наполнил бокалы, сотрапезники молча выпили и отдали дань угощениям. Впрочем, ел, в основном, один Эвниар, Архитектор изредка отщипывал маленькие кусочки от сыра с синими прожилками и резким ароматом и задумчиво отправлял их в рот.
– Послушай, Ученик, – наконец начал явно томивший его разговор Архитектор, – мне поручено Советом поговорить с тобой вот о чём… – медленно начал он и вдруг резко выпалил: – Тебе придётся остаться!
– Не понял, Учитель. Где остаться? – у Эвниара похолодело сердце.
– Здесь, на Эоле. Ты не должен уходить со всеми. Тебе и твоим будущим помощникам предстоит сохранить островок наших знаний и умений, базу для обратной связи, и подготовить выживших к нашему возвращению. Не торопись, не говори ничего, тебе нужно подумать, но это архиважная миссия… – Архитектор грустно смотрел в пространство, не смея остановить взгляд на Ученике.
Эвниар перестал жевать, отставил в сторону стакан и попытался осознать услышанное.
– Как-то это неожиданно, что ли. Ты уверен, что я смогу выжить? И что ещё кто-то выживет? И что вы сможете вернуться? Да и зачем это будет нужно, возвращаться? – Эвниар сыпал вопросами, пытаясь изгнать овладевшую им тоску.
– Попробую ответить. То, что мы должны будем вернуться, я точно знаю, мне было Видение, – Эвниар с уважением поклонился Учителю, ибо знал, что его Видения всегда сбывались. – Я уверен, что вернуться мы сможем куда более сильными, наберём за это время дополнительных знаний и сил. Во время Катастрофы кто-то ещё обязательно выживет. Арии, Стражи, закатные варвары. Особенно Арии, те вообще очень живучие. Вот только все одичают до невозможности, культура и знания, по большей части, будут утрачены. Твоей задачей будет возродить наши достижения среди уцелевших, но с условием, о котором поговорим чуть позже. Для того чтобы ты и твои помощники смогли остаться невредимыми, будет построен специальный саркофаг в одной из пирамид. В нём будет организован Круг Высшей Силы, он вас сохранит до того времени, пока катастрофа не уляжется и не появится достаточное количество новых людей.
Эвниар ещё раз склонился с уважением: Круг Высшей Силы – это серьёзно.
– Теперь об условии, которое, учти, является очень секретным, – продолжал Учитель. – После катастрофы вы должны будете освоить оставшиеся и вновь возникшие земли, объединить выживших, дать им знания, а главное – выстроить новый Порядок, где не будет широкодоступной Магии. Цивилизация должна будет пойти по новому пути – технологическому. Когда вы сумеете это полностью выполнить, подготовить необходимое количество рабов, подчинить себе и своим помощникам всю планету, мы вернёмся. Но без Высших.
Последние слова Учителя всё объяснили Эвниару. Мир без Высших Магов, без элитных тунеядцев, принадлежащий только Равным, тем, кто по-настоящему делал дело, – давняя, тайная, страстная мечта, лелеемая многими поколениями Творцов. Не был равнодушен к ней и Эвниар. Видимо, Архитектор был одним из идейных вдохновителей заговора – Эвниар сразу же вспомнил все старые слухи, обрывки недосказанностей, намёков и сплетен.
– Учитель, так ты…? – Эвниар не договорил, поскольку Архитектор сделал жест, призывающий к молчанию.
– Да.
– И сколько мне понадобится времени на это?
– Может быть, несколько тысяч циклов.
– Но люди столько не живут!
– Как ты и сам знаешь, в своём теперешнем теле ты, как и многие из нас, сможешь прожить не менее пятисот циклов Ра, если, конечно, будешь заботиться о нём. Но если ты согласишься на выполнение задания, то тогда пройдёшь инициацию обряда обретения нового тела, – торжественно проговорил Учитель.
– Ничего себе! – присвистнул Эвниар. Этот ритуал был одним из самых сложных и доступен только единицам среди Атлантов. – Но, Учитель, инициацию ведь могут провести только Высшие?
– Это они так думают, – беззлобно рассмеялся Архитектор. – Я сам смогу провести инициацию, причём так, чтобы ты впоследствии мог научить и своих помощников, держа их при этом в своих руках. Но учти, с каждым новым телом твоя Сила будет всё больше убывать, теряться, если ты не будешь восстанавливать её в Ускорителе, в Большом портале. Это важно. Как только ты согласишься, то получишь материалы по тому, как правильно выстроить новый Порядок. Всё нужно будет выучить и вложить в свою глубинную память, чтобы после ознакомления уничтожить…
– Учитель, – Эвниар смотрел на Архитектора с тихой обречённостью, – а что будет, если я не соглашусь?
– Ты умрёшь. Извини, – Архитектор сказал это без всякой дрожи в голосе. – А твоё место займёт другой.
– Ну что ж, – немного помолчав, ответил Эвниар, – поскольку у меня нет другого выхода, я согласен.
– Я в тебе не сомневался, Ученик, – вот теперь в голосе Архитектора слышна была гордость.
Глава 5. «Я помню чудное мгновенье…»
Москва встретила Сергея дождём и ветром. Хорошо ещё, что встречавший его водитель стоял на виду с табличкой в руках, на которой почему-то было написано «Serge Bousset». Впрочем, водитель оказался настолько флегматичным, что ни капли не удивился, когда Сергей заговорил с ним на русском без всякого акцента. Он только попросил паспорт Сергея, хмуро сверил его с фотографией, хмыкнул, кому-то позвонил, уточнил, тот ли это Сергей, получил, видимо, утвердительный ответ, после чего промолвил с философским видом: «Ну и мудаки», – и предложил проследовать за ним в машину. Больше никаких слов он за всю поездку так и не произнёс; единственное – перед тем, как тронуться, он предложил Сергею пристегнуться. И началась уже набившая оскомину и ставшая героем анекдотов бесконечная московская пробка, отчего до места назначения добирались почти четыре часа. «Томилино» – прочёл Сергей на въезде в очередную часть мегаполиса. Тут они немного покрутились по выглядящим очень провинциальными улицам и въехали в парк, а может быть даже и лес, и остановились возле массивных металлических ворот. Ворота почти тут же открылись, машина въехала, и ворота почти так же стремительно закрылись за ней. На въезде хмурые мужчины в форме охранников внимательно осмотрели машину, потом ещё раз сверили Серёгу с фотографией в паспорте, посмотрели что-то в компьютере и пропустили далее. Отъезжая от ворот, Сергей опять почувствовал некоторое нематериальное касание, как в самолёте, обернулся, но ничего не увидел – ворота закрыли вид сзади. Впрочем, ощущение слежки сразу же пропало, как только они отъехали от ворот вглубь территории.
Машина остановилась у здания, окружённого высокими туями и клумбами с разнообразными цветами. Дом был не помпезным, но и не бедным с виду и смотрелся очень достойно и органично. В отличие от многих официальных зданий, этот дом не рождал ассоциаций с тюрьмой или школой, а был похож на очень уютную гостиницу, расположенную где-нибудь в окрестностях Кёльна, настолько чисто и ухоженно было вокруг. Общее сходство с гостиницей создавалось и наличием стойки регистрации, и портье, и интерьером, очень напоминающим множество трёхзвёздочных отелей по всему миру. Средних лет женщина-администратор достаточно любезно поздоровалась с Сергеем, взяла у него паспорт, ещё раз внимательно рассмотрела его владельца, потом сверила данные с компьютером и негромко сказала в дверь за ней:
– Игорёк, проводи господина Буссе в его комнату.
Игорёк – молодой, очень вертлявый и живой портье с тёмными вьющимися волосами и хитрым выражением лица – ловко подхватил Серёжины чемоданы и предложил:
– Пожалуйста, следуйте за мной.
По лестнице они поднялись на второй этаж, прошли коридор и подошли к двери номера, в котором Сергею предстояло жить.
– Сюда, пожалуйста, – открыл дверь Игорёк. – Вот Ваш номер, располагайтесь, – и стал показывать номер так же, как это делают портье во всех отелях мира. Номер оказался достаточно просторным, светлым, в спокойных палевых тонах. В нём были: большая кровать, пара шкафов, неизменная тумбочка, музыкальный центр и телевизор, отдельная дверь вела в очень хорошо сделанную ванную комнату. Когда портье закончил свою короткую экскурсию, он встал у двери в выжидательной стойке всех портье мира.
Сергей, повинуясь выработанной за многие поездки привычке, достал из кармана купюру и протянул Игорьку. А тот, нисколько не смущаясь, протянутую бумажку взял, выпучил глаза, раздул грудь и противным лакейским голосом произнёс:
– Премного благодарны-с, сударь, всегда-с к Вашим услугам! Вы только на кнопочку извольте-с нажать, а мы уже тут-с.
Такое преобразование Игорька очень развеселило Сергея. Играл парень так, как будто у Михалкова пробовался на роль.
– Э… прости, дорогой, если обидел, – на всякий случай ответил Сергей.
– Да ничего, мы от денег не отказываемся, всё равно многие суют, а они не лишние. Так, кстати, сразу можно определить, кто часто за границей в хороших гостиницах бывает. А если что надо будет, то, в самом деле, давите кнопку. Между прочим, через полчаса вам надо будет спуститься на первый этаж в комнату восемь, там подробно всё расскажут, что тут и как. С прибытием, – и, независимо и гордо развернувшись, Игорёк быстро удалился, на ходу вполне музыкально насвистывая «люди гибнут за металл…».
Как ему и было предложено, через полчаса Сергей спустился в указанный восьмой номер.
Среди очень удобных на вид кресел располагался столик с кофейными приборами, а у окна стояла девушка, показавшаяся Сергею строгой и чопорной, похожей одновременно на преподавателя из швейцарского пансиона для барышень и на ведущую доброй памяти передачи «Слабое звено».
– Здравствуйте, Сергей Леонидович, – неожиданно мягким, бархатным, чуть с хрипотцой голосом произнесла она. – Меня зовут Людмила. Я буду вашим референтом и готова ответить на все ваши вопросы, которые находятся в пределах моей компетенции.
– Очень мило, Людмила, – неожиданно для себя срифмовал Сергей и улыбнулся. – Вы всегда такая серьёзная? Кстати, необязательно меня называть по имени-отчеству, я ещё очень молод. Можно просто – Сергей.
– Нет, почему же, я тоже могу улыбаться, – ответила Люда и улыбнулась в ответ. За открытой и приветливой улыбкой Сергей неожиданно для себя разглядел, что его помощница ещё очень молода, видимо, не старше двадцати пяти лет, просто выглядит старше за счёт серьёзного выражения лица, строгих очков, делового костюма и аккуратной, затянутой назад причёски. Причём, если приглядеться, то можно было рассмотреть, что её густо-чёрные волосы, сейчас уложенные и зализанные, видимо, были достаточно длинными. И фигура Людмилы, достоинства которой деловой костюм не скрывал, а наоборот, подчёркивал (сразу видно работу классных мастеров), была очень даже ничего. Весьма высокая юбка открывала к обозрению стройные ноги и в меру широкие бёдра. Жакет и белая блузка выгодно оттеняли весьма заметную грудь и красивую шею. Серёжа машинально перевёл взгляд на обувь девушки – элегантные модные туфельки были небольшого размера. Красивые, словно точёные, руки украшали ногти с весьма оригинальным рисунком (Сергей никак не мог запомнить, как эта техника украшения ногтей называется).
В общем, как обычно пишут в романах, облик его помощницы Сергея приятно удивил. Немного расстроило обручальное кольцо, но, поскольку оно было на левой руке, то он решил пока не огорчаться. Наверное, Люда разведена, хотя сейчас таким способом этого стараются не показывать. А может быть, она католичка? Это было бы некстати… Ладно, время покажет.
Рядом с обручальным кольцом, на соседнем пальце, сидел очень изящный перстень с достаточно большим синим камушком и несколькими блестящими. Серёжки с такими же камнями висели в маленьких, очень красивых ушках Людочки, как про себя мысленно назвал девушку Сергей. Хоть Сергей и не был знатоком драгоценностей, но почему-то этот набор (или, правильно, гарнитур?) вызвал стойкую ассоциацию с чем-то древним, с какой-то родовой традицией или даже тайной. И только лицо девушки, закрытое очками и очень серьёзным выражением, оставалось холодным и отстранённым, несмотря на недавнюю улыбку.