Нимб
Шрифт:
Как правило, мы искали друг друга в школе. Иногда обменивались парой фраз у шкафчиков или за ланчем. Если у меня было «окно», я то и дело озиралась, рассчитывая застать его в коридоре. Порой я встречала его на общем собрании или на поле среди игроков в регби. Молли не без сарказма советовала мне обзавестись очками.
А когда Ксавье не тренировался, он после школы провожал меня домой и нес мою сумку. Мы частенько затягивали прогулки, заглядывая в кафе «Влюбленные», которое уже стало «нашим» местом.
Иногда мы болтали о том, что происходило днем, в других случаях сидели и уютно молчали. Мне нравилось просто
Но в солнечные дни я украдкой оглядывалась по сторонам, страшась наказания. Воображала, что за мной неусыпно наблюдает невидимое Око, собирая доказательства моего дурного поведения. Но пока ничего не происходило.
Благодаря Ксавье я перестала быть наблюдателем в «Брюс Гамильтон». Оказывается, популярность может передаваться от одного человека другому. Если замечено, что люди связаны между собой, это может вызвать не только осуждение, но и признание. Меня готовы были принять в любой компании лишь потому, что я числилась среди друзей Ксавье Вудса. И я даже замечала во взглядах людей восхищение. Теперь меня частенько дружески окликали, когда я направлялась в класс.
В школе мы с Ксавье общались мало, поскольку в основном посещали разные уроки. Иначе я бы бегала за ним, словно щенок. Зато мы виделись на французском. Ксавье интересовали математика и наука, а меня тянуло к искусству.
— Мой любимый предмет — литература, — заявила я однажды, когда мы сидели в кафетерии.
При мне была брошюра с литературными терминами, и я открыла ее на случайной странице.
— Спорю, ты не знаешь, что такое enjambment. [9]
— Звучит как-то противно.
— Это когда одна строка стихотворения переходит в следующую.
— А не проще было бы поставить точку там, где положено?
Что мне особенно нравилось в Ксавье, это его черно-белое восприятие мира. Я рассмеялась.
9
Enjambment — ломка синтаксической единицы (фразы, пункта или предложения) к концу строки или между двумя строфами. Также используется для того, чтобы перенести замысел строки на следующую, играя на ожидании читателя и желая удивить его.
— Возможно, но так интереснее.
— Честно, а почему ты предпочитаешь литературу? — с неподдельным интересом спросил он. — Я люблю четкость. Вот правильный ответ, а вот неправильный. А в поэзии — интерпретируй, как хочешь.
— Ну а мне как раз это и нравится. Можно часами обсуждать тот или иной стих и ни до чего не договориться!
— И у тебя нет чувства неудовлетворенности?
— Иногда лучше не пытаться искать смысл. Всегда есть… промежуточные зоны.
— Моя жизнь не такая, — парировал Ксавье. — А твоя?
— В моем мире полная сумятица, — вздохнула я, вспомнив о конфликте с родными. — Утомительная штука…
— По-моему, это я все изменил, — произнес Ксавье.
Несколько мгновений мы молчали. А у меня возникло ощущение,
— А отличить любителей литературы не очень трудно, — с улыбкой продолжил он.
— Разве?
— Это ученики, которые расхаживают в беретах, и на лицах у них написано: «Я знаю кое-что особенное».
— Ничего подобного! — воскликнула я.
— Да, ты слишком искренняя. Не меняешь своих пристрастий и, конечно, не станешь носить берет.
Я засмеялась.
Раздался звонок на следующий урок.
— Что у тебя? — поинтересовался Ксавье.
Вместо ответа я продемонстрировала ему глоссарий литературных терминов.
Я полюбила занятия по литературе с мисс Кастл. Народ там собирался разномастный, хотя нас была лишь дюжина. Парочка мрачных девиц готического стиля с подведенными черным глазами и сильно напудренной кожей. Еще компания старательных девушек с аккуратными ленточками в волосах и пеналами. Их очень волновали оценки, они вечно строчили в своих тетрадках и не принимали участия в дискуссиях. Мальчиков оказалось два. Бен Картер — самоуверенный и умный спорщик и регбист Тайлер Дженсен, который неизменно опаздывал и отрешенно жевал жвачку. Он ни разу не произнес ни слова, и его присутствие представляло для нас загадку.
Учитывая небольшую численность, мы были вынуждены ютиться в маленьком классе в старой части школы, примыкающей к административному корпусу. Для других целей помещение не использовалось, и нам разрешили по своему усмотрению передвинуть мебель и повесить постеры. Мой любимый изображал Шекспира в виде пирата с серьгой в ухе. К достоинствам комнатки относилось и то, что из окон можно было смотреть на лужайку и обсаженную пальмами улицу. В отличие от других уроков литература никогда не протекала скучно. Мы фонтанировали идеями, которые высказывали наперебой.
Сидя рядом с Беном, я наблюдала, как он разглядывает на экране лэптопа сайты музыкальных групп. Вошла мисс Кастл с чашкой кофе и пачкой тезисов в руках — высокая, стройная женщина чуть за тридцать, с копной темных вьющихся волос и мечтательным взглядом. Она предпочитала блузки пастельных тонов и очки в массивной оправе, которые обычно болтались на красной ленточке вокруг шеи. Судя по ее облику и манере держаться, она чувствовала бы себя в своей тарелке в эпоху Джейн Остин. Тогда женщины разъезжали в каретах, а остроумные реплики их кавалеров летали по гостиным, словно электрические разряды. Она была одержима литературой и весьма образно отождествляла себя с героиней любого произведения. Она преподавала с таким воодушевлением, что другие ученики заглядывали к нам и таращились, как мисс Кастл колотит кулаками по столу или неистово жестикулирует. Я не удивилась бы, если бы однажды, войдя в класс, обнаружила ее на столе.
Сперва мы изучали «Ромео и Джульетту» и сонеты Шекспира, а сейчас перед нами поставили сложную задачу: сочинить любовные стихи и прочитать их в классе. Прилежные барышни впали в панику — что ни говори, этого не найдешь в Интернете.
— Не знаем мы, о чем писать! — жаловались они.
— Хоть задумайтесь об этом, — бодро советовала им мисс Кастл.
— С нами ничего интересного не происходит!
— Не обязательно вносить что-то личное, — убеждала их она. — Используйте воображение.