Ниндзя
Шрифт:
— Да.
— Хорошо. — Кансацу вздохнул и поднялся. Теперь они стояли друг напротив друга; их разделял низкий лакированный столик. — Если я что-то тебе недосказал, это было сделано для твоей же пользы.
— Для моей пользы?! — Кансацу поднял руку в успокаивающем жесте.
— Пожалуйста, позволь мне договорить. У меня были определенные догадки по поводу Сайго. — Его голос смягчился. — Что касается тебя, я сказал тебе то, что думаю: занятия в этом зале больше ничего тебе не дадут. И то, что ты вернулся живым из Кумамото, подтверждает мои слова.
— Я никогда...
— Знаю. —
Я буду здесь и постараюсь ответить на все твои вопросы. И мы вместе подумаем о твоем будущем.
— Есть одно обстоятельство, — заговорил наконец Николас, — которым нельзя пренебречь.
— И что же это?
— У меня теперь есть враг. — “И не пытайся меня выследить”. — Я вторгся на их территорию, не послушал их предупреждения. И я должен быть готов с ними встретиться.
Кансацу смотрел на медленно падающий снег. Никогда он не казался Николасу таким старым и слабым.
— Боюсь, тебя ждут плохие новости. Николас стоял с сумками в дверях своего дома. Он сразу подумал о Цзон.
— Где мама?
— У твоей тети. Входи в дом, Николас. — Полковник выглядел бледным и усталым.
В доме что-то изменилось, он показался Николасу каким-то пустым.
— Что случилось?
— Сацугаи, — спокойно сказал полковник; в руке он держал незажженную трубку. — Мы пытались связаться с тобой в Кумамото. Наконец, сегодня вечером я нашел Сайго. Итами удивилась, что Юкио решила остаться с ним.
Николас почувствовал, как внутри у него поворачивается острый нож. Было тихо, и он слышал тиканье часов на камине в кабинете полковника.
Полковник откашлялся.
— Сацугаи убит. Прости, что встречаю тебя такими новостями. Я вижу, поездка и без того была не из лучших.
— Как это произошло?
Полковник поднес трубку к губам и несколько раз продул ее, потом заглянул внутрь.
— Полиция считает, что это ограбление. Должно быть, Сацугаи застал вора.
— И никто ничего не слышал? Полковник пожал плечами.
— В доме в это время никого не было. Итами была у сестры.
— У какой? У Икура?
— Нет. Тэокэ. Николас не любил Тэокэ.
— Понятно. — Он взялся за сумки; полковник помог ему, и они вместе пошли через дом.
— Здесь так тихо, — сказал Николас. — Все как-то не так.
— Да, — согласился полковник, о чем-то задумавшись. Он опустился на футон и прижал большой и указательный пальцы к глазам. — Слуги ушли с матерью, а Атаки сегодня не придет.
Николас
— Папа, — спросил он через некоторое время, — что ты знаешь о ниндзя?
— Совсем немного. А что?
Николас пожал плечами, разглядывая сорочку в своих руках.
— Мне о них рассказывал Кансацу. Ты слышал о том, что когда в 1543 году португальцы впервые привезли сюда огнестрельное оружие, оно немедленно вошло в арсенал ниндзюцу? Нет? И по этой причине его избегали другие классы, особенно самураи — вплоть до революции Мэйдзи.
Полковник поднялся и подошел к сыну.
— Николас, — сказал он совсем тихо, — что случилось у вас с Юкио? — Николас молчал, и полковник положил руку ему на плечо. — Ты боишься мне сказать?
Николас повернулся к отцу.
— Боюсь? Нет. Просто я знаю, как ты к ней относился. Она не понравилась тебе с самого начала.
— И поэтому теперь ты не хочешь...
— Я люблю ее, — сердито выпалил Николас. — Она сказала, что тоже меня любит. А потом... а потом все исчезло, будто ничего и не было. — Сердце полковника сжималось, когда он смотрел на лицо сына. — Как она могла уйти с Сайго? Как она могла это сделать? — В глазах Николаса стояли слезы. — Я ничего не ногу понять.
Когда полковник увидел сына в дверях, у него возникло огромное желание признаться ему во всем. Но теперь он понял, что никогда этого не сделает. Он сам должен нести эту ношу; было бы нечестно взвалить ее на плечи Николаса. Сейчас ему отчаянно хотелось как-нибудь успокоить сына, и собственное косноязычие ошеломило полковника. “Неужели я так вел себя с ним всю жизнь — думал полковник. — Я не знаю, что ему сказать, как помочь”. Полковнику вдруг очень захотелось, чтобы рядом была Цзон, и он устыдился этой мысли. “Господи, неужели я стал своему сыну таким чужим? И все это из-за моей работы?” Полковник с горечью осознал, как сильно он завидовал той близости между Сацугаи и Сайго, которой у него никогда не было с Николасом. И только он сам в этом виноват.
Раздался звонок. Николас вслед за отцом подошел к двери. На пороге стоял сержант сыскной полиции. Это был моложавый плотный человек, в глазах которого сквозило беспокойство: он знал, в чей дом он попал. Когда полковник открыл дверь, полицейский поспешно отдал ему честь.
— Полковник Линнер, — доложил он слегка дрожащим голосом. — Лейтенант Томоми просил проинформировать вас о ходе расследования. — Излишне было объяснять, о каком расследовании идет речь. — Ваш шурин...
— Он не мой шурин.
— Простите?
— Не обращайте внимания, — сказал полковник. — Продолжайте.
— Да, сэр. Мы отклонили версию ограбления. По крайней мере, она уже не главная.
— Вот как?
— Вскрытие показало двойной перелом перстневидного хряща, в гортани. Он был удушен, и это сделал профессионал. Лейтенант Томоми полагает, что есть основания подозревать левых радикалов.
— Вы говорите о политическом убийстве?
— Да, сэр. Мы уже задерживаем подозреваемых: знаете, левые социалисты, коммунисты и тому подобная публика.