Ниндзя
Шрифт:
— Возможно, она переменилась. Я не видел ее довольно давно. Она остается для меня ребенком. Моя старшая дочь, Гелда, всегда могла постоять за себя; она всегда была более общительная.
Да, общительная. Томкин горько улыбнулся своим словам. Трахается с бабами. Господи, где она этому научилась?
— Боюсь, что у нас не слишком дружная семья. — Еще бы — а как могло быть по-другому? — Мои дочери не очень-то ко мне привязаны. Конечно, жаль, но этого можно было ожидать. Если детям не уделять достаточно времени, — Николас почувствовал, как Томкин пожал плечами в темноте, — они отворачиваются от родителей и
Тишина была полной, что могло показаться странным в большом городе. Но внешний мир больше не существовал для них обоих. Они были заперты в собственной вселенной, которую сами создали и в которой не действовали привычные законы. Теперь мрачные и кровожадные боги населяли коридоры этого здания, как запутанные лабиринты пирамиды Хеопса. Годы отлетали, точно красные листья, подхваченные осенним ураганом.
“Идет, — подумал Николас. — Наконец-то”.
Он начал читать мантру Сю-Эзи, которая должна была привести его в состояние полной готовности к поединку.
Николас услышал тихий звук прыжка, и в следующее мгновение вытащил из ножен свой катана.
“Кроукер” — подумал Николас, — лучше бы ты сюда не совался. Я тебя предупреждал. Это касается меня и Сайго, и пусть поможет Бог любому, кто окажется между нами”.
Николас чувствовал приближение врага. Харагэй. Ничего не было слышно, но легкий зуд говорил Николасу о том, что Сайго уже близко. Одетый только в легкую черную рубаху и холщовые брюки, Николас держал меч обеими руками. Стойка Хаппо Бираки — “открытый со всех восьми сторон”, — которую Миямото Мусаси разработал более трех столетий назад.
Энергия пульсировала внутри Николаса, как электрический ток в генераторе. Ночь ожила: ее сердце стучало, повинуясь неумолимой судьбе, которую никому не суждено было знать. Николас воспринимал все вокруг необыкновенно отчетливо: мебель, стены, пол; весь мир сжался до замкнутого пространства этого кабинета, в котором скоро снова разыграется пляска смерти, начавшаяся много лет назад.
Мелькнула тень, и Николас понял, что Сайго в узком коридорчике. Он прыгнул вперед, подняв катанавысоко над головой; из самой глубины его груди вырвался крик.
Его ноздри раздулись, и Николас сделал кувырок в сторону. Он почувствовал запах еще до того, как услышал мягкий щелчок и шум катящегося по полу предмета. Он увидел, как Томкин вскочил на ноги и обернулся.
Сайго уже проник в комнату, воспользовавшись шумом взрыва; он направлялся прямо к Томкину.
— Убирайся прочь! — закричал Томкин, закрывая лицо руками. Тянуться за пистолетом было совершенно бессмысленно. — Он там! — Томкин отчаянно показал в сторону Николаса.
Сайго промолчал, но в его глазах сверкнула холодная ярость, заставившая Томкина задрожать от страха. Впервые в жизни он так близко столкнулся со смертью. “Я уже мертв”, — подумал Томкин при виде нечеловеческого выражения в глазах Сайго. Он мог бы решить, что сам Люцифер пришел за его душой, если бы только верил в подобные вещи. Томкин увидел зловещий блеск стальных когтей на левой руке Сайго, которая уже поднялась над его грудью.
Внезапно, совершенно неожиданно для Томкина, ниндзя покатился
Николас пригнулся и одновременно отскочил в сторону. Какой-то небольшой предмет, размером с горошину, описал в воздухе дугу и упал прямо перед письменным столом. Но в момент броска Сайго не удалось полностью сохранить равновесие, и бомба, вместо того чтобы перескочить через стол, снова упала перед ним, зацепившись за столешницу.
Взрывом разорвало часть стола и выбило меч из рук Николаса. Сайго тут же бросился к нему. Николас видел приближение Сайго: никакая техника не могла теперь обеспечить ему защиту, по крайней мере, от такого искусного противника, как Сайго. Николас принял решение в долю секунды: опершись на локти, он выбросил ноги вверх и вперед. Ему удалось выбить оружие из рук Сайго.
Сайго замахнулся когтями. Николас ответил рубящими ударами ладонью по печени и селезенке; он промахнулся, но при этом сумел отразить нападение. Сайго мгновенно возобновил атаку: время работало против него, и с каждой лишней секундой уменьшались его шансы выбраться отсюда живым.
Сайго пропустил удар в ключицу, но сжал зубы и сосредоточился на том, что должен был сделать. Он был поражен тем, как Николас защищался в рукопашном бою. Это походило на ниндзюцу, но с такой школой он никогда не сталкивался. “Ака-и ниндзюцу? — подумал Сайго с яростью. — Амида! Ниндзя против ниндзя!”
Он освободился от захвата Николаса и приготовился нанести смертельный удар. Сейчас Николасу придет конец, чему бы он там ни научился.
Сайго рванулся в сторону: там, где только что находилась его голова, громко просвистела пуля. Амида! Здесь еще кто-то был. Сайго проклинал себя за то, что слишком увлекся мыслями о неожиданной технике Николаса. Только это помешало ему заметить присутствие еще одного человека. Где он?
Николас снова нападал, и Сайго пришлось переключить все внимание на него. Яростным усилием он вырвался и метнулся туда, где лежал его катана. Николас в прыжке схватил его за лодыжки, и они оба врезались в чертежную доску. Сайго успел взять меч, но тут в доску ударила еще одна пуля, и щепки полетели ему в лицо; чертыхаясь, он покатился по полу.
Николас потянулся к своему мечу, сознавая, что в любой момент в него может полететь сякэн. Они оба услышали тихий шум лифта. Николас знал, что на этот раз люди Кроукера не захотят рисковать и могут просто пустить слезоточивый газ.
Сайго понимал, что теперь Николасу нужно только протянуть время, тогда как у него самого запас времени почти исчерпан. Он атаковал серией молниеносных ударов в грудь, но все они были отбиты. Сайго начал сильно потеть. Его мысли судорожно разбегались, но потом снова возвращались к главному: если с двоими покончить не удается, надо остановиться на одном, а со вторым разобраться позже.
Сайго пропустил несколько ударов и скорчился, словно от невыносимой боли. Его правая рука незаметно потянулась к поясу, и он достал оттуда еще один небольшой шарик. В этот раз Сайго не должен промахнуться.