Нирвана
Шрифт:
– Хорошая идея: сейчас ты постоишь против меня в спарринге. А то я всё тебя жалею, да жалею… Ну, чего молчишь?
– Да просто времени у нас ещё вполне достаточно, - как можно равнодушнее ответил Парадорский.
– И вещи сложить успеем, и последние дела на Кафедре завершить.
– У нас?
– сразу зацепился за местоимение прекративший улыбаться Армата.
– То есть нас всех отчисляют за компанию? Или это только вас двоих отправляют в свадебное путешествие?
Тантоитан хотел ещё спекулировать новостями, но почувствовал, как ноготки любимой предпринимают попытки оторвать щипками куски шеи и
– Правда, может и так случиться, что с охраны этого баронского отпрыска нас снимут уже через две недели, но пока можем ориентироваться минимум на два месяца. Мне приказано набрать десяток по своему усмотрению. Ну разве что…
Договорить о предстоящей разлуке с Клеопатрой он не успел. Поднялся всеобщий шум. Нежданному разнообразию оказались рады все без исключения. А общее мнение сконцентрировалось в одно слово высказыванием Гарольда Стенеси:
– Шикарно! Получается некое подобие увеселительных каникул в самый разгар напряжённой сессии.
Рассудительный Николя попытался охладить преждевременную радость:
– Всё-таки охранять такой объект - дело хлопотное.
– Ерунда!
– авторитетно заявил Малыш, дадим парню пистолет…, с холостыми патронами, Гарольд ему рогатку сделает, вот и решение всей проблемы.
Упоминание о рогатке, в изготовлении которых Гарри и в самом деле считался спецом, всех рассмешило и они вот такой компактной, весёлой группой поспешили в лабораторию. Следовало каждому "отметиться" на приборах профессора Сартре. А предстоящее задание им и в самом деле показалось сродни каникулам. Ведь кто или что может угрожать на этой никчемной, забытой всем человечеством планетке? Правильно: только холод, жара и скука. А скуки в такой дружной и весёлой компании не может быть по определению.
Никто и заметить не успел, что майор Парадорский шепнул несколько слов Лидии Шелди на ушко.
После чего он и капитан Ланьо, уже в самом начале пути оторвались от коллектива, отправившись в свою комнату решив укладывать вещи сразу. Ну и поговорить девушке очень хотелось без посторонних ушей. Она словно чувствовала, что разговор с командиром Дивизиона не ограничился обсуждением нового задания:
– Он на тебя наезжал?
– Не без того, - не стал скрывать Парадорский.
– Упоминал о висящем на мне взыскании… Ну и опять открытым текстом заявил, что про мой провал в операции "Потеря Невода" император не забыл…
– Значит неспроста! Видать этот баронет - и в самом деле слишком важная птичка для империи, - сделала выводы Клеопатра.
– И сколько тебе раз говорить: не переживай ты так о потере тех древних драгоценностей. Твоей вины там нет. Да, да! Не спорь со мной!
– и тут же перешла на деловой тон: - Ну а что там на тебя Хайнек нашептал?
– Ничего.
– Так я и поверила! Да он с меня взгляда не сводит, где бы ни была.
– Ну, этого я не видел. Ты в последнее время вообще с моим движением не пересекаешься, - напомнил Танти.
– Но можно подумать, что куратору больше делать нечего, как за тобой лично следить.
– А он и не следит, - ответила она несколько иным тоном.
– У
– Скажешь тоже!
– И скажу! Я ведь женщина и в любом случае чувствую на себе слишком пристальное внимание мужчины.
– Постой, постой, - Тантоитан даже уселся на кровать, стараясь уловить на лице любимой каждый проблеск эмоций.
– Ты хочешь сказать, что Хайнек за тобой приударить пытается?
– Да нет, в этом направлении он умело сдерживается. Но вот во всем остальном я его насквозь вижу: неровно дышит - однозначно.
– Ха! Так ведь он же старый!
– казалось парня не так удивляет сам факт неожиданной симпатии, как древний возраст тайного воздыхателя по его невесте. На что Клеопатра ответила не по годам рассудительно:
– Ну, это…мы думаем, что он старый, а он-то себя более чем молодым считает. Ну и сам рассуди: все наши сложности, наряды и дежурства в разное время - сразу становятся понятны и объяснимы. При этом и мы все время не вместе, и за мной подсматривать гораздо легче.
– Хм!
– теперь уже Танти стал хмуриться: - И тебе это подсматривание нравится?
– Нисколечко!
– Всё равно, я ему так морду расквашу, что Безразмерный со своими шрамами красавчиком покажется…!
– Ещё чего! Хочешь неприятностей на нашу голову?
– Ничего. Я так набью, что он и сам не поймёт по какой причине, и по уставу никто не придерётся, - рассуждал Парадорский с прищуренными глазами. Но тут же припомнил, что на эту тему говорил Серджио Капочи и понял что подаёт плохой пример своей невесте: - Да и вообще, забудем про этого куратора и не будем больше на него обращать внимания. Служить нам это не мешает, любви нашей - тем более не помеха, а со временем Хайнек и сам поймёт: ему ничего не светит да и успокоится. Договорились?
Девушка задумалась, признавая очевидность и правоту подобных рассуждений, отвлеклась, и уже в следующий момент оказалась схвачена и расцелована. Говорить она начала только спустя некоторое время:
– Тебе не среди военных тасоваться, а среди придворных ловеласов ошиваться.
– Ха! Разве и такие орлы в свите императорской есть?
– Предостаточно. И ты смело можешь там стать лидером и душой всей компании придворных.
Им повезло. Час им никто не мешал, поэтому этот час Парадорский использовал со всей своей богатой фантазией. И только после этого, когда его любимая решила поторопить со сбором вещей, с расслабленной ленцой пробормотал:
– Да чего там мне собираться? Да и ты поможешь…
– Ага! А ты мои вещи собирать будешь?
– Значит так, дорогая, - сменил тон парень, но при этом девушку прижал к себе ещё крепче: - Ты знаешь, как я не люблю повторяться, но вынужден у тебя спросить: ты меня хоть чуть-чуть-чуть любишь?
– Что за сомнения?
– Ладно, буду твой вопрос считать подтверждением. Значит, ты не захочешь моего наказания в виде гауптвахты?
– Конечно! А что ты опять натворил?
– Дело в том, что меня предупредили на самом высоком уровне: если ещё раз моя невеста будет обсуждать приказы или выказывать ими недовольство, то накажут именно меня. Как раз той знаменитой, самой неприятной и холодной гауптвахтой. Так что я тебя умоляю, если ты не хочешь лишнего мучения для меня, веди себя хорошо.