Нищета доктрины потребительства

Жировов Борис Васильевич

Американский автомобильный король одним из первых подметил возможность наживы за счет трудя­щихся как покупателей в дополнение к их эксплуата­ции в качестве производителей. Для реализации этой возможности было необходимо наладить массовое про­изводство относительно дешевых товаров длительного пользования. Форд начал с идеи создания недорогого автомобиля.

В то время, когда вынашивалась эта идея, т. е. в первые два десятилетия XX века, автомобиль был атрибутом богатства и социального престижа. В экипа­жах без лошади, как тогда именовали автомобиль, ездили короли и министры, промышленники и лати­фундисты, генералы и банкиры — словом, все, зани­мавшие привилегированные позиции на высших ступе­нях социальной лестницы. Обогащаться за счет

такого покупателя было сравнительно просто. Более того, что­бы угодить его вкусу, было выгодно производить доро­гие, роскошные лимузины.

Форд решил, что продажа недорогих стандартных автомобилей, производимых на конвейере, принесет куда больше выгоды, чем выпуск дорогих машин для узкого круга — имущей элиты. По всей стране была распространена такая реклама: «Мы намерены построить автомобиль для широкого потребления. Он будет сделан из наилучшего материала и сконструиро­ван по самым лучшим методам, какие только возмож­ны в современной технике. Несмотря на это, цена будет такая низкая, что всякий человек, получающий при­личное содержание, сможет приобрести автомобиль... Люди, постоянно жалующиеся на недостаток времени, уверяющие, что им не хватает дней в неделе, люди, для которых потеря пяти минут равносильна потере одно­го доллара, люди, для которых опоздание на пять ми­нут влечет потерю многих долларов, пользуются не­надежными, неудовлетворительными и неудобными способами сообщения, как, например, конка, трамвай и т. п. Безупречный, надежный автомобиль избавит их от всех забот и от опозданий, сбережет время и даст в их распоряжение роскошное средство сообщения, ожидающее только кивка».

Основой поточного производства автомобилей на фордовском предприятии стал конвейер. Разделение труда на нем было доведено до предела. Если один ра­бочий вгонял болт, то гайку ставил другой, а завинчи­вал ее третий. Это давало выигрыш в секундах, а зна­чит, и выигрыш в долларах. Меньше движений — боль­ше готовой продукции.

Помните кадры из чаплинского фильма «Новые времена»? У длинной и непрерывно движущейся ленты конвейера стоит в рабочем комбинезоне знаменитый герой фильма Чарли. Его работа механична и прими­тивна: он подвинчивает ключом гайки на движущихся по конвейеру деталях. Однообразный труд и бешеная скорость сводят его с ума. Он пляшет как фавн, он при­нимает пуговицы на женском платье за головки болтов, он обливает мазутом мастера, полицейских и санита­ров. Чарли запирают в сумасшедший дом... Он выходит оттуда здоровым, но безработным. В этих эпизодах ки­нофильма взят под обстрел сатиры именно фордовский конвейер.

Новая техника и организация производственного процесса позволили так увеличить производительность труда рабочих, что Форд мог повысить им заработную плату и обеспечить большие выгоды для себя. «Высо­кая заработная плата,— самодовольно заявлял Форд,— является самым выгодным из всех коммерческих принципов».

Следуя принципу — платить дороже, чтобы больше выжимать труда, Форд вдвое увеличил зарплату сво­им рабочим. Он сделал это не только для того, чтобы набирать рабочих, готовых гнуть спину до кровавого пота, оставляя у фордовского конвейера свою моло­дость и здоровье. Заработная плата повышалась и для того, чтобы сделать рабочих покупателями маленьких быстроходных «фордиков» и тем самым обеспечить своему хозяину еще большие прибыли.

Форд наряду с продажей в рассрочку автомобилей своим рабочим стал также строить для них дома, пре­доставляя льготные условия для их приобретения. Его не пугало превращение рабочих в собственников домов и автомобилей. Он усматривал в этом возможность еще больше обогатиться и с помощью системы материаль­ного подкупа рабочих укрепить свое господство.

Попутно заметим, что рабочий фордовского пред­приятия не мог приобрести автомобиль какой-либо другой марки или приглянувшийся на стороне домик, так как за это ему грозило немедленное увольнение. Впрочем, эта угроза была, кажется, излишней. На одну зарплату, без рассрочки, предоставляемой

Фордом, ку­пить домик или автомашину было практически невоз­можно.

Дело, начатое Фордом и являвшееся результатом естественного развития капиталистического производст­ва, пошло. Массовое производство и постепенное уде­шевление автомобиля способствовали его распростра­нению среди довольно широких слоев населения, в том числе среди значительной части квалифицированных рабочих. По воле случая автомобиль пришел во многие американские семьи раньше... ванны и многих других вещей. Причем в семьи, не обладавшие слишком боль­шими доходами.

В этом отношении характерен такой эпизод. Чтобы рекламировать свои автомобили, Генри Форд ездил на дешевой машине. Однажды, проезжая по загородному шоссе, автомобильный король увидел группу людей, столпившихся вокруг машины. Он остановился и узнал, что пассажиры не могут устранить повреждение в мо­торе. Форд был опытным механиком и в течение деся­ти минут исправил повреждение. Обрадованные вла­дельцы автомобиля предложили ему в благодарность 5 долларов. Форд, смутившись, стал отказываться от денег, но владельцы были настойчивы. «Не может быть,— сказал один из них,— чтобы человек, ездящий на «фордике», не нуждался в деньгах».

Вслед за автомобильной промышленностью новые формы и методы производства стали применяться в других отраслях. В американской экономике происхо­дят структурные сдвиги, связанные с тем, что быстро растет удельный вес товаров длительного пользования, производство изделий массового спроса переводится на поток. Эти изменения в определенной мере явились ма­териальной предпосылкой возникновения такого поня­тия, как «американский образ жизни», отразившего специфические черты развития экономики и бытового уклада в США. Непременными атрибутами «американ­ского образа жизни» стали благоустроенный коттедж с автомобилем на зеленой лужайке, культ вещей как воплощение высшего смысла жизни.

В пропаганде «американского образа жизни» как образца, достойного подражания для других народов, в культивировании собственнических, потребительских тенденций у трудящихся буржуазия и ее идеологи уви­дели новые возможности для стабилизации капитализ­ма: «снимать сливки» с более высокой производитель­ности труда, создавать резервы для социального ма­неврирования, для отвода общественной энергии значительных слоев населения, в том числе части ра­бочего класса, в каналы потребительства.

Но мифу об американском «процветании» суждено было испытать жестокий удар. Экономический кризис 1929—1933 гг. отбросил экономику США к уровню 1913 г. Потребление товаров упало в 1933 г. до 67% по сравнению с уровнем 1929 г. Национальный доход сократился с 77,3 до 39,5 млрд. долларов. Все это при­несло неисчислимые бедствия трудящимся массам, в первую очередь рабочим и фермерам.

...На окраинах американских городов вырастали ужасающие поселки. В жалких лачугах, построенных из ящиков и всякого хлама, в кузовах старых брошен­ных автомашин ютились миллионы обездоленных лю­дей, не имевших никаких надежд на будущее. После долгих месяцев бесплодных поисков работы, траты всех сбережений рабочие и их семьи часто оказывались перед вполне реальной угрозой голодной смерти. В са­мой богатой капиталистической стране мира смерть от голода стала обычным явлением. Только в Нью-Йорке в 1931 г. было официально зарегистрировано около 2 тыс. случаев смерти от голода.

...Бок о бок с нищетой соседствовало богатство: по улицам по-прежнему проносились сверкающие авто­машины, магазины ломились от товаров. Избыток то­варов сжигали в топках паровозов, топили в море. Но страх заползал и в особняки богачей. Газеты были полны сообщений о банкротствах. «Нью-Йорк таймс» в те дни писала: «Вызывающие беспокойство эконо­мические явления не только превосходят эпизоды подобного рода, но и угрожают гибелью капитали­стической системы». Эхо тех тревожных дней отчет­ливо слышно сегодня, когда экономический барометр снова показывает «пасмурно» для капиталистического мира.