Нищие
Шрифт:
Начальник помалкивал, терпеливо ожидая, какой же приговор вынесет ему заместитель. Тот ухмыльнулся и сказал: * Все традиционно. Ты, Мишенька, мыслишь как любой мент-начальник. Облавы, распределители, профилактика. Метрополитен - как очаг мракобесия... * Все!
– ядовито, но по-дружески перебил его Бурдаков.
– Иди и занимайся этим сам. А я буду ловить убийц и бандитов. Заметь, между прочим, что среди бомжей тоже такого контингента немало. * - Я-то давно заметил, - не думая подниматься с кресла, ответил Кондрашов и без всякого заискивания улыбнулся: - Да будет тебе известно, дорогой ты наш руководитель, метрополитен возле станций и линий которого ты наставил так много восклицательных знаков, воняющий нечистотами и заваленный мусором, - не единственное место, облюбованное нищими и попрошайками. Согласен с тобой, как и с предыдущим начальником управления и с его предшественником - я ведь уже здесь десять лет "замствую" - наша московская гордость метрополитен привлекает всех бомжей большим
– Знаешь, почему ты всю жизнь в замах? Я скажу, не постесняюсь. Ум у тебя светлый, аналитический. Но начальники не любят, когда им лекции читают подчиненные. И, уходя на повышение, они в отместку за твои нравоучения, берут замену со стороны. Но ты не бойся. Я не из тех. Если буду уходить, я тебя специально на свое место посажу. Погляжу, как от тумаков и шишек будет потеть твоя задница. * Не пугай - пуганый. Я ведь тебе лекцию читаю в духе социалистической риторики. Помнишь, как коммунисты поступали? Сначала покритикуют начальство, а потом в похвалах рассыпаются. Так вот. В твоих записках, есть очень много разумных наблюдений... * Сережа, - умоляюще, словно в молитве, сложил руки на груди Бурдаков, - у меня в шесть часов вечера сегодня важная встреча... * В нашем возрасте, Миша, все встречи важные. Даже на банкетах. Не перебивай. Так вот. Мне понравились твои наблюдения насчет базовых станций и наиболее популярных у бомжей линий. Но, сам знаешь, мы же не будем работать на территории чужого отделения. Выходит, мы свой округ зачищаем, а попрошайка в соседнем укрывается. Тут нужно сплотиться. Я свяжусь с другими управлениями округов, и мы разработаем тотальный план облавы. Что-нибудь под этаким кодовым названием "Бомж-2000" или - ещё лучше - "Нищие второго тысячелетия". Между прочим, мэру понравится. Тебе даже могут грамоту дать...
Бурдаков понял Сергея - ему просто хотелось побалагурить. Ведь у них мало когда выдавалось время для дружеских встреч, а теперь их Центральный округ и вовсе погряз в работе. И что обидно, в работе рутинной, бумажной. Депутаты всех уровней требовали отчетов, справок, пояснительных записок. И ради их составлениея порой приходилось перекладывать оперативную работу на плечи мальчишек, только вчера окончивших школу милиции.
Бурдаков опять скрестил руки на груди: * Все, Сережа, достал. Я ведь не на банкет спешу. * Тогда на очередную разборку к начальству или совещание. Успеешь. Скажешь бандита задерживал... * Я к невесте, Сережа. * Ба! Только не надо легенд. Кто поверит! * Я к бывшей своей невесте, Сережа. Мы с ней в институте учились. И вот она недавно мне позвонила и обратилась за помощью. * Уж не оградить ли её дачный участок от бомжей? * Твои мысли работают в правильном направлении, - Бурдаков поднялся с кресла и взялся за пиджак, висевший на спинке стула.
– Эта женщина работает в нашей префектуре. И должность имеет не меньше, чем начальник отдела социальной защиты населения. И звонила она мне как раз по поводу бомжей и настоятельно просила, чтобы мы оградили население округа от их домогательств, по поводу финансовых вопросов и нераспространения всякой заразы с чердаков и подвалов... * Эта не та фифочка, что к нам за справкой приходила? * Та. * Тю! А я-то, старый дурак, здесь сижу и думаю, что это мой начальник так бомжатскими вопросами расстарался. Прямо день и ночь только о проблемах нищих разговоры говорит. А дело-то, оказывается, и выеденного яйца не стоит.
Кондрашов тоже поднялся с места: * Так ты как к ней в данный вечерний момент идешь - по первой или второй части вопроса? * Это по какой первой? * Ну, - засмущался Кондрашов, - по части невесты. Сам же сказал. * Да, Сережа, по первой. По крайней мере, хотелось бы этого. О делах мы ещё с ней наговоримся. * Ну раз так - беги, беги. И будь спокоен, я тебя здесь грудью прикрою. * Ну, и язва же ты, Кондрашов, - засмеялся Бурдаков.
– Вот не буду хлопотать по поводу твоего повышения. * Куда уж нам - холопам! * Пошел вон! * Так бы сразу и сказал!
ГЛАВА 17. ЯХТСМЕН
* Я хочу работать в твоей команде, - сказал по телефону Кнорус.
В этот же момент дверь кабинета открылась, и на пороге Яхтсмен увидел свою бывшую возлюбленную. Перед ним стояла Афинская. Она широко и добродушно улыбалась: * Вот, приехала сама к тебе, Паша, на кофеек. Угостишь? * Обожди минуту, - сказал он Кнорусу в трубку и, опустив руку с телефоном, другой сделал размашистый жест: * Татьяна, дорогая, проходи. Время тебя не меняет. Ты так же красива, как и пять лет назад.
Он провел её под руку к журнальному столику, где стояло два кресла, и указал на одно из них. * Присядь. А я пока распоряжусь насчет кофе.
Он шел к двери и думал: "Черт побери! Да они за мое покровительство соперничество устроили. Какая кошка между
И в то же время Яхтсмена прямо-таки распирало от чувства собственной гордости и достоинства. Кто бы мог ещё неделю назад подумать, что его заклятые враги и конкуренты будут предлагать ему свое сотрудничество.
Он вышел в холл и снова приложил трубку к уху. Ему хотелось спросить, мол, какая муха вас, ребята, укусила? Дорого бы он заплатил за то, чтобы узнать, в чем суть игры, которую ему предлагает поссорившееся руководство фирмы "Милосердие". То, что там получился разлад, Яхтсмен уже догадывался. И основатель фирмы Афинская, и её правая рука Кнорус с какой-то стати стараются перетянуть его на свою сторону. Правда, ему хотелось бы так думать. Но по всему было видно, что к этому дело и идет.
Кнорус, несомненно, парень не без способностей. Молодой, хваткий, достаточно жесткий в делах с так называемым "персоналом". Он, Кнорус, много идей и опыта перенял у Афинской. Словом, это был парень, каких у Яхтсмена никогда не было. О таком заместителе он только мечтал. Да и как можно было иметь дела с бабой? Хитрой, коварной. Ведь не зря в народе говорится: баба с возу - кобыле легче. Так, может, объединиться с Кнорусом и оставить женщину на обочине? Ведь они вдвоем гораздо быстрее вытеснят Афинскую из Центра. В этом Яхтсмен нисколько не сомневался.
Но, с другой стороны, зачем ему Кнорус? Ведь в народе также говорят, что мужик с мужиком не сработается, а баба с мужиком всегда общий язык найдет. И в данном случае в его кабинете сидела сама Афинская. Та, которая воспитала Кноруса, вложила ему в голову свои идеи, свои познания в области такого нетрадиционного бизнеса. Ну и, может быть, самое главное! В кабинете ожидала его Татьяна. Та женщина, с которой он, Яхтсмен, провел лучшие дни в своей жизни и был безмерно счастлив.
В том, что они разошлись в разные стороны, он винил только самого себя. Вернее, свою профессию сутенера. Он ставил себя на место Афинской и размышлял: ну какая баба согласиться стать женой сутенера? Ведь, несомненно, она бы считала, что и муж пользуется услугами своих работниц. Впрочем, так оно и было.
Яхтсмен решил не гнать лошадей и попробовать во всем основательно разобраться. При этом подумал: "Спешка нужна только при ловле блох". Он поманил к себе пальцем девицу, выполнявшую роль секретаря, или, как он ещё говорил, "попки" на телефоне, и тихо шепнул: * Кофе. Коробку конфет. Коньяк. Стопки. На двоих. Быстро.
– Потом зажал трубку телефона между плечом и подбородком и тут же произнес: - Я бы хотел знать, Кнорус, какая кошка между вами пробежала и почему ты хочешь поменять коней на переправе? * Мне кажется, что Афинская перестала мне доверять и тащит в свои заместители этого засранца Юрайта - того парня, которого взяли на Мырле твои ребята. * Я его хорошо помню. Перспективный мальчик. С большим будущим и не испорченный пока деньгами, - сказал Яхтсмен в трубку и добавил: - Я бы его мозги тоже не отказался иметь в своей команде. Кстати, надо отдать должное твоей хозяйке - она умеет подбирать кадры. * Кстати, Юрайта привел в команду Афинской именно я. Но дело не в этом. Я не могу работать, если мне перестают доверять. * А есть на то основания?
– прикинувшись простачком, ехидно спросил Яхтсмен. * С какой стороны и с чьих позиций рассматривать этот вопрос...
– Кнорус вдруг на несколько секунд замолчал, и Яхтсмен не принуждал его к дальнейшему разговору.
– Нам надо встретиться... С глазу на глаз. * Без сомнения. Жду завтра, в десять утра. * Но Афинская сказала, что мы все встретимся сегодня? * А на фиг нам Афинская? * Она так сказала, - повторил Кнорус.
– Я бы, конечно, хотел переговорить обо всем с тобой. * Ладно, встретимся пока все вместе, а потом определимся. Может быть, завтра утром.
Яхтсмен положил телефон в карман, взял две стопки и бутылку коньяка, которые стояли на столике "девочки-попки", и зашел в кабинет. * Послушай, Таня, ты по-прежнему проводишь свои утренние планерки в десять часов? * Ты же знаешь, я редко меняю свои традиции.
Он довольно хмыкнул, поставил коньяк и стопки на столик, посмотрел на свою гостью и его словно дернуло электрическим током.
Она в коротком обтягивающем черном платье сидела в кожаном кресле. Положив ногу на ногу, кулачком подпирала щеку и улыбалась ему. Он помнил эту улыбку. Он никогда её не забывал. Так она улыбалась, когда они путешествовали на яхте по Волге. Она ставила соломенное кресло рядом со штурвалам и, подперев щеку пальчиком, смотрела на него и улыбалась. В такие минуты он очень желал её. Они становились на якорь, и он уносил её в маленькую, но уютную каюту.
И теперь, как будто и не было долгих лет вражды и разлуки, она сидела перед ним в эротичной позе и улыбалась. Он разлил по стопкам коньяк: * Может быть, бросим якорь, Танюша?
Она подняла стопку и прищурилась: * Сейчас, на время? Или в порту, и надолго?
Яхтсмена, словно обдало жаром: * Ты опять начинаешь мной жонглировать и издеваться? * Нет, - она вдруг стала серьезной.
– Я устала быть мужиком без нервов, Паша. Я хочу быть женщиной. Мне уже тридцать четыре.
Он взял свою стопку, подошел к её креслу, опустился на колени и прижался головой к её ноге. * Я не знаю, когда ты шутишь, а когда бываешь искренней.