Нищий и принцесса
Шрифт:
Я подаюсь вперед и ему приходится меня отпускать. Специально не поворачиваюсь к нему, чтобы он не видел, что в моих глазах стоят слезы, надо чтобы они подсохли и не упали вниз. Полубоком иду к комоду, лезу в верхнюю полку и достаю из него большую шкатулку с кодовым замком. У меня много украшений, но они лежат не здесь, эта коробочка почти пустая. Немного отодвигаю браслет с бриллиантами, который подарил мне папа, кладу рядом с ним ржавый ключ, а потом бережно закрываю крышку и убираю шкатулку назад. Скворец все еще молчит, я иду к двери и выключаю в комнате свет, возвращаюсь к кровати, забираюсь в нее и очень крепко прижимаюсь
– Ну и че ты плачешь?
– спрашивает шепотом.
– Я хотела духи… - отвечаю капризно, хнычу и выпячиваю губу.
– Сучара, - слышу, что улыбается, потом целует меня в макушку.
– Я тоже оставлю тебе ключ, можешь приходить, пока меня не будет…
– Зачем? Что мне здесь без тебя делать?
– Не знаю, но когда я вернусь, ты должен быть дома!
– Ладно, - он целует меня в висок.
– С каким-нибудь таким же уродским веником!
– Ладно, - Скворец целует меня еще раз и больше мы ни о чем не разговариваем.
Глава 12
Стелла
Мой Новый год прошел просто феерично. Зинин сын, Николя, словил белочку и носился за ней с ножкой от табуретки. Но нам удалось его скрутить, я даже с радостью вломила ему в челюсть, вспомнив уроки самообороны от Скворца. Потом мы с Зиной сидели на кухне, ели мандарины и пили брагу, она рассказывала мне всякие истории из детства моей мамы, теперь понятно в кого я такая отбитая. Оказывается, в семнадцать лет она сбежала из дома с каким-то воришкой и пол года бегала с ним по друзьям и общежитиям, а потом вернулась домой. Насколько я помню, отца она встретила в двадцать. Забавно, что я могла быть дочкой уголовника, видимо, страсть к босякам и преступникам передалась мне через мать.
Интересно, чем занимается мой гопник? Прошло всего пару дней, а мне без него очень скучно. Хоть мы подолгу висим на телефоне, мне этого не хватает. Я не знаю, что будет дальше. Я решила жить одним днем. Пашка пока не объявился, поэтому у меня есть еще немного времени. А вообще, я думаю, что мама горячится, надо рассмотреть вариант продажи производства в Туле более серьезно. Можно же нанять какого-то оценщика, заработать и нанять. Часть долгов это закроет. Я написала об этом в письме, но ответ пока не получила.
Четвертого числа я увидела на экране незнакомый номер и вздрогнула, долго не решаясь поднять трубку, но все таки это сделала.
– Солнышко, привет, - взволнованный голос мамы сразу принес мне облегчение.
– Привет, мам!
– говорю радостно.
– Представляешь, выбила для нас свидание, приезжай завтра, только не забудь паспорт.
– Хорошо!
– я не могу поверить своему счастью, - Тебе что-нибудь принести?
– Нет, ничего не нужно, у меня всё есть… Я не могу долго разговаривать! Буду тебя ждать!
– До встречи! Целую!
Я начинаю расхаживать по комнате из стороны в сторону. Как же долго я ее не видела, даже не верится, что я скоро снова на нее посмотрю! Надо приготовить пару подбадривающих заготовок, что она похудела и вообще прекрасно выглядит. Еле доживаю до следующего дня.
Меня сразу убивает внутренняя обстановка. Сотрудники СИЗО грубые и хамоватые, вокруг странные, маргинальные
– Откуда это?
– говорю дрожащим голосом.
– Стелла… - мама отводит глаза.
– Тебя тут что, бьют?
– мне снова хочется заплакать, но я держусь, чтобы ее не расстраивать.
– Нет, но бывают конфликты…
– До синяков?
– я грустно свожу брови.
– Стелла, я сижу вместе с убийцами, наркоманками и воровками…
Боже… В груди сжимается тревожный комок и меня начинает знобить и лихорадить.
– Пашка не звонил?
– Еще нет…
Мне не нравится, что у нас постоянно возникают какие-то неловкие паузы и мы не может поговорить нормально при посторонних людях.
– Что говорит адвокат?
– Что с банками будет намного проще, можно подать на банкротство, а вот с другими долгами тяжелее. Если отдать Минаеву пять миллионов и он напишет, что не имеет больше претензий, у меня хорошие шансы получить условное наказание… Останется еще семнадцать, но с несколькими людьми удалось договориться на рассрочку, им выгоднее, чтобы я отдавала частями а не сидела. Минаев самый говнистый…
– А производство в Туле сколько стоит?
– смотрю на нее с надеждой.
– Меньше… Да и времени нет, это неликвид, если продавать за полную стоимость, это займет целую кучу времени, если сбрасывать цену, нам это ничем не поможет.
– И что мне делать?
– я нервно кручу пряди волос у лица, - Просить денег у Абрамовых?
– Ни в коем случае!
– мама мотает головой, - Не унижайся! Но на всякий случай, перед Пашкой поплачь, пожалуйся, мужики падкие на женские слезы.
– А что если он так и не позвонит…
– Позвонит, я с Григорием разговаривала. Девятого числа прилетает.
– Мам… - я тревожно вздыхаю.
– Что?
– говорит тихо, а я все смотрю, как же сильно она постарела.
– Ничего…
Моя бедная, милая мамочка. А я просто идиотка… В этот день я Скворцу не звонила и на следующий тоже. Все, не могу больше! Надо вернуть ему ключ и бросить! Пусть ищет себе новый дом, я тоже бездомная.
Мой настрой немедленно его бросить, слабеет под натиском его телефонных звонков. Разговариваю с ним через зубы, но все таки разговариваю. Вот он не мог быть каким-нибудь мажором, чтобы не было никаких проблем, обязательно было быть таким нищим! Меня бесит моя бесхарактерность! Если на одной чаше весов стоят Скворец и мама, то, что тут думать! В этот раз я брошу его железно! Пусть хоть обплачется или расскажет мне все самые печальные истории в мире!