Нищий Король

Феликс Неизвестный

— Ну что вы такое говорите, — начальник милиции залился краской, так что покрасневшие от пощёчин щёчки стали в тон всему лицу.

— Не смей лгать своему повелителю! — рявкнул Король.

— Три! Это те которые, ещё, не закрыты, — пролепетал начальник милиции.

— Дай угадаю, — сказал Его Величество — за взяточничество, пытки и убийство?

— Вы, словно, насквозь видите, — скромно подтвердил королевские подозрения начальник милиции.

— Ну ладно, — Король сделал великодушный жест рукой — будешь мне верно служить, я тебя прощу.

— Спасибо,

спасибо, спасибо, — принялся бить поклоны начальник милиции.

— Давай, выводи бойцов на присягу, — напомнил Король.

Начальник, ещё, с десять раз поклонился и бросился бегом к участку, поддерживая рукой сползавший брюки.

— Стой! — внезапно остановил его Король — А это что такое? — он указал на клетку с ржавыми прутьями, установленную на двуколёсной повозке.

Начальник милиции опешил.

Он мялся, то заправляя рубашку в брюки, то вынимая, лицо его из красного стало пепельным, колени предательски дрожали.

А тут, ещё, Заяц подлил масла в огонь.

— Там какая — то надпись, на клетке, — проворчал он, присматриваясь к висевшей на прутьях табличке, и прочёл вслух — «Для Короля»!

— Для Короля? — повторил Его Величество, не спуская глаз с начальника милиции — Что это значит? Потрудись — ка объяснить?

Тот аж осел, лицо стало, совершенно, бескровным, а глаза закрылись, он чувствовал, что, сейчас, упадёт в обморок, но, безумным усилием воли, он принудил свои голосовые связки выдать следующее:

— Это подарок для Вас! Я хотел, что бы вы посадили меня в эту клетку и, на параде, провезли по городу, и тыкали через прутья в меня палкой, что бы граждане города убедились, что вернулся настоящий Король.

— Ну что ж, — Его Величество погладил бороду — толково придумал, хвалю! Ну беги, приводи к присяге.

Начальник милиции, словно заново родившись, бросился бежать, не чуя ног. По пути он выковырял из мощённого тротуара пару брусков и добежав до участка запустил ими в окна, разбив стёкла.

На шум бьющегося стекла из окна, настороженно, одним глазом, выглянула испуганная милицейская физиономия.

— Выходите, сукины сыны, присягу приносить будем! — проорал начальник — Поклянёмся в верности новой власти!

— Кому на этот раз? — робко поинтересовались из окна.

— Королю!

— Новому?

— Бывшему!

— А они, точно, нас бить не будут? — волновались в участке.

— Король слово дал! — приврал начальник милиции.

Цену королевскому слову хорошо знали, потому, сразу, никто выходить не спешил. Но, вскоре, на крылечке показались первые сотрудники, они настороженно озирались, готовые в любую секунду юркнуть обратно, в логово.

Убедивщись, что, вроде бы, опасность им не грозит, стали выходить и остальные милиционеры, если бы горожане увидали их в этот момент, то не признали бы своих правоохранителей, до того оробевшие были у них выражения физиономий, вопреки обычному нагло — надменному виду.

Наконец, выстроив весь личный состав, начальник милиции, встал впереди всех, и вскомандовал:

— На колени!

Весь милицейский состав повалился

на землю, уперев в неё коленки. Перепресягать — для милиционера это дело привычное, и они, хором забубонили, заученные наизусть слова клятвы, лишь заменяя слова «правительство многоземельной республики» на «Его Величество Король Могоземельный».

Сам Его Величество прохаживался перед присягающими, заложив одну руку за отворот шинели, а вторую за спину, и, вслушиваясь в слова присяги, согласно кивал. За ним, по пятам, гремя орденами, прыгал Заяц, иогда он останавливался, подходил к какому — нибудь милиционеру, и пристально заглядывал ему в глаза, из — за чего тот естественно, сбивался и начинал, аместо текста присяги, зачитывать какой — то детский стишок или нести нечленораздельную околесицу.

По окончании принесения присяги, Король милостиво сообщил милиционерам, что, так уж и быть, он принимает их клятву вечной верости и принимает их под свою руку.

— Слава Королю! — завопил начальник милиции и тысячи глоток поддержали его.

— Слава! Слава! — кричали и бойцы полка особого назначения, которые не догадались уехать в автозаках и тихонько, подглядывали за событиями из перулков, акогда увидели, как их коллеги принимаю присягу, проделали тоже самое, и теперь поддерживали их приветственным кличем, но всё ещё, боялись подходить ближе.

Тут же для Его Величества была организованна торжественная встреча горожанами. Милиционеры разбежались по домам, чуть ли не выламывая двери, они врывались в квартиры, требуя, что жильцы пооткрывали все окна, вывесили цвета Короля на балконах и бросали конфети, когда лимузин его величества поедет по городу.

Из громкоговорителей, развешанных на фонарных столбах загремел марш и королевский лимузин покатил по городу, под несмолкаемые аплодисменты восторженных граждан, за спинами которых, в каждой квартире, стояло по наряду милиционеров, умело поддерживавших в них пыл.

Король сидел на заднем сидении, недвижимый, как статуя, с перекошенным, брезгливым лицом, благосклонно принимал знаки восхищения и безмерной радости со стороны, вновь обретённых, подданных. Рядом с ним крутилась Зайчиха, убедившись, что никакая опасность не грозит, она выбралась из багажника и заявила желание, тоже, принять участие в параде.

Вырядившись в соболью шубу и широкополую шляпу, она курила крепкую сигарету, вставленную, в длинный мундштук слоновой кости, да оценивающе оглядывала ликующих на балконах граждан, через золотое пенсне.

Спереди, рядом с водитлем, расположился генерал — Заяц, вот он сил не жалел. Взобравшись на седенье задними лапами, он, вытянувшись во весь рост, махал лапками, подбрасывал в воздух свою фуражку, да задорно подпрыгивал, так, словно это его чествовали! Была у него и ещё одна обязанность — длинной бамбуковой палкой, с заточенным концом, тыкать меж прутьев клетки, установленной на капот автомобиля, в запертого в ней начальника милиции, и, стоит отметить, что каждый такой тычок поднимал волну возгласов искренней радости среди наблюдавших за парадом граждан.