Нищий Король
Шрифт:
— Простите, — пролепетал начальник тайной полиции, не смея обтереть лица — поймите, работа такая — с…
— Да понимаю, — Король сделал успокаивающий жест — возможно и мне понадобится кого — нибудь отравить. Так что ты мне ещё пригодишься.
— Только прикажите, Ваше Величество! — начальник тайной полиции ударил себя в грудь — я для вас любого ядом накормлю! Полные кальсоны насыплю! Ведь вы знаете, Ваше Превеликое, что лучшее дело — это пару вёдер отравы в кальсоны всыпать и выставить на мороз!
— Вижу, ты свое дело знаешь и любишь, — улыбнулся Король, и опустил
— Обожаю! — сознался тот — С детства всех травил! Это именно я разработал и научно обосновал наивысшую эффективность кальсонного протрава. Под контролем специального НИИ исследования проводились — пошли сто мужиков в баню мыться, а я им всем в труселя химиката засыпал!
— И чем эксперемент закончился? — поинтересовался Король — Всех перетравил?
— Не совсем, — начальник тайной полиции с грустью опустил обезображенную голову — меня поймали и побили. Так и не удалось мне докторскую защитить.
— Не расстраивайся, — утешил его государь — у тебя ещё будет такая возможость. Ступайте, — он лёгким жестом руки отпустил начальника тайной полиции и его молодую пятую жену.
— Главный полицеймейстер королевства! — проквакал церемониймейстер и трижды ударил посохом по полу.
У Короля свело скулы, ему уже хотелось переломать этот посох на спине стукача.
На красную дорожку вышел человек в парадной милицейской форме, орденов и прочих наград на груди его было пожалуй, даже, больше чем у Зайца, а на бедре красовалась позолоченная праздничная дубинка, как символ беспощадной милицейщины.
Подойдя к трону, главный полицеймейстер, снял голубую фуражку и встал на колено перед королём.
— Для меня честь склониться перед моим королём! — отчеканил он — Я всегда был вам предан, и всё время вашего незаконного удаления от трона продолжал служить вам, всеми силами приближая сегодняшний день! В моём лице вы, Ваше Величество, имеете самого верного слугу, который будет с вами, как в дни славы, так и в дни забвенья! Клянусь честью!
Король слушал все эти излияния в пол уха, попутно кормя обезьянку пачкой английских фунтов, к которым она питала особую слабость, а та, в благодарность, откинув локон белоснежного королевского парика, запустила лапу ему в волосы и искала там паразитов.
— Это всё? — спросил Король у полицеймейстера, даже, не глядя на него.
Тот расстерялся и, не зная как ответить, склонился ещё ниже.
— О твоей преданности своему законному повелителю мне известно не понаслышке, — Король, наконец, обратил свой взор на полицеймейстера, и в глазах его сверкнул недобрый огонёк — ведь именно ты вызвался сделать контрольный выстрел в своего государя.
Полицеймейстер затрясся, зубы его застучали, фуражка выпала из рук. Он, со всего маху, шлёпнулся на пол и растянулся, выпростав руки и ноги.
— Простите старого дурака! — взмолился он, кусая ковровую дорожку — Я же тогда был в умат пьян! Я, вообще, заядлый алкоголик! У меня приступы белой горячки каждый месяц случаются, меня бы в клинику изолировать надо, да никто не смеет, я же полицеймейстер — не позволяю!
— Так это была водка виновата? — спросил Король.
— Она! — полицеймейстер ударил кулаком по полу — Проклятое зелье подвело!
— По — моему оно виновато лишь в том, что тебе не удалось выполнить задуманное, — предположил Король.
Полицеймейстер затих — не знал, что ещё придумать.
— Ты пойми, — продолжал Его Величество — я, конечно, ценю людей преданных трону, но должен же я, в честь восстановления на престоле, хоть кого — то значимого казнить. Иначе как подданные почувствуют, что истинный король вернулся на трон?
— А можно обойтись без крайностей? — умоляющийм голосом спросил полицеймейстер.
— Никак, — отрицательно покачал головой Король, а обезьяна, в подтверждение его слов, нервно запрыгала на королевском плече, издая угрожающие звуки — сейчас, только, придумаю для тебя что — нибудь пострашнее.
По залу протупотели мягкие лапки — это вернулся Заяц и, забрав у хлопа платочек, принялся отирать им руку государя.
— А, это ты, — очнулся от прикосновения Король — ну что, выяснил?
— Ага, — кивнул Заяц.
— И что? — спросил у него Король, раздражённый тем, что приходится переспрашивать по два раза.
— Да ерунда, — Заяц поплевал на платок и собирался им протереть королевскую руку, но тот вовремя её отдёрнул — говорю же, ничего особенного. Чернь расшумелась, всего — то делов, — пожал плечами косой.
— Что значит «чернь расшумелась»? — Король выровнялся на троне — Кто позволил?
— Да никто, в общем, и не позволял, — Зайца удивляло такое сурьёзное отношение Короля к такому пустячному вопросу — просто они узнали, что ты сегодня устраиваешь приём и пришли под ворота просить у тебя хлеба, а когда им ответили, что ты не изволишь к ним выходить — они сломали ворота и всей толпой завалились на площадь пред дворцом.
— Я — Король! — сверкнул глазами Его Величество — У меня нельзя ничего требовать!
— Так они и не требуют, — напомнил Заяй — они — просят.
— Ну и этого, тоже, не дозволенно, — слегка смягчился августейший — ишь ты! Нашли, где попрошайничать. Им должно быть известно — я милостыни не подаю. Если они хотят есть — пускай идут трудиться! Я, вот, всю жизнь, в неустанных трудах, потому и стол у меня отменный. А они — лодыри. К тому же ещё и скареды. Хлеб — это не икра, он гроши стоит, могут пойти и купить. Насколько мне известно пекарни наши этот самый хлеб выпекают в изрядном количестве. Муки в королевстве, тоже, предостаточно. Великолепная мука! Из опилок и целлюлозы. Чего же этим скотам не хватало?