Нисхождение короля
Шрифт:
Внезапно прихватило сердце. Укол был такой болезненный, что Анка сжалась, стараясь не выказать эмоций. Она кивнула на его слова, вновь опускаясь на мужскую грудь, пряча глаза.
— Почему я, а не Артан? Ты столько говорил о нём летом, а теперь так холоден…
Никлос замялся, не сразу найдясь с ответом. Пока он и сам не знал, куда всё ушло. Сердце — ревнивая сволочь! Оно отворачивало его от некогда лучшего друга, и король понимал, что не сможет вновь довериться Артану. Слишком глубоко влезла белокрылая под кожу к нориусу. И ему невыносимо было делить эти чувства с кем-то ещё.
— Я понял, что такое слияние,
— Но ведь и она всегда будет выбирать Арта! — не сдержалась Анка. Ревность всё-таки обожгла губы и вытащила злые слова наружу. — Как бы вы не тянулись к ней, Селеста замужем за Артаном. Слияние — это навсегда.
Никлос промолчал. Он не стал говорить любовнице то, во что верил. Связь ариуса и нориуса сильна как никогда. Сейчас он чувствовал присутствие белокрылой, знал где она, мог связать их силы в одно одним лишь желанием. Вернуть то ослепительное нечто, что владело его мыслями и воспоминаниями. И пока Селеста здесь — эта сила росла.
Нет, Никлос не делился этим с Анкой. И не тянулся слепо к Селесте. Он хотел её, как хотел нориус ариус. Но в короле было слишком много чести, чтобы сотворить что-то со своими желаниями. Поэтому он возвращался к любовнице. Поэтому так сильно сжимал девушку в объятиях, чувствуя, как усиливается желание обладать это дикой драконицей.
С ней он мог отвлечься от куда более опасных страстей…
* * *
Король проснулся за минуту до осторожного стука в дверь. Он открыл глаза с ясностью, будто и не спал вовсе. Рядом посапывала Анка, по-хозяйски закинув ногу к нему на бедро и руку на грудь. Щека сплюснута подушкой, рот приоткрыт, а волосы в совершенном беспорядке раскинуты в разные стороны, отчего она походила на взъерошенную кошку.
Ник признавал, что она дорога ему. Сегодня и завтра, и много дней после они будут вместе. Но не всегда. Дикой драконице не бывать матерью чёрного дракона. Она никогда не родит дитя. И вряд ли выйдет замуж.
Но всё это в будущем. Сейчас рядом с ним лежала прелестная драконица в самом расцвете лет. Она молода, очаровательна, полна сил и желаний, и не стоит думать о том, что грядёт, пока оно не настанет.
За дверями в королевские покои послышались голоса, потом приоткрылась дверца и на пороге показался секретарь Сериат дэ’Соботье. Его лицо скрывалось в расплывчатой дымке из света, и Никлос видел только тени.
Парень не получил бы такой ответственной должности, не зная, как себя вести с королём. Вот и сейчас он лишь для виду выждал пару минут, прежде чем включил верхний свет. Однако всё равно вздрогнул, увидев, что король уже сидит на постели, внимательно глядя на секретаря. Анка подле него заворочалась, бурча что-то под нос, плавно выбираясь из сонной неги.
— Ваше Величество, случилась беда. Кэрр Богарт дэ’Виньё уже ждёт в кабинете, чтобы объясниться, — сухо заговорил парень, входя внутрь, чтобы помочь королю собраться.
Ворчание Анки о слишком поздних визитах было проигнорировано. Никлос, молчаливый от понимания, что случилось нечто действительно плохое, собирался споро и не вдавался в детали. Через несколько минут в комнате погас свет, а девушка окончательно проснулась. Она
* * *
Богарт сидел напротив королевского стола на стуле с удобной спинкой, но сидел прямо, вытянувшись по струнке, будто палку между лопаток вставили. На коленях привычная папочка, поверх белые как мел ладони. И сам неподвижный словно статуя с омертвевшим лицом. Он держался как настоящий солдат и Никлос в очередной раз задался вопросом, как такой человек стал его канцлером? Стечение обстоятельств сложились в такой причудливый узел, что верно говорят — это судьба оказаться на своём месте. Лучшей второй правой руки и желать нельзя. Ни Арт, ни Вран, ни Акрош, никто, кроме разве Андрэ Грацбурского, лучше не справлялся с возложенными обязанностями.
Ник понимал, что всё плохо по одному взгляду на бывшего секретаря, поэтому не торопился с расспросами. Выудив из бара бутылку коньяка, разлил его по стаканам, поставил всё на стол и достал трубку с табаком. Раскурил, глядя сквозь сизый дым на канцлера, с недоумением сжимающего в руках стакан.
— Пей. А потом говори.
И сам выпил, а молодой, в сущности, парень закашлялся, ставя стакан на стол и поднимая голову. Отчаяние сошло, вернулась прежняя стойкость и уверенность в короле. Он заговорил.
И говорил, что на северном побережье, куда в конце лета летали Ник с Анкой, исчезли жители всех деревень. Зараза прошла вглубь, прихватив Сасок и Борей, и другие деревни, включая небольшой портовый город. Именно так вести дошли до столицы.
— Корабли возвращались по реке к морю, а когда подошли к городу — там никого не было. Это старый путь, им редко, когда пользуются, только если капитаны планируют продавать остатки товара в тех самых рыбацких деревнях, поэтому население города Юперей всего пара тысяч человек. Все они пропали без вести. Один из капитанов отправил сообщение — у него в команде нашёлся захудалый маг, смогший передать о случившемся в магическую канцелярию. Оттуда новости пришли ко мне. Это случилось вчера, причём капитан говорил, что был в Юперей всего неделю назад и с городом всё было в порядке. А сейчас он будто пережил мощнейший прилив — все дома в тине, мокрые, в порту сгнили корабли и сам город насквозь пропитался сыростью. Склизкостью. Там стало так тихо, как в могильнике. Капитан передал, что они ушли в море, через недели две должны дойти до столицы.
Никлос вновь разлил коньяк и, не дожидаясь Богарта, ополовинил свой, досадливо цокнув языком. Он не видел иного выхода, и это бесило.
— Как вовремя, не правда ли? Послезавтра прибудет Агондарий. Начнутся переговоры, от которых зависит будущее всего нашего мира, о чём многие даже не подозревают! Если мы не договоримся — будет война и только святые умершие знают, чем она закончится. А тут — пропажа деревень и городов. Исчезновение людей, возвращение морвиусов, обряды и жертвоприношения. Старые боги. Селеста Каргат, — Ник осёкся и замолчал, погружаясь в раздумья. Он вновь закурил, морщась от едкого дыма. Богарт терпеливо ждал, только по чуть-чуть цедил коньяк, показывая, что совершенно не умеет пить крепкие напитки.