Нить наяды
Шрифт:
– Ты говоришь, как деревенский сказитель, – усмехнулась Кира, гадая, сколько еще сюрпризов преподнесет ей Андрей.
– Это просто я бабкин рассказ повторяю. В детстве любил слушать эту историю, вот и запомнил почти слово в слово. Тебе смешно?
– Нет, интересно. Очень. Но, честно говоря, я была уверена, что ты из правильной московской семьи.
– С папиной стороны так и есть. Он из бывших. Из дворян. А в остальном… Мои родители оба всю жизнь в МИДе проработали.
– То есть твоя мать тоже окончила
– Институт международных отношений, только ленинградский. Я не уточнил, но бабка Поля замуж вышла не абы за кого, а за будущего проректора этого самого института.
– Ясно, – усмехнулась Кира. – То есть ты тоже из потомственных.
– Как выяснилось, это неплохо. Мой отец, кстати, про существование деда Паши долго не знал. То есть знал, что есть у жены какой-то дальний родственник в каком-то захолустье, но увидел его только лет через десять после свадьбы. Не представляешь его реакцию! Я маленький был, а все помню!
– Напугал его дед?
– Ужасно! С тех пор отец о нем и слышать не желает. А Паша – он добрый, просто людей не любит. У них в роду все мужики такие были.
Кира тихонько засмеялась и залезла Андрею под мышку.
– Выходит, он тоже из потомственных. Из потомственных леших.
И вдруг спросила совсем не то, что собиралась:
– У тебя после Ирины были женщины?
И тут же пожалела. Глупый вопрос задала. Разумеется, были. На монаха Борисоглебский не похож ни разу.
– Была женщина в Лондоне, – без паузы ответил Андрей. – Работали вместе.
– Она тебя ждет?
– Нет.
Кира надеялась, он скажет что-нибудь еще, но Андрей молчал.
Да, собственно, какое право она имеет лезть ему в душу? Он же не спрашивает про Гречина. И хорошо, что не спрашивает. Ей есть, что сказать?
Она немного подышала ему в подмышку и сама не заметила, как уснула.
Вечером рассмотреть Киру как следует дед не успел, но когда утром она вышла к ним с растрепанными волосами и румянцем во всю щеку, только крякнул. А уж когда городская краля, засучив рукава, приготовила отменный завтрак, вообще размяк.
– Садись, девонька, со мной. Конфетку хочешь? – спросил он, протягивая Кире подушечку «дунькина радость» всю в хлебных крошках.
«Сейчас откажется», – подумал Андрей, но Кира взяла.
– Спасибо. Мои любимые.
И засунула за щеку.
Андрей улыбнулся в кружку с чаем, а дед Паша – глазки масленые – предложил еще и меду. Липового, из тайных запасов.
Андрей только диву давался да чай с привезенным из города печеньем пил.
После завтрака дед сразу засобирался по грибы и велел всем одеться так, чтобы об их планах никто не догадался.
– А кто догадается? Тут же на сто километров ни души, – шепнула Кира.
Андрей дернул ее за рукав и скорчил рожу.
– Русский человек на хороший гриб падок.
С этими словами дед Паша намотал на голову женский платок, а сверху пристроил кепку.
– Кепка выдаст, лучше бабкин плащ надень, – авторитетно заявил Андрей. – Он длинный, мужских штанов никто не увидит.
– Точно. Выдают портки-то, – огорчился дед Паша, но кепку снимать не стал.
Покрутившись, он нырнул куда-то в закуток и вытащил женское пальто.
– Надену Полькино. Она еще в седьмом классе его нашивала. Авось налезет.
Расправив пальто, дед с силой встряхнул его. Борисоглебский с Кирой дружно чихнули.
– Ага! – возликовал дед. – Нафталином прет! Ну так будут знать, как за мной шпионить!
– По запаху они тебя и обнаружат!
– Ну и пусть! – нашелся старик. – Как кого увижу, тут же из рогатки пальну, чтобы неповадно было!
Кира сделала вид, что собирается чихнуть, и отвернулась. Губы сами разъехались в улыбку.
Ну что за дед!
Киру он обрядил в белый в горошек платок – Полька в нем в церковь ходила – и байковый халат, а внуку протянул свой старый «капелюх» – истертую до безобразия меховую ушанку.
– Никто не признает, честное слово, Андрюх.
– Не сомневаюсь, – принюхиваясь к капелюху, согласился тот.
Кира с трудом сдерживала смех. В бесформенной то ли шапке, то ли вороньем гнезде Борисоглебский выглядел просто уморительно.
Видели бы в МИДе!
Дальнейшее стоило пера Ильфа и Петрова. Уходили в самом деле задами. Впереди с рогаткой наперевес и с воинственно торчавшей в окружении женского платка бородой дед Паша, за ним след в след – как велено – они с Борисоглебским.
Кира забавлялась от души. В ее жизни никого подобного деду Паше отродясь не бывало, поэтому от грибной охоты она получила ни с чем не сравнимое удовольствие.
Вернулись они с полными корзинами и уселись чистить, мыть и жарить щедрые дары леса. Потом к грибам прибавились картошка в мундире, соленья, деревенский хлеб и водка. Оказалось, что дипломаты вовсе не только односолодовое виски уважают. Водочка тоже неплохо идет.
В результате до документов, оставленных бабой Полей, добрались к вечеру.
– Слушай, у меня глаза слипаются. Я, наверное, ничего не пойму в этих бумагах, – пожаловалась Кира, ныряя вслед за Андреем в отгороженную занавеской каморку за печкой.
– Ну не поймешь, так не поймешь. Все равно их надо брать с собой. Тут работы не на один вечер, – согласился Борисоглебский, снимая с огромного сундука кучу тряпья – оказалось, постель хозяина дома – и доставая из него папку, набитую бумагами.