Нити судьбы. По ту сторону барьера
Шрифт:
Звук колокола, а затем и ещё один заставил город ожить. Бойцы выбежали на улицу, не понимая, куда им бежать. Впервые атака приходилась сразу с двух сторон. Крики «Наргсы» заполнили собой все пространство. Эльф, пробегая мимо застывших Лайи и Чонсока, закричал:
– К западной стене, центральная продержится дольше!
Чон отослал часть людей на защиту ворот, а сам поспешил за магом и ведьмой. Конструкция от атак чудищ сильно шаталась и угрожала развалиться. Они на секунду замерли, не веря своим глазам. Количество существ поражало. Монстры рвали ногтями стену, пытаясь пробраться внутрь, залезали друг на друга. Вихри тьмы, через которые
– Мы справимся, помоги им.
Она не хотела прощаться. Прощание – это смирение с неизбежным. Смирение – это поражение. Маг бежал, попутно добивая тех наргсов, которые уже носились по городу. Она принялась зачитывать заклинание.
– Там Тэмин!– закричала откуда-то взявшаяся Леонис и показала рукой за ограждение.
Лайя действительно увидела впереди фигуру брата. Её сердце замерло, болезненно сжимаясь в груди. Чонсок тоже увидел его. Отчаяние, которое плескалось в его карих глазах, отражалось в её. Они смотрели друг на друга, словно ища выход, и ничего не находили. Как только Тэмина заметят наргсы, он умрет, и они не смогут его спасти. Чонсок пропустил атаку, существо располосовало его руку. Воин закричал нисколько от боли, сколько от ярости и отчаяния. Меч рубил и рубил, но легче на душе не становилось, а монстры так и не заканчивались.
Леонис все происходящее перестало волновать, она опустилась на пол укрепления и горько заплакала. Лайя не могла этого вынести. Как смеет эта изимка оплакивать её Тэмина? Он жив! Он не умер! Ведьма с силой пнула её, прогоняя с баррикады. Та отползла в сторону и, прижавшись к стене ближайшего дома, снова заплакала. Смотреть на неё Лайе больше было некогда, она прочитала заклинания, снова возводя охранную черту, прошлая только что исчерпала свой запас и исчезла. Достала кинжалы и пришла на помощь Чонсоку.
Тэмин видел, как вспыхнул и погас четвертый ведьмин барьер. Насколько хватит ещё её внутреннего резерва? Бойцов на стене стало гораздо меньше, защитники несли потери. Сердце обливалось кровью. Рыжая и черноволосая головы всё ещё мелькали. Значит живы, значит ещё борются. Он посмотрел на зажатые в своих руках бесполезные клинки, и от охватившего его горя ему хотелось выть. Всё, что он мог, когда падет западная стена, это забрать перед смертью ещё парочку существ. Его плеча коснулись. Он повернул голову, на него уставилась куча его питомцев. Они словно разделяли его боль. Так ему показалось, так ему хотелось верить. Семья. Так сказала про этих существ ведьма. Слезы полились из глаз. Его настоящая семья сейчас умрет. Умрет по-настоящему, и он не сможет разделить с ними их последний миг. Не сможет закрыть собой сестру, не сможет прикрыть спину любимого, не сможет взглянуть в их глаза и пошутить, не сможет притвориться, что всё в порядке, и отшутиться, что они справятся.
Вспыхнул и погас пятый круг. Тэмин вышел из укрытия, уже мечтая, чтобы его заметили. Ветер донес любимый голос, который что-то кричал остальным. Проклятые твари, поняв, что им не перебраться через стену, удвоили усилия и стали её расшатывать. Как и бывает в такие минуты, перед лицом неминуемого проигрыша на смену отчаяния приходит ярость и желание убивать, настоящее, первобытное, когда ничего кроме этого неважно, когда есть только ты и твоя жертва. Кромсать.
Он не знал, зачем это делает. Так ему захотелось. Так делала его сестра. Он встал на одно колено и прислонил руку к земле, закрывая глаза. Семья должна защищать своих. Семья должна спасать своих. Семья должна уничтожать угрозу для своих. Это семья.
Он поднялся с земли и твердой, уверенной походкой пошел вперед. Клинки, зажатые в руках, были готовы дать отпор.
– Убить!– громко сказал Тэмин.
Приближение человека некоторые наргсы заметили и побежали навстречу. Тэмин предвкушающе улыбнулся и покрепче перехватил оружие:
– Повеселимся.
Лайя заметила движение и закричала:
– Нееееееет, не смей, Тэмин, беги! Пожалуйста, – голос сорвался.
– Амэнэ,– прошептал Чонсок,– что ты делаешь? Амэнэ,– он опустил меч. Бойцы бросились защищать своего лидера, закрывая собой и отражая атаки наргсов, но Чонсоку было всё равно. Всё, что он мог, это смотреть на одинокую фигуру, идущую в окружении темных вихрей, и на серую массу, которая уже ускорилась и неслась к новой жертве, стремительно сокращая расстояние.
– Так ребятки, приготовились,– улыбка Тэмина стала шире, а глаза хищно заблестели. Он взмахнул одной рукой, указывая в сторону левой части баррикады.– Кыт! Туда! Взять!
Вихри у самой баррикады стали трансформироваться в монстров и уже рвали и грызли наргсов. Замешательство в рядах прыгучих тварей было недолгим. Они сразу оценили ситуацию и перестали атаковать стену, сосредотачиваясь на новой угрозе.
– Кит! Правая сторона!– рука танэри указала направление.– А эти – мои! – он с разбегу вклинился в плотную массу.
Атаки на стену прекратились, и защитники стояли, прильнув к самому краю, и не могли поверить в происходящее. Худенькая фигура одинокого бойца быстро перемещалась в серой массе наргсов, вокруг него растворялись и снова материализовались из темных вихрей другие монстры, не давая противникам подобраться к спине человека. В лучах выглянувшего из-за туч солнца клинки Тэмина причудливо поблескивали. Танэри уверенно приближался к баррикаде, вместе со своей армией тесня нападавших в стороны и разбивая их строй на небольшие группки. Брат был уже так близко к стене, что Лайя могла рассмотреть его блестевшие азартом глаза и ехидную ухмылку.
Серые существа, почувствовав скорый конец, с тихим визгом разбегались в стороны. Когда за стеной никого не осталось, кроме чужака и существ, призванных когда-то убивать людей, защитники Изимы облегченно выдохнули. Тэмин устало опустился на землю. Его обступили со всех сторон. Монстры касались его, а он опустил голову, тихо говоря:
– Спасибо. Вы – молодцы! Я горжусь вами!
Тэмин приложил свою руку к земле. Он не знал никаких заклинаний и не чувствовал в себе никакую мощь. Всё, что у него было, это его душа, в которую он искренне пустил их, чтобы они почувствовали его благодарность.
– Я отпускаю вас,– снова сказал он тихо,– буду скучать, но вы заслужили.
По руке пробежали волны, стало горячо. Тэмин увидел, как по его руке заструилась тьма, поднимаясь выше и впитываясь в тело. Он не боялся, почему-то был уверен, что так и должно быть. Что это и есть его судьба. Он поднял взор, монстры таяли и снова становились вихрями. Они пустили его в свою суть, и он ощутил их признательность за свободу. Вихри растворялись, превращаясь в ничто, уходя из этого мира, а из глаз Тэмина полились слезы.