Нити
Шрифт:
– Это ты с родителями? – спросила она.
– Да.
– А где они сейчас?
– Их нет в живых, – угрюмо пробубнил я и мысленно взмолился, чтобы она заткнулась и не задавала вопросов, бороздящих мои душевные травмы.
Но
– Что с ними случилось?
Сука.
– Если не хочешь об этом говорить, то пр…
– Отец умер от опухоли в головном мозге, а мать – в автомобильной катастрофе, – перебил я её неожиданно для себя.
Она на секунду застыла.
– Мне очень жаль, – наконец, произнесла Лиз.
– Ничего, – ответил я, – Это было давно. Я смирился.
– Ты был ещё маленьким? Кто тебя воспитывал потом?
– Дядя, – внезапно я понял, что впервые говорю с человеком о моей семье. О моём прошлом.
– А где он сейчас? – осторожно спросила она, поглядывая на меня.
– Я… не знаю, – вдруг растерялся я и стыдливо отвернул глаза.
Лиз это заметила и подошла ко мне. Ее пытливый взгляд беспощадно прошелся по мне, вызывая во всем теле невыносимую боль.
– Он тебя не бросал, верно?
Я молчал.
– Эд?
Обреченно вздохнув, я просто выпалил ей всё, что держал в своей душе:
– Я сам от него сбежал. Он мне подарил квартиру, машину, а я, как неблагодарная свинья, даже не сказал «спасибо» за всё,
Лиз молчала. Она подошла к окну и подняла занавеску. Жадно пожирая глазами открывшийся вид, Лиз, словно, пыталась сохранить в памяти то, что показалось ее взору.
Ее молчание начинало меня терзать. Нотки совести, так тщательно заглушаемые мной, вырвались из клетки и заскребли в душе, словно голодные крысы. В груди ощущался тяжелый груз, который тянул книзу все мое нутро. Все во мне ныло.
– Хорошо, что ты мне всё рассказал, – Лиз, наконец, нарушила тишину, и я вздохнул с облегчением, – Я просто хотела услышать тебя настоящего.
– Я поступил скверно, да? – мои глаза начали наполняться слезами.
– Я не знаю, – ответила она и, повернувшись ко мне, улыбнулась. Ее лицо, освещаемое неоновым светом, внезапно преобразилось и сделалось очень красивым и непривычно мягким.
Конец ознакомительного фрагмента.