НИТОЧКА ПАМЯТИ Сборник фантастических произведений
Шрифт:
Меч легко выскользнул из стены — четыре фута сверкающей стали. Оммодурад остановился, уставившись на закованные в кандалы руки, держащие рукоятку легендарного меча. Он медленно опустился на колени и преклонил голову.
— Сдаюсь, Кулклан, — произнес он. — И молю короля Ртра о пощаде.
Я услышал за спиной громкий топот ног. Смутно как в тумане, я почувствовал, как Торбу поднимает мою голову, как надо мной склоняется Фостер Они что-то говорили, но я не слышал. Мои ноги похолодели… холод продвигался выше…
Я ощутил прикосновение рук
Но это было для меня слишком трудно. Я попытался ухватиться за эту мысль, чтобы унести ее с собой в надвигающуюся холодную пустоту, но она ускользнула, оставив мне лишь ощущение самого себя, и ветры вечности унесли этот последний обрывок моего "я", растворив его во тьме…
Я очнулся и увидел свет, яркий, как утро нарождающегося мира. Легкие занавеси трепетали на высоких окнах, через которые была видна стая нарядных белых облаков, плывущих в высоком синем небе.
Я повернул голову. Рядом со мной стоял Фостер, одетый в короткую белую тунику.
— Какой глупый наряд, — заметил я, — но на вашей фигуре он выглядит неплохо. А вы постарели, вы выглядите на двадцать пять и ни днем меньше.
Фостер улыбнулся.
— Добро пожаловать на Валлон, друг мой, — произнес он по-английски. Я заметил, что он выговаривал слова немного неуверенно, как будто давно их не употреблял.
— Валлон, — повторил я. — Значит, все это был не сон?
— Считайте сном, Лиджен. С сегодняшнего дня ваша жизнь только начинается.
— Я что-то должен был сделать, — сказал я. — Но это, кажется, уже не важно. Я чувствую себя расслабленным.
Кто-то вышел из-за спины Фостера.
— Гоуп! — воскликнул я, но потом засомневался. — Вы Гоуп, так? — спросил я по-валлониански.
Он засмеялся:
— Когда-то меня знали под таким именем. Но истинное мое имя Гванн.
Я взглянул на свои ноги и увидел, что одет в такую же тунику, что и Фостер, только бледно-голубую.
— Кто меня так облачил? — спросил я. — Где мои брюки?
— Эта одежда вам больше к лицу, — сказал Гоуп. — Взгляните в зеркало.
Я поднялся на ноги, подошел к высокому зеркалу.
— Ну, ребята, это не я! — И застыл с раскрытым ртом. На меня из зеркала ошеломленно смотрел какой-то Геркулес, черноволосый и великолепно сложенный. Я закрыл рот… и его рот закрылся, я двинул рукой, и то же самое сделал он. Я резко повернулся к Фостеру:
— Что… как… кто?
— То бренное тело, которое было Лидженом, умерло от ран, — сказал он. — Но память его была записана. Мы прождали много лет, прежде чем оживить этот разум снова.
Я повернулся к зеркалу и
— Я помню… — произнес я, — помню… нож в животе… и рыжеволосого человека… и Великого Властителя и…
— За его преступления, — сказал Гоуп, — он был отправлен в ссылку до наступления у него Перехода. Долго же нам пришлось ждать.
Я снова взглянул в зеркало, но теперь увидел там две физиономии, и обе молодые. Одна находилась очень низко, чуть выше моих щиколоток, и принадлежала кошке, которую я знал когда-то под именем Иценка. Во второй я наконец узнал человека, который был когда-то известен мне под именем Оммодурада. Только теперь это был ясноглазый молодой человек не старше 21 года.
— Мы переписали вашу память в его чистый мозг, — сказал Гоуп.
— Он обязан вам жизнью, Лиджен, — сказал Фостер. — Ведь своей он лишился.
— По-моему, здесь я должен застучать ногами, заорать и потребовать назад свой первоначальный уродливый вид, — медленно произнес я, изучая свое отражение. — Но дело в том, что мне нравится выглядеть как Мистер Вселенная.
— Ваше старое земное тело было заражено микробами прежних времен, — сказал Фостер. — Теперь же вас ожидает очень продолжительная жизнь.
— А сейчас пойдем, — сказал Гоуп. — Весь Валлон ждет, чтобы выразить вам свое почтение. — Он подвел меня к высокому окну.
— Ваше место теперь рядом со мной в тронном зале, — сказал Фостер. — А после — все Два Мира в вашем распоряжении.
Я взглянул в открытое окно и увидел ковер бархатистой зелени, уходящий пологами холмами к опушке далекого леса. Внизу, на длинном газоне, я разглядел процессию блестящих рыцарей и дам верхом на черных и золотистых животных, в которых весь мир узнал бы единорогов.
Я поднял глаза, туда, где свет огромного белого солнца блестел на синих башнях. Где-то зазвучали фанфары.
— Ну что ж, — сказал я, — вполне подходящее предложение. Я его принимаю.
МИР ПТАВВОВ
Лэрри Найвен
То был миг настолько краткий, что его вряд ли можно измерить, и все же он всегда длился слишком долго. В тот момент казалось, что каждый ум вселенной, каждый ум, который когда-то был или мог быть, выкрикивал ему свои самые глубинные эмоции.
Затем все кончилось. Звезды вновь изменились.
Даже Кзанол, который был хорошим астрогатором, не пытался гадать, где сейчас мог находиться корабль. При 0,93 световой скорости, когда средняя масса вселенной становится достаточно большой, чтобы позволить вхождение в гиперпространство, — звезды становятся неузнаваемыми. Спереди они болезненно вспыхивают сине-белым, а сзади кажутся тускло-красными, как рассыпавшиеся угольки. Сжатые по бокам, они вытягиваются в крошечные линзы. Поэтому Кзанол посасывал таблетки гнал до тех пор, пока бортовой мозг корабля наконец не издал глухой звук. Он подошел к экрану.