Нитяной моток
Шрифт:
В общем, два года назад умерла бабуля. Тогда мама с ним и познакомилась. С Лёхой своим разлюбезным. В то время ей приходилось много по городу мотаться: с наследством дела улаживать, договариваться насчет новой школы для меня и все такое. Ну и работу же никто не отменял. Хочешь не хочешь, а без такси – никак. Так вот, в один не прекрасный день подъезжает к подъезду тачка, а там он – боров этот брутальный. Голубоглазый лысеющий блондин. Мечта одиноких романтичных дам, ага.
Через полгода они с дебильными улыбками стояли перед тетечкой в ЗАГСе. Ну
Для чего я все это рассказываю. Подождите – сейчас станет понятно. Я подошла к самому главному: бабуля заранее оформила договор дарения, так что квартира эта по-любому мамина, и Лёха, пусть он и законный муж, тут на птичьих правах.
Психологический дискомфорт, однако.
Но он, конечно, делал вид, что все о, кей. Он же ж крутой независимый мачо, ага.
– В школе, – ответил он мне.
– В школе все нормально.
Зря я его поддела. Надо было сказать то, что он хотел услышать. Мол, мать уже успокоилась, пар выпустила (на меня), ждет не дождется, когда сможет лицезреть его лучезарный лик.
Но я ничего подобного не произнесла. Просто пережевывала сосиски и молчала. Вот и нарвалась.
Все произошло из-за соседа. Он что-то уронил там у себя – в квартире над нами. Что-то тяжелое. Очень тяжелое. Так бабахнуло, что у нас даже люстра на кухне покачнулась. Я непроизвольно дернулась и голову задрала. А кто бы не задрал?
И тут…
– Оксана, ты проколола нос? – Голос отчима звучал спокойно. Прямо-таки зловеще спокойно.
– Да, проколола.
А какое его дело? Кто он такой вообще?
– Сними это! – приказал отчим.
– Зачем? Мне нравится.
Я видела, что у него начинают наливаться кровью глаза, и почувствовала страх. Проклятый страх, с которым не могла справиться. Знала же: он хочет меня унизить.
– Снимай.
Я начала отвинчивать шарик. Пальцы предательски дрожали, и я никак не могла его отвинтить.
– Ты что, обезьяна позорная? Куда ты в следующий раз железку засунешь? Куда? Ну? – взревел отчим. – Что ты там копаешься!
Он дернул меня за руку в тот момент, когда я вытаскивала циркуляр. Нос обожгло. Пошла кровь.
Я проревела в комнате почти до самого прихода мамы. А когда та вернулась с работы, устало втянув в квартиру пакеты с продуктами, то ничего ей не рассказала. И он не рассказал.
5
И снова блоги подростков. Катя не собиралась погружаться во все это с головой. Не хотела. В конце концов, Илоночке всего десять месяцев, и к тому времени, как наступит пубертат, вполне вероятно, у подростков будут другие фишки, другие… как там они в блогах пишут?.. – траблы. Но дятел в черепной коробке так и не угомонился – стучал, не давая покоя.
«Разве есть в этой жизни смысл?»
«Я устал».
«Я лишний».
«Мне нигде нет места».
«Никому нет дела, как прошел мой день, как у меня дела».
И вот это, как гнилая вишенка на торте:
«Человек может умереть только один раз. А если умрет рано, то просто будет мертвым чуть дольше. Вот и все».
Чем больше блогов и дневников читала Катя, тем сильнее закручивался вихрь чужих фраз, звучавших рефреном у нее в голове. Авторы даже не жаловались. Нет. Просто пытались избавиться хотя бы от части той боли, что грызла их изнутри. Избавиться, выплеснув ее во все принимающую бескрайнюю Сеть.
Или все-таки жаловались?
Пытались привлечь внимание?
Как еще объяснить все эти провокационные фотки, стихи, рассуждения о смерти…
Один из подписчиков просит девчонку выложить фотку ее порезанных рук. А она, значит, ему отвечает: хорошо, мол, только нужно сначала красиво сфоткать.
Вот! «Красиво сфоткать». В этом они все. Привлечь внимание. Это не что иное, как способ привлечь внимание. Они его жаждут, вожделеют, алкают.
А почему?
Логично предположить, что им его не хватает.
Не хватает…
Катя напряженно размышляла. Вспоминала, как она в ее собственном детстве включала вечерами свет во всех комнатах, чтобы не страшно было одной в пустой квартире. Мама раньше девяти никогда с работы не возвращалась, а папа – и подавно. Он занимал важный пост – рулил финансами крупного завода. Мать трудилась бухгалтером. Там же. Родители горели на работе и не представляли, как может быть иначе.
Катя попыталась честно ответить себе на вопрос: страдала ли она тогда от недостатка внимания?
Понятное дело, хотелось видеть родителей чаще. Но вот именно чувства заброшенности, ненужности, тоски… нет, его не было.
Как так? Ведь она помнила: даже на собраниях в школе родители появлялись в лучшем случае раз в год. Может, тогда было другое время и дети с младенчества приучались не требовать внимания? С года – в ясли, с первого класса – самостоятельно шагай по утрам в школу, после школы – сам разогревай себе обед.
Погруженная в размышления, Катя прикусила нижнюю губу.
Нет, не нужно смешивать понятия. Самостоятельность – это одно. Потребность в любви и внимании – другое.
Катя очень хорошо помнила… даже не то, как все было, а ощущение: она и родители – одно целое. Банда. Команда. Несмотря на мамину и папину занятость. Как так? Может, дело в поездках на лыжах в лес (пусть и редко, зато с песнями и валянием в сугробах на опушке)? Или причина в сложносочиненном пироге, который Катя вместе с мамой пекла к каждому празднику? А может, разгадка в том, что родители никогда не отказывались ее выслушать и всегда старались понять? И еще Катя знала: они – за нее. Что бы ни случилось. Даже не знала, а чувствовала. Сердцем и кожей.