Нивей И Аурей
Шрифт:
Сказав это, господин Оборданцев нахлобучил профессорскую в прошлом шляпу, которую все еще держал в руках, на голову, и направился к выходу. Он не оглядывался, но знал, что Наташа смотрит ему вслед и кивает головой. Так и было. Наташа провожала взглядом его удалявшуюся фигуру, кивая его словам, пока, выйдя за ворота, он не скрылся из виду. При этом, чего не видел Чума, глаза Наташи были полны слез и восторга. Слез и восторга.
5.
Напарники не стали дожидаться, когда на клокочущем, словно растревоженный термитник, рынке улягутся страсти и установится обычный рабочий порядок вещей. "Похоже, что самое интересное здесь сегодня уже произошло, и мы все увидели", - заметил Рыжий, на что друг его Белый ответил согласным кивком головы.
Ангелы быстро вынеслись за ворота рынка и осмотрелись.
В обе стороны от рынка разбегалась улица, по которой сновали граждане и гражданки и катили авто. Примерно в равных количествах там и сям зеленели деревья, но причин, по которым следовало отдать предпочтение какому либо из направлений, они не обнаружили.
– Странно, - задумчиво произнес Аурей, - вот этот тип, Чума... Мы могли бы проследить за ним, он человек достаточно интересный, я бы сказал - неординарный, и здесь должен был быть виден его след, но, странное дело, следа-то и нет! Видишь, его след серебрится в двух противоположных направлениях, туда и сюда, словно человек разделился надвое и разошелся в разные стороны. Как ты думаешь, брат Белый, нам с тобой куда идти следует?
– Как говорится, хода нет - ходи с бубен. А не знаешь, куда идти - иди налево, куда-нибудь да придешь!
– блеснул мудростью Нивей.
– Мудрец! Ты этого где нахватался?
– поинтересовался Рыжий.
– Не важно, - попытался скромно избежать подробностей Нивей, но не удержался.
– Где-где, здесь, где же еще! В университетах таких знаний не преподают. Но - Каки, однако! Народная мудрость здесь вот такая. Какой народ, такая и мудрость. И вообще, не раздражай меня, видишь, я и так не в себе! Среда здесь слишком агрессивная, и я уже начинаю терять свое ангельское терпение.
– Да что ты, э?
– урезонил, как мог, друга Аурей.
– Смотри, нервный какой! Не дрейфь, аня, жизнь только начинается! Повернувшись, он долгим взглядом посмотрел налево. - Но мы, кажется, оттуда начинали, - сообщил он свое наблюдение.
– Там же площадь?
Нивей кивнул головой.
– Да, так и есть. Но оттуда мы пройдем дальше, в другую сторону. С площади можно пойти куда угодно, она же центр здешнего мира.
– Нам, ангелам, все равно, куда идти, - поделился своим кредо Рыжий, - мы везде дома. Налево, так налево... Как скажешь.
Ангелы вернулись обратно на площадь. Повернув у бывшего кинотеатра, на чердаке которого располагалась их комендатура, направо, они, чинно и не торопясь, поскольку торопиться
Улица была пешеходной по определению, то есть наличия транспортных средств на ней не предполагалось. Но они там все же были, в чем посланцы Небес сразу же убедились. Несколько авто неторопливо пробиралось по пешеходной зоне, гудя мощными двигателями и сдержанными сигналами разгоняя по сторонам толпы прогуливающихся местных жителей и гостей города. И вот тут можно было точно определить, кто из пешеходов есть кто. Если приезжие смотрели на происходящее с недоумением и даже возмущением, то местные не видели в том ничего странного, они с готовностью уступали дорогу автомобилям, а некоторые здоровались и даже раскланивались с рулевыми транспортных средств и их пассажирами.
– Это что за жлобы?
– полюбопытствовал Рыжий.
– Какие жлобы, слушай! Это местная элита, - прояснил ситуацию Нивей.
– А жлобство есть лишь присущая элите отличительная черта.
– Любой элите?
– Ну, здешней так точно. Сказано ведь: Каки! Жлобство здесь как инструмент, как отмычка к новой жизни, без него не пробиться никуда... Визитная карточка, знак принадлежности к касте.
– Странно все это...
– промолвил Аурей.
– Кто их всему этому научил, всей этой жизненной премудрости?
Нивей лишь пожал плечами.
– Никто ведь и не учил специально, как-то все само получается. Те законы, что даны свыше, здесь не работают, в лучшем случае о них кто-то что-то слышал. Это - в лучшем случае.
– А в худшем?
– В худшем сочиняют свои законы и живут по ним. Власть, кстати, и сочиняет. Вот и получается, что, с одной стороны, без власти нельзя, а, с другой, от нее все беды. Поэтому, думаю, ничего хорошего мы в этом городе не найдем, и миссия наша завершится провалом. Ну, а мы с тобой застрянем здесь навек...
– Да ты что такое говоришь!
– возмущенно вскричал Рыжий.
– Не смей так даже думать! Даже не смей!
– Посмотрим, - вздохнув печально, пожал плечами Белый, - посмотрим... Вот, кстати, полюбуйся. Похоже, большая шишка едет.
Медленно, медленно, словно неотвратимость, словно сама судьба, по улице двигался черный воронок - огромный джип последней модели. За рулем механизма сидел моложавый, хоть и с сединой в волосах, человек с узнаваемым лицом чиновника. Многие, по всему видно, что местные, сторонясь и пропуская мимо себя это авто, почтительно кланялись рулевому, но его лицо оставалось невозмутимо неподвижным, словно маска мандарина. Видимо, сей государственный служащий воспарил до таких высот государственной мысли, с которых погрязших в зыби повседневности человеков было уже не разглядеть.
– Ну, конечно же!
– воскликнул Рыжий, возбужденный внезапным озарением.
– Это же мэр города Каки, господин Опивкин, собственной персоной!
Плененные величием момента, ангелы почтительно склонились, провожая взглядами проследование в пространстве первого лица городской администрации.
– Почему товарищ без охраны, не знаешь?
– озаботился потенциальной опасностью ситуации Аурей.
– Непорядок, слушай!
– проникся его тревогой и Нивей.
– Ведь эдак же черти что произойти может.