Низший 2
Шрифт:
– Ты пойдешь за уродом на колесах? – поняла напарница. Дождавшись моего кивка, предостерегла – Он может услышать.
– Я сломал ему нос и хорошенько врезал по ушам. Сейчас он думает только о боли и о звоне в ушах. А еще он очень зол и спешит пожаловаться любимому хозяину.
– Все равно будь осторожен, гоблин. Там… мерзко.
Снова кивнул и повторил ключевые слова:
– Через пятнадцать минут. С пути не сходить. Не шуметь. Фонарь не трогать. Встреча у клетки. Если меня там нет – ждете. Не шумите и самое главное – самостоятельно меня не ищете. Если не появлюсь через полчаса – уходите обратно наверх тем же путем.
–
– Нет! – спокойно и категорично сказал зомби.
С долгим вздохом пояснил:
– Я могу на ходу сменить планы. И выскочить наверх с другой стороны. Ведь я знаю – могу так спокойно поступить, потому что мы следуем плану. Да?
Дождавшись двух кивков, облегченно выдохнул и, глянув на колышущийся ниже пояса туман, с нескрываемой неохотой опустился в него. Я даже туманом это назвать не могу. Какая-то химическая муть, держащаяся на определенной высоте. Чем ближе к центру и дну Стылой Клоаки – тем гуще и влажнее эта муть. И я совсем не удивлюсь, если окажется, что скрипящее мясо на колесах спешно катится именно туда – к сердцу Клоаки.
Спустившись на двадцать шагов, убедился – фонаря на том месте нет. Привратник убрался. Чуть ускорил шаг и вскоре впереди забрезжил покачивающийся мутный оранжевый шар. Сократив расстояние, выровнял нашу скорость. Привратник не молчал. Слов я разобрать не мог, а вот звук его голос слышал отчетливо. Улавливал интонацию – злобную, яростную. Зомби на колесах кипел от ярости. Оранжевый шар фонаря мотался над его головой. Подавил желание чуть приблизиться и послушать. Сомневаюсь, что привратник с разбитым носом сейчас декламирует биографию и секреты своего хозяина. Скорее меня костерит на все корки, заодно обещая смерть мне ужасную.
Пару раз он останавливался. Меня выручал скрип колес – едва он затихал, я тут же приседал и замирал безмолвной статуей. Десяток секунд… и скрип возобновлялся, снова слышался злой голос. Я следовал за двойным скрипом – злым и тоскливым, обиженным и несмазанным.
Мы миновали место, где хранился фонарь. Но привратник не оставил его, продолжив освещать себе путь. Меня это только порадовало. Отсчитав три десятка мелких шагов, я начал осторожно и медленно смещаться в сторону, уходя с известного маршрута. Дело опасное, но выбора у меня нет. Очень скоро шнур натянется и тогда…
Оранжевый шар опустился на пол и замер. Я находился метрах в десяти в стороне. Делал микроскопические шажки, всей душой надеясь, что под ногу не попадется сухая кость или череп. Я знал – череп катится по стальному полу с удивительным по силе треском и громыханием.
Скрип…
Вот уже две минуты я не слышу скрипа. Тьма и туман так сгустились, что, если б не оранжевый свет опущенного на пол фонаря, я бы уже потерял ориентацию. Еще шажок. Пауза. Шажок… пауза…
Скрип раздался неожиданно близко. Я невольно вздрогнул, почувствовав, как разом взмокла и без того влажная спина. Выжидал, гаденыш? Откатился подальше от света, замер в засаде и выжидал – не мелькнет ли рядом с оставленным фонарем темная предательская тень преследователя. Поэтому я и ушел в сторону. Я ведь не настолько дурак.
Скрип колес. Скрип голоса. Злое задыхающееся бормотание. Поскуливающее жалобное нытье. Медленно проползающие в стороне оранжевые шары далеких ламп. Я «распечатал» третью сотню шагов. Как далеко едет привратник? Не может быть, чтобы слишком далеко – не станет же Тролс каждый
Мы миновали еще один фонарь. И продолжили двигаться дальше. Через две минуты с небольшим нужда в проводнике отпала – до меня донесся голос. Нет. Не так. До меня донесся голос…
И судя по тому, как прервался скрип, привратник тоже его услышал. И замер в нерешительности. Воспользовавшись его заминкой, приблизился, замер в десятке шагов позади, прислушался.
– Он… сердится. Веселится? Сердится? Веселится? Сучий глаз… у меня один сучий глаз… Слышу его. А это мясо не зашли в клетку. Не запер дверь. Рассердится? Конечно рассердится! Снова голод… а мне обещали ее руку. Вкусную мягкую руку. Но теперь не даст. И слова велели передать… плохие слова… не скажу!
– Тогда молчи – шепнул я, возникнув за его спиной и сжав пальцы на тощей шее.
Зомби умер быстро. И… как-то охотно. Он даже не сопротивлялся. Разок дернулся, вцепился в руки, пережавшие шею… а потом разжал хватку и с облегчением обмяк. Мягко опустив его на пол, заглянул в лицо и удивился – мертвый зомби улыбался. И это не назвать посмертной гримасой – наоборот. Его лицо разгладилось, выровнялся наморщенный злобный лобик, скрылся страшный черный оскал… и привратник оказался небритым мужичком лет пятидесяти. Причем такой внешности, что никогда не заподозришь ни в чем плохом. Ему бы цветочки в палисаднике у дома из зеленой лейки поливать и ласково щуриться на солнышко. А не руки жрать в Стылой Клоаке.
Не так… все не так в этом мире. Меня ломает, крутит, корежит, с каждым днем во мне сдавливается и сдавливается пружина. С каждым днем мне все тяжелее сдерживать ее. Давя очередной встреченный пузырек гноя на лике мира… я испытываю краткое облегчение. И чем крупней этот пузырек – тем сильнее и дольше облегчение.
Оттащив труп в сторону, присел, глянул на пол и досадливо дернул щекой – остался отчетливый след в грязи. Если за мной шагает пока ничего не подозревающий, но внимательный индивид, он вполне может обратить на это внимание и ради интереса пройтись по следу. Если разглядит – мне, чтобы увидеть, пришлось чуть ли не носом пола коснуться. Но… поднимаясь, я беззвучно смеялся.
Если… если… если…
Полное впечатление, что меня заманивают. Раз за разом я иду напролом. Плюю на выяснение тонкостей, даже не думаю о том, чтобы решить проблему менее опасным образом, не вспоминаю о дипломатии. Я иду напролом. И каждый раз выясняется, что все не настолько уж страшно как казалось.
Враги… не враги. Не враги! Тесто! Это самое подходящее описание. Приближаясь к очередной угрозе, я еще издалека вижу нечто опасное и гротескное, сейчас бросится, разорвет, растопчет! Барс и Букса, Джонни Лев… все они казались хищниками. Все они казались большими и сильными. Но стоило мне проявить грамм смелости и решительности, стоило подойти и для пробы просто ткнуть в них пальцем… и иллюзия рассеялась. Они приняли свой истинный облик – две ржавые кастрюли с шапкой гнилого податливого теста. Раз за разом оказывается, что очередная проблема решена малой кровью. Да даже не кровью – парой капель пота. Стоит сравнить и выяснится – плуксы куда опасней. Поменять бы им характеры – дать огромному Джонни нрав серого плукса – и он бы бросился на меня при первой нашей встрече. И не отступил бы.