Низший 2
Шрифт:
– Я…
– Заткнись! – проревел тролль.
Воспользовавшись его ревом, я успел перебежать к хибаре и прижаться к стене. Совсем рядом имелась подсвеченная дыра и я тут же заглянул в нее. Мельком, рывком. Ничего не разглядел, но убедился в главном – рядом со стеной не сидит никто с шилом в руке, собираясь воткнуть его в прилипший к дыре любопытный глаз.
– Но я ведь сдержался – продолжил тролль и его хижину наполнил звук затачиваемого метала. Ножичек точит…
– Я сдержался. Я понимаю. Я здесь долгие годы. Туман поработал надо мной. Хорошо поработал. Ты девушка непривычная, поэтому я простил. Хотя у меня ранимая
«В моем тумане»? Ты его порождаешь что ли? На этот раз я приник к дырке в стене уже смелее. Заглянул внутрь. И… и чуть не оросил стену рвотой. Прямо передо мной мерно раскачивалась гигантская голая туша.
Тролль сидел ко мне спиной. Именно тролль. Огромный и мерзкий. Сколько в нем веса? Килограмм сто пятьдесят? Больше? Скорее под двести. Но это не жир и не мышцы. Это… опухоли?
За стеной сидел гигантский здоровяк, чье тело было сплошь покрыто гигантскими красно-бурыми опухолями. Веревки вен бежали по телу, огибая опухоли и взбираясь на них. Во многих местах на коже открытые текущие язвы. Никакой одежды. Да и немудрено – куда? Он сидит ко мне спиной, но ягодиц не видно – ниже спины сплошь бугристые наросты и торчат странные темные длинные образования – что-то вроде костяных шипов.
Дернувшись, Тролс приподнялся, почесал то, что некогда называлось левой ягодицей. Кожа лопнула, брызнула липкая розоватая жижа. Тролль вытер руку о поясницу и чуть повернулся, оставшись стоять. В одной руке металлический брусок, в другой здоровенный тесак. Ну как есть классика. Разве что чудовище оказалось слишком мерзким. Его голова… большую ее часть покрывали длинные черные волосы падающие на плечи. В проплешинах те же опухоли и вены. Лицо… это не лицо. Я сумел опознать только одну черту лица – защитные очки глубоко врезавшиеся в бугристую плоть, держащий их ремень утонул в коже на висках, убегая под огромный мешок затылочной опухоли.
– Да, туман поработал надо мной – кивал Тролс, не сводя линз очков с металлического стола с единственной тарелкой. На тарелке, ладонью вверх, лежит отрезанная по локоть рука. Догадываюсь чья…
– Но я страшный только снаружи. Внутри же – душа! Чем ты лучше меня? Ничем! Только гладкостью кожи разве что? Так привяжи я тебе здесь на несколько лет – и ты станешь такой же! А может так и поступлю с тобой! Отрежу руки и ноги, превращу в мою маленькую милую свинку. Ты будешь у меня с рук жрать и умильно хрюкать при этом! Не прощу! Теперь ты жалеешь, верно? Теперь ты жалеешь?
– Я жалею! Прости меня! Я жалею!
– Лжешь, сука! Лжешь! – мелькнувший нож ударил в руку на тарелке и начал с яростью вспарывать кожу – А я ведь выслушал тебя. Выслушал твое змеиное злобное шипение. Ты попросила – спрячь меня и помоги убить одного сраного гоблина. И я подумал – почему нет? Изгои всегда могут договориться. Я помогу тебе. А ты мне. И я попросил у тебя кое-что для себя. Попросил вежливо! И попросил самую малость – сделать мне приятно своими розовыми губками и ротиком! А что ты?! Ты снова наблевала на мой стол! А затем, утирая рот, рассмеялась! Ну а сейчас? Сейчас тебе смешно, сука?
Я чуть повел глазом. Посмотрел в угол. Там на цепях висела голая букса.
– Пришлось как всегда! Без ласки, без добрых слов, без милых бесед! Я получил свое. И тебе, кажется, даже понравилось. Тебе понравилось?
– Д-да… понравилось… очень понравилось!
– И снова лжешь, сука – тролль в ярости отбросил тесак, схватился за изрезанную отрубленную женскую руку и рывком сорвал с нее кожу. Букса тут же затряслась в очередной припадке рвоты. Загоготав, Тролс метко швырнул содранную кожу через всю комнату, и она со шлепком прилипла к груди Буксы. Сплющенные разодранные пальцы будто схватили ее правую грудь и начали медленно сползать. Запрокинув голову, Букса пронзительно и обреченно закричала. Рыкающий от смеха Тролс, потрясая кровавым куском плоти, затопал к ней.
Идиот…
Добравшись до подвешенной Буксы, он примерился и с силой отвесил ее пощечину – ее же отрубленной и освежеванной ладонью. Щека окрасилась кровью. Шлеп! И вторая покраснела. Крик прервался, с утробным всхлипываньем Букса уронила голову на грудь. Тролль тут же схватил ее за волосы, заставил поднять лицо. Ее обреченно затуманенные глаза уже ничего не выражали. Она сдалась и хотела только одного… и… распахнув глаза, она уставилась перед собой, глядя поверх страшного бугристого плеча гиганта. Часто заморгала, смаргивая застилающие глаза слезы. Секунда. Другая. И ее перепачканные рвотой губы расплылись в широкой полубезумной усмешке.
– Чего лыбишься, сука? Меня не проведешь – так быстро с ума не сходят! Тут надо еще поднажать…
– Обернись – сказала Букса.
– А?
– Я сказала тебе, тупой хреносос – оглянись. К тебе пришел сраный гоблин!
– А?! – тролль лениво повернул голову. На десяток градусов. Дальше шея поворачиваться отказалась и ему пришлось крутить все туловище.
Прокрутил. И уставился на стоящего посреди хибары меня, с брезгливым выражением лица, вытирающего подобранной снаружи тряпкой рукоять чужого тесака. Закончив, поднял глаза на тролля, улыбнулся:
– Привет! Я – сраный гоблин. Слышал ты обещал ей меня убить?
– Эй, хреносос! Уродина! – Букса зашлась в пронзительном лающем смехе, ткнула тролля ногой в спину – Знаешь что? Ты прав! Мне не понравилось! Самые мерзкие три секунды в моей жизни!
Тролль никак не отреагировал на страшнейшую оценку его способностей. Он застыл горой. Жили только бегающие за линзами очков глазки. Взгляд на тесак, на дверь, мне в лицо, на тесак, на дверь…
– Сядь вон туда – указал я на пол у стены – Сядь на свою гнойную жопу, ноги вытяни, кисти рук подоткни под жопу.
– А…
Взмахнув тесаком, я срубил растущую из его плеча опухоль. Не всю. Так – по верхушечке прошелся. Но брызнуло знатно. Кровью вперемешку с бурой слизью. Надо отдать ему должное – зашипел, схватился, но не заорал. На ногах напряглись мышцы. Эта туша умеет прыгать? На всякий случай отступил на шаг назад. Если он на меня рухнет – это конец. Сдохну. Причем не от его веса – просто захлебнусь жижей из его опухолей, что обязательно лопнут при падении. Не самая лучшая смерть…
– Не заставляй меня повторять – снова улыбнулся я – Видишь ли, я только что понял – ненавижу насильников и людоедов. А ты, как назло, попадаешь под обе категории.