Низвергнутый 4: Войны кланов
Шрифт:
— Это уже перебор, сестрёнка. Нам бы подумать о завтрашнем бое, а вместо этого мы обсуждаем нашего парня.
Её щёки вспыхнули румянцем после этих слов. Но теперь она не чувствовала былой напряженности от близости Ширасаги. Барьер, что она выстроила между ними годы назад, рухнул. Впервые ей захотелось узнать сестру лучше. Говорить с ней всю ночь напролет, спросить всё, что она не спросила за эти годы.
Налетел холодный ветерок, разогнав завесу пара. Девушка поёжились.
— Вот что, давай-ка лучше
Обе девушки, накинув полотенца, вышли из купели. Но уже у раздевалки Юи обернулась к сестре и, лукаво сверкнув глазами, спросила.
— Кстати, насчет Рэйджи... и как оно?
* * *
Домой мы вернулись ближе к полуночи. Я хотел вернуться к своему отряду, но Юмэми настояла — последнюю ночь мне лучше провести дома.
Всю дорогу она молчала, нервно поглядывая на часы. Да и за ужином вела себя беспокойно.
— Вот, возьми еще немного, — жрица добавила в мою тарелку ароматного карри с курицей. — Это же твое любимое.
Верно, любимое. Строго говоря, на ужин было вообще всё, что мне нравилось. И это наводило на мысли.
В чем дело, Юмэми? Что ты задумала на самом деле? И что это за прощальный ужин, будто для бычка, идущего на заклание?
Она отложила вилку и взволнованно посмотрела на меня.
— Ты о чем-то думаешь. Почему ты не ешь? Что-то не нравится?
— Нет, всё прекрасно.
— Не обманывай. Я же вижу, ты с одной порцией возишься десять минут. Если не хочешь, я...
— Юмэми, — я коснулся её ладони.
Она вздрогнула и посмотрела на меня. Я медленно и четко заговорил.
— Я ценю твою заботу, но пойми, я — не твой сын. Мне не нужна материнская опека, мне нужна ты. Понимаешь? Хватит играть роль моей матери.
— Я... — она сглотнула, уголки ее губ задрожали. — Прости, я не собиралась. Да, ты прав. Но я все равно переживаю за тебя.
— И только? — я мягко обнял ладонями ее пальцы. — Что тебя тревожит, Юмэми? Я же вижу, ты сама не своя.
Она посмотрела на наши соединенные пальцы — и, куснув губу, тихо заговорила.
— Я... не могу описать то чувство, что испытываю к тебе. Да, ты — не Рэйджи. Не мой сын. Но сейчас всё так же, как тогда. — она прикрыла веки и тяжело вздохнула. — Я помню тот вечер, когда вы с Юджи уехали с остальной бандой. Тогда я даже проститься не успела. А сейчас...
— Ты же знаешь, со мной такого не повторится.
— Знаю. Я вижу, что ты другой, и почти не связан с нашей прошлой жизнью. Всё круто изменилось, но знаешь... я все равно волнуюсь за тебя. Пусть ты и бог, но я боюсь за твою жизнь. Боюсь... — она стиснула мои пальцы и шепотом закончила, — потерять тебя.
Вот как.
Молодец, Гигас, ты чуть не забыл о самом главном. Пока я сражался и распутывал
— Пойдем-ка, — я деликатно потянул ее за собой в гостиную. — Давай посидим немного.
Я устроился на диване, но вот Юмэми не спешила присоединяться. Робко застыв напротив, она прятала глаза, словно стеснительная школьница — перед учителем, который ей нравится.
Во имя сомы, как же ей идёт это смущение. И какого черта я так долго тянул?
— Ложись сюда, — я похлопал себя по коленям, приглашая её.
Чуть помешкав, она села рядом и осторожно опустила голову мне на колени. Её красивое, чистое лицо медленно налилось краской.
Начав гладить её по волосам, я тихо заговорил.
— Послушай меня, Юмэми. Я знаю, что неизвестность пугает тебя, но поверь мне. Всё будет хорошо. Я знаю это. И знаю, как много ты работала, пока меня не было рядом. Ты просто устала, но скоро всё останется позади. Завтра я закончу всё это.
— Ты так говоришь, только чтобы меня успокоить, — прошептала она.
— Я так говорю, потому что знаю. Бог я или кто, по-твоему?
Перебирая между пальцев ее мягкие волосы, я незаметно подобрался к ее шее. Жмурясь от удовольствия, красавица окончательно разомлела в моих руках.
— Гигас...
— Постарайся завтра ради меня. Ради нас обоих.
Она собиралась ответить, но я мягко нажал кончиками пальцев на основание ее шеи, погружая жрицу в глубокий сон.
Её расслабленное лицо разгладилось. Скользнув по мягким щекам жрицы, кончики моих пальцев коснулись её полных губ.
Я знаю, что тебя гнетёт, Юмэми. Ты уже давно не видишь во мне своего приемного сына, и мы оба это знаем. Но это чувство не выразить ни заботой, ни лаской, ни опекой.
Оно может реализоваться только одним путём, доступным мужчине и женщине.
* * *
Она так и проснулась, лежа на его коленях. С первыми лучами солнца, с трудом пробивавшимися сквозь неплотно задернутые шторы.
Стараясь не разбудить своего бога, Юмэми поднялась — и присмотрелась к нему.
Спокойный и безмятежный, он был похож на изваяние. Юношеские черты Рэйджи почти стерлись с его лица. Он стал мужественнее, старше. Желаннее.
— Гигас, — тихо позвала она и коснулась его щеки.
Спит. Даже бровь не дернулась на расслабленном лице. В её груди снова шевельнулось щемящее чувство.
Сколько его ни заглушай работой, сколько ни заливай вином, оно никуда не девалось. Её тянуло к нему как магнитом. Руки горели от жажды прикосновений.
Обманывать себя дальше не имело смысла.