Низвержение Света

Орлова Тальяна

Если повезет, то он рухнет в обморок от невозможного восторга. А это идея – его взор надо чем-то занять. Я уверенно подхватила ткань своей сорочки на плече и дернула вниз. Шитье плавными волнами потекло к ногам, пока не осело на пол, обнажая меня целиком. Его величество нервно сглотнул, пораженный то ли видом моей груди, то ли отсутствием в моих действиях хоть толики стеснения. И пока он пытался выбрать из этих вариантов верный, я подняла левую руку и быстро начертила в воздухе знак – красная буква прорисовалась в пространстве, а затем стрелой полетела в его рот, запечатывая.

Император, в ужасе выкатив глаза, упал на четвереньки и неистово замычал. Я оглянулась

на дверь: даже если неподалеку кто-то стоит, теперь правитель вряд ли сможет позвать на помощь. А эти звуки… Клятый крин, эти звуки вполне сойдут за подтверждение, что его величество наконец-то добрался до сладенького и теперь так смешно стонет.

Однако лучше время не тянуть, хотя очень хочется подольше издеваться и наслаждаться бешеным страхом в глазах первой персоны Света. Но мне следует закончить дело, а потом попытаться сбежать через окно. Трезвой охраны после такого пира почти не осталось, но все же кейсаров скидывать со счетов нельзя – мой побег требует большой осторожности. Если же не удастся унести ноги, то так тому и быть. Я умру с улыбкой на губах, совершив дело, достойное демона. У меня на родине вообще не принято бояться смерти – особенно такой яркой.

Муж на удивление быстро взял себя в руки, собрался и приподнялся на коленях выше, заглядывая мне в глаза в немом вопросе. До него все еще не дошла причина? Я – зло. Я пришла на Свет, чтобы победить его. Я проделала огромный путь ради этой цели и теперь успокоюсь, лишь когда увижу реки крови, когда услышу истошные вопли и хаос. Когда их женщины и дети будут ползать на коленях, умоляя о пощаде. Но большой мировой бардак с маленькой смерти не начнешь. А это ползающее на коленях ничтожество подойдет, ведь он – Властитель Света, Хранитель светлой магии, главенствующий над всеми орденами, его величество Саймон Сто Девятый. Нет, он, конечно, был мною околдован, но все же не может быть совсем глуп и даже сейчас не догадаться, кто стоит перед ним. И почему его очередная супруга так хороша собой. Неужто верные советники не врали, предупреждая его о странностях?

Или все же до него доходило, раз он становился бледнее моей сорочки? Теперь я подняла правую руку, повела кончиками пальцев по кругу, призывая кинжал. Черный дым заструился от ладони по запястью, потек спиралью дальше, добираясь до плеча, а я уже крепко сжимала в руке материализовавшееся оружие. К сожалению, это был не меч – всего лишь кинжал с коротким тонким лезвием. Подарок отца на мое пятилетие. Следующее родовое оружие я получить не успела, поэтому призывать могу только кинжал, но именно эта почти безобидная вещица десятки раз приходила мне на выручку. Клинок зазвенел от жажды – он привык питаться кровью, а в последнее время я была слегка занята очарованием королевской особы, поэтому он истосковался по человеческой плоти.

Но сделать шаг вперед я не успела. Что-то белесое мелькнуло на краю зрения и вынудило меня замереть. Сердце сначала остановилось, а потом рухнуло вниз – я впервые в жизни постигла настоящий страх. Император тоже уловил движение за моей спиной – замычал, откатился на задницу, пополз от меня, перебирая руками и задыхаясь. Его глаза заслезились – это были слезы еще не радости, но уже надежды на спасение. Но я с холодным ужасом признавала – речь уже шла не о надежде: император спасен. Он имеет полное право сейчас от счастья даже льняные штаны намочить, никто не осудит – через полсекунды некому в этой комнате будет его судить. Твою имбигу, боги меня прокляли в самый неподходящий момент.

Как кейсар проник в спальню, мне неведомо. Лучшие из них способны на такие

фокусы, что моему разуму даже постичь их не под силу. Возможно, все же мычание его величества кого-то насторожило – но сейчас это уже неважно. Не оборачиваясь, я уже знала, что явился не кто-то из личной гвардии, а именно он – сильнейший из всех, кого вообще взрастил этот гребаный Свет. Именно ему я не соперница. Я даже пальцем не успею дернуть, как буду мертва.

Но зачем-то констатировала, как будто разговором могла выторговать себе еще минуту жизни:

– Это ты. Ну привет, дорогуша.

– Я, – ответили мне равнодушным тоном. – Черный дым вокруг твоей руки. Ты чистокровная. Ошибся, потому что никогда не встречал чистокровных.

Не он один ошибся по этой причине, но обманывать его было особым удовольствием. Он выступил вперед, мое сухое горло судорожно дернулось. Я стояла перед ним полностью нагая, но сейчас это беспокоило только меня саму. А он… Как обычно, безупречно белая монашеская ряса обтекала его жилистое тело. Как обычно, длинные белые волосы затянуты в тугой хвост на затылке. Как обычно, в выражении лица не промелькнуло ни единой эмоции, а в серых глазах можно было найти только безразличие ко всему бренному, кроме своих присяг и обязанностей. Он всегда такой одинаковый: ни ветру, ни дождю, ни кровавой бойне не под силу хоть что-то в нем изменить. Тошнотворно-скучный. Красивый, как сам бог демонов. Такой же идеальный, как его одеяние и прическа. Клятый крин, ну почему именно он? Я согласна умереть от любой светлой руки, раз боги мне не оставили иного выхода, но почему они не прислали сюда другого?

Он – левша. Поэтому отвел в сторону именно эту руку, и из нее под ослепительными искрами вырастал меч с белой рукоятью. Я не смогла бы победить его и без этого смертоносного оружия, но так моя смерть будет быстрой – успеть бы хоть моргнуть. Он не будет надо мной издеваться, и не только потому, что ему неведома жестокость: просто кейсару четвертого круга, лучшему адепту школы бесчувствия, уже достигшему «тысячелетней жизни», на самом деле все равно: мои страдания не вызовут в нем ни сочувствия, ни радости.

И все-таки император обладал светлой магией. Воспользовавшись моим замешательством, он сорвал с губ печать безмолвия и тотчас завопил что есть мочи. Где бы ни находились все его кейсары в этот момент, они мгновенно сорвались на помощь своему повелителю. Но я смотрела в глаза Ему и продолжала клясть богов за то, что не отвернулись от меня раньше, а дождались момента триумфа. А может, это запоздалый намек, что я все время ошибалась в цели? Ведь иначе это ироничное невезение не объяснить.

– Оденься, Ви, – то ли попросил, то ли потребовал.

Меня обуревала эйфория безнадежности. Демоны не боятся смерти. Неминуемая – не исключение. Я уточнила с веселым вызовом:

– А что, не нравлюсь? Ты ведь голой женщины никогда не видел, а уж такой красивой и не увидишь больше. Так хоть раз в жизни наглядись – от меня тебе подарок напоследок. За все то дерьмо, что между нами пролегло.

– Как знаешь.

Действительно, ему было абсолютно, безоглядно, непререкаемо все равно.

Даже кончики его ресниц не дрогнули, когда на зов спасенной им жертвы в опочивальню ворвались другие заклинатели. Один из прибывших не мешкал – лезвие меча прошило меня насквозь, окрашивая живот кровью. Надо же, как поздно они решили принарядить меня в красное. А папа был прав, умирать не страшно. Страшно – когда в последний свой миг видишь непоколебимое безразличие в серых глазах единственного человека, которого сама бы я убить не сумела.