No Featherbed for Me
Шрифт:
Арья пожала плечами.
– Я не знаю. Как ты думаешь, для чего?
Длинные пальцы вновь выводили мелодию, которую Арья мгновенно узнала. Это была песня о Дэйне Непокорной, одна из немногих, которые Арья любила слушать в детстве.
– Для того, что ты хочешь делать. Ты не такая, как другие леди, другие матери.
– Нет?
Эймон покачал головой, и его серебристые волосы разметались по плечам.
– Я помню, какой ты была. Ты была другой.
Теперь Арью съедало подлинное любопытство.
– И что же ты помнишь?
– Ты носила штаны и заплетала волосы,
Изучая его лицо, так похожее на лицо его отца, Арья спросила:
– Ты хочешь отправиться на юг, вернуться ко двору со своим отцом?
– Один?
– Нет, мы все поедем. Ты бы хотел этого?
Эймон положил арфу на сидение рядом с собой, глубоко вдохнув и медленно выдохнув. Через некоторое время он смущенно покраснел, признавшись:
– Я скучал по нему.
– Ты не должен стыдиться этого, Эймон.
– Но стыжусь, - в это мгновение он выглядел еще моложе, чем Брандон. – Он отослал нас, мама. Он забрал у нас корону, и отдал ее Джессе и ее дочерям. Как я могу скучать по кому-то, кто отнял у нас все?
– Потому что он твой отец.
Его челюсть дрогнула, когда Эймона заявил:
– Он любил нас. Я знаю это. Я помню это.
– Он все еще любит тебя, - заверила его Арья, коснувшись его руки. – Ты никогда не поймешь, насколько сильно он любит всех вас. То, что случилось… Многое послужило тому причиной, но дело не в любви к вам.
– Мы не должны быть здесь, в Винтерфелле, - пояснил Эймон, ответив на немой вопрос, написанный у нее на лице. – Не знаю почему, но я всегда это чувствовал.
– И где же мы должны быть?
Впервые за всю его жизнь, Арья заметила отблеск огня и крови в сиреневых глазах Эймона.
– Мы драконы, мама. Ты правда веришь в то, что кто-то на Севере забудет об этом?
Нет, Арья знала, что никто и никогда не забудет, кто приходится отцом ее детям, о том, как она сбежала с изгнанным принцем Таргариеном. Время залечивало раны, но не могло стереть шрамы, оставшиеся после каждого ее поступка: разочарование в глазах Кейтилин, грусть в улыбке Неда, упрек в голосе Робба, невыносимое молчание Сансы, недоверчивые взгляды северян на нее и ее детей. Арья безгранично желала, чтобы ее дети нашли свое место в Винтерфелле, стали волками, но слишком поздно поняла, что они прекрасно знали, кто они на самом деле.
– Ты хочешь вернуться ко двору? – мягко повторила она.
Эймон крепко сжал ее руку.
– Я хочу отправиться туда, где мы найдем свое место.
Где же место драконам? Почти спросила Арья, однако тут же сама ответила на свой вопрос, настолько уверенная в ответе, будто он был выгравирован на ее сердце. Она встала, смахнула волосы Эймона с его лба и мягко поцеловала.
– Я люблю тебя.
Ее сын ответил ей улыбкой, так похожей на улыбку Неда Старка, что ее сердце болезненно сжалось.
– Я знаю. Я никогда не сомневался в этом.
_____________________
Арью никогда особо не волновали Боги, ни старые, ни новые. Она молилась
В богороще было тихо, и Арья улыбнулась, обнаружив своего отца сидящим перед небольшим озером, его трость лежала рядом с ним, пока он трепетно полировал Лед. Она помнила, каким огромным казался ей этот меч в детстве, и как она завидовала Роббу, которому он потом достанется. Иногда, когда ей удавалось ускользнуть от септы Мордейн, Нед сажал ее к себе на колени и позволял помочь с полировкой, так что блеск валирийской стали слепил глаза.
– Ты тиха, как тень, когда хочешь этого, - заметил Нед, когда она присела рядом с ним, не заботясь об испачканных полах своего платья. – Когда ты была маленькой, я слышал, как ты приближаешься, еще за целую лигу.
– Тормунд Великанья Смерть научил меня быть тихой, иначе я бы не смогла ничего поймать во время охоты.
– Ты была свирепым охотником, я уверен.
Они сидели в обоюдной тишине несколько минут, руки Неда работали над Льдом, а Арья наблюдала за рябью на поверхности озера. Наконец, она выпалила:
– Ты когда-нибудь любил Джона меньше потому, что он не твой сын?
– Нет, - мгновенно ответил Нед, - потому что он мой сын. Может, он не от моего семени, но я научил его ходить, говорить, держать меч, бриться и быть мужчиной. Разве не это делает меня отцом?
Арья задумалась о Джоне Коннингтоне, которого уносила серая хворь за тысячи лиг отсюда, и мягко вздохнула.
– Ты когда-нибудь жалел о том, что не сказал Джону о том, что тетя Лианна была его матерью, а Рэйгар Таргариен его отцом?
– Я жалею о том, что причинил боль твоей матери, солгав, - дипломатично ответил он, - но Джону было бы больнее, если бы он знал, - Нед понимающе посмотрел на нее. – Дело в Брандоне?
Арья никогда не переставала удивляться, насколько быстро она могла из взрослой женщины и матери превратиться в смущенного ребенка под взглядом отца.
– Думаешь, мужчина может полюбить ребенка, который стал результатом предательства?
– Я думаю, что мужчина может сделать все, что угодно, если он достаточно любит женщину, - Нед смутился, но его голос звучал уверенно, когда он заявил: - И он любит тебя больше, чем достаточно.
Арья вздрогнула, скрестив руки на груди и закусив губу. Она не хотела думать о том, насколько сильно любит ее Эйгон, и насколько сильно она любила его. Когда дело касалось любви, Арья хотела быть похожей на Сансу, которая всегда знала, что чувствует. Арья же знала, как убить оленя одним выстрелом из лука, как обезоружить мужчину с мечом, как держать аракх не хуже любого дотракийца, но Арья не могла понять свое собственное сердце.
– Наверное, ты разочарован во мне и моих решениях.
– Иногда это так, - признал Нед, и Арья любила его за эту слепую честность, - но чаще всего я завидую твоей смелости.