No Featherbed for Me
Шрифт:
Арья шокированно молчала, прежде чем выдохнуть:
– Что?
– В старину короли Таргариены имели несколько жен, - напомнил он ей, нежно заправив локон волос за ее ухо. – Твой брак с Ренли был расторгнут много лет назад, и сейчас ты свободна. Ты мать моих детей, детей, в чьей крови столько Валирии, что они пробудили драконов из камня. Ты на моей стороне. – Его голос смягчился, и Эйгон прислонился своим лбом к ее, выдыхая: - Наши дети принадлежат Железному трону.
– Ваши с Джессой дочери стоят перед ними в очереди наследования.
– Не в том случае, если ты снова станешь моей женой.
До
Эймон мог бы стать королем, а Брандон вступить в королевскую гвардию. Статус и позиция Рэйнис могли бы позволить ей выйти за Рэйго, как она и хотела, а Алисанна могла бы удачно выйти замуж по любви. О большем для своих детей Арья не могла и мечтать.
К тому же, она с удивлением заметила, что именно такой судьбы и хотела для них. Увидев, как последние семь лет повлияли на Рэйнис и, в особенности, Эймона, Арья захотела, чтобы их узнали, как прекрасных умных людей, которыми они стали, хотела, чтобы Алисанна и Брандон узнали, как это – иметь обоих родителей. Конечно, Джесса Тирелл с дочерьми никуда не исчезнут, но Арья никогда не желала им зла. Хоть ей и не нравилась Джесса, она прекрасно понимала, как это, когда девочку взращивают на родительских амбициях, словно товар. Что насчет маленьких принцесс Оленны и Элии, Арья бы не хотела, чтобы о них забыли, заставив пройти через что пришлось пройти ее собственным детям.
– Боги подарили нашим детям драконов, Арья, - продолжил Эйгон, расшнуровывая завязки на ее рубашке, - а драконам место в Королевской гавани.
– Ты действительно хочешь снова жениться на мне?
Арья резко вдохнула, когда руки Эйгона обхватили ее за бедра, и он с легкостью поднял ее, направившись в сторону кровати. Посадив ее в центр, он начал осторожно раздевать ее, едва касаясь кожи.
– Я бы женился на тебе каждый день до конца своих дней.
Робб однажды шутливо обвинил ее в том, что в ней больше от мужчины, чем в нем, и иногда Арье казалось, что это правда. Она безумно любила своего старшего брата, но Робб зачастую вел себя по-глупому, ослепленный благородной целью. Но лед в ее крови, казалось, беспрекословно тает под привычными прикосновениями Эйгона, и она проклинала себя за то, что становится такой слабой.
Однажды она слышала, как Теон называет любовь «женской слабостью», но Арья была уверена, что любовь – слабость не только женщин.
_____________________
– Знаешь, мы еще не слишком стары, - сказал Эйгон, когда они лежали в спутанных простынях, потные и запыхавшиеся.
– Для чего?
– Еще детей, - рука Эйгона расположилась на нижней части ее живота. – У нас мог бы быть еще один, или даже два, если поторопимся.
– Тебе легко говорить, ведь это не твоему телу придется пройти через все это, - вырисовывая бессмысленные узоры на его широкой груди, напомнила она. – Я чуть не умерла, рожая Эймона, с Алисанной было ничуть не легче, а Брандон был настолько большим, что буквально застрял.
– Правда? – Эйгон затих на мгновение, лениво перебирая ее волосы, прежде чем продолжить: -
– Но?
– Но я не хочу, чтобы твой последний ребенок был от Джендри, - прошептал он, и Арья слышала стыд в его голосе. Если бы она была той женщиной, какой была несколько лет назад, то разозлилась бы на него за эту ревность, но ярость, наполнявшая ее в юности, сменилась холодной рациональностью. Она понимала Эйгона, но это не означало, что ей нравится то, что он говорит.
– Это не лучшая причина, чтобы заводить ребенка.
– Ты не хочешь больше детей?
Иногда Арья действительно хотела. Когда Брандон начал отталкивать ее протянутые руки, настаивая на том, что он уже вырос и больше не маленький ребенок, ее сердце болезненно сжималось от осознания того, как же быстро выросли ее четверо детей. Тем не менее, Арья не хотела выходить замуж снова, а ее и без того настрадавшиеся родители не смогли бы вынести очередного бастарда, так что Арья пришла к выводу, что ее время прошло. Однако, временами ей отчаянно хотелось придушить своих уже рожденных детей, до глупого упрямства уверенных в том, что им абсолютно не нужен совет их матери.
– Думаю, это может быть проблематично, - тактично ответила она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, и надеясь, что он увидит искренность в ее глазах.
Голос Эйгона звучал по-юношески уязвимо, когда он спросил:
– Ты все еще любишь его?
Вздохнув, Арья села, не смущаясь собственной наготы. Несколько мгновений она пыталась подобрать правильные слова, прежде чем ответить:
– Какая-то часть меня всегда будет любить его. Он был первым мужчиной, которого я полюбила, первым, кто… кто захотел меня на самом деле, - заметив, как Эйгон вздрогнул, она осторожно добавила: - Ты точно хочешь это услышать?
– Да, - с неохотой ответил он.
– Санса всегда была идеальной дочерью: любимицей матери, красивой и обаятельной. Все, чего она хотела, это выйти замуж за красивого принца и быть его принцессой. У нас с Сансой всегда были сложные отношения, и, возможно, мы не всегда ладили, но я никогда не хотела лишать ее чего-либо, - Арья язвительно рассмеялась. – В этом я, конечно же, с треском провалилась.
– Арья…
– Он ненавидел это – быть принцем, наследником, ненавидел настолько же, насколько я ненавидела тот факт, что меня отправляют в Дорн, а затем и в Штормовой предел. Он был моим лучшим другом очень долгое время. Иногда даже единственным другом, и, когда мы вернулись тогда, это было просто…
– Просто что?
– Утешительно. Знакомо. Как оказалось, честь ни к чему хорошему меня еще не приводила, так почему бы просто не поддаться? И я любила его, да, но я стыдилась этой любви и… Меня столько раз называли «шлюхой короля», но я не чувствовала себя шлюхой до тех пор, пока не переспала с мужем моей сестры.
– И ты все еще его любишь, - подытожил Эйгон.
– Как я могу не любить его, когда он подарил мне Брандона? Ты бы хотел, чтобы я ненавидела его, чтобы очернила его имя и проклинала его? Он не плохой человек, просто он слаб, как и все мы. Все мы принимали решения, верные или нет, но я не могу смотреть на Брандона и поливать грязью того, кто принес его мне, принес нам.