Но кому уподоблю род сей?
Шрифт:
Однако мы вовсе не собирались обобщать принцип поиска, основанного на бессмысленности мертвой буквы высшего смысла Священного Писания, на все наше повествование. Говоря такие слова, мы имеем в виду, что в поисках бессмысленности буквы очень важно чувство меры, — нельзя перегнуть палку. А чтобы читатель лучше понял, что мы хотим этим сказать, можно привести пример противоположного рода.
Автором одного из самых обширных исследований символического смысла Библии является новозеландский теософ Джеффри Ходсон (Jeoffrey Hodson), который пользуется тем же методом: показать бессмысленность буквального понимания, с тем чтобы далее искать тайное истолкование. И вот, в рамках такого подхода он анализирует цепь событий страстной пятницы.
То
Из всего сказанного Ходсон делает вывод, что столько событий просто физически не могло произойти за одни сутки. В поисках тайного смысла событий страстной пятницы теософ почти открыто утверждает, что самой страстной пятницы, по крайней мере в том виде, как она описана у Евангелистов, не было. Если мы хотя бы на мгновение согласимся с таким мнением, то нам придется всерьез сомневаться и в том, а жил ли вообще на земле человек Иисус из Назарета. Мы нисколько не возражаем идее о наличии тайного смысла всех произошедших в ту пятницу событий, но, как писал Павел: «Если Христос не воскрес, то... тщетна и вера ваша.» (1 Кор 15:14), — и тут мы спросим: если тщета связана с неверием в воскресение Христа, то каким словом назвать неверие в само существование Его?!
Такое длинное вступление мы сделали для тех из наших читателей, кто склонен весь смысл Евангельских повествований перенести в символическую область, полностью игнорируя то, что в качестве реальных исторических фигур существовали и Кайафа, и Ирод, и Пилат, и Симон Киринеянин, и Иоанн Креститель. Вот о последнем-то нам и придется несколько более подробно говорить в этой главе уже не как об образе безмолвия и мира, но как о человеке, рожденном от Захарии и Елисаветы.
И теперь, имея в виду только что сказанное, нам надо обратить внимание на связь Иоанна Крестителя с пророчествами о приходе пророка Илии. Вот как описывается благовестие Ангела Господня отцу Иоанна — Захарии: «Ангел же сказал ему: жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя Иоанн. Он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей; и многих... обратит к Господу Богу их; и предъидет пред Ним в духе и силе Илии...» (Лк 1:13,15-17).
Стараясь избежать известной критики, заметим сразу, что речь, конечно, не идет об Илие как личности, как человеке, но здесь говорится о духе Илии. Глупо было бы настаивать на тождественности Иоанна Илие или на сходстве их внешности. То есть дух Илии предъидет в теле новом — теле Иоанна Предтечи. Зададим себе
То были слова Архангела Гавриила, а вот что рек Иисус: «И спросили его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Он сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить все... Но говорю вам, что и Илия пришел, и поступили с ним, как хотели, как написано о нем.» (Мк 9:11-13). В этом отрывке Иисус не говорит, в чьем лице пришел Илия, но пока нам достаточно и того, что Илия пришел и во второй раз, тем более, что все сомнения рассеиваются Матфеем. Первая выдержка почти синоптична предыдущей Марковой: «И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде? Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить все; но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели... Тогда ученики поняли, что Он говорит им об Иоанне Крестителе.» (Мф 17:10-13).
Следующая выдержка приводится в таком контексте, что должна, казалось бы, убедить самого упорного защитника ортодоксии: «И если хотите принять, то он [Иоанн] есть Илия, которому должно придти.» (Мф 11:14). И тут же, без отвлечений и перерыва, не оставляя никакого сомнения в том, что следующая фраза относится лишь к только что сказанному, следует призыв к особому вниманию, часто повторяемый и в других местах Нового Завета: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф 11:15).
И далее, вновь без перерыва, что идеально соответствует духу нашего повествования и предупреждает всевозможные и не соответствующие друг другу комментарии богословов различных конфессий к Библии, Иисус говорит притчу, являющуюся прямым продолжением сказанного (Мф 11:16,17):
«Но кому уподоблю род сей?
Он подобен детям, которые сидят на улице
и, обращаясь к своим товарищам, говорят:
мы играли вам на свирели, и вы не плясали;
мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали.»
В этих словах лишь дважды слепой не узнает мира традиционного христианства, растерявшего или отвергшего столь многое из Учения и привнесшего в него столько человекотворного.
Приведенное, хотя и не нуждается ни в каком толковании, всегда преподносится традиционными богословами тем или иным отличным от изложенного нами образом. Эти комментарии представляют известную критику наших взглядов, и посему мы считаем уместным остановиться на иных мнениях более подробно. Начать, вероятно, нужно с тех, кто считает, что Иисус, говоря об Илие, подразумевал Иоанна лишь в некоем переносном смысле, иносказательно, но что де на самом деле Иоанн, конечно, не мог быть Илией. Хотя мы с радостью приветствуем желание этих толкователей применить столь чтимый нами язык образов, мы должны заметить, в данном случае им придется столкнуться с целым рядом трудностей, преодолеть которые у наших оппонентов едва ли достанет дерзновения и сил.
Первый, сразу напрашивающийся в полемике с высказанным мнением, довод, заключается в том, что коль скоро новое пришествие Илии понимается аллегорически, то тогда и пришествие Христа, как первое, так и ожидаемое второе, нужно истолковывать иносказательно. На это наши друзья символического толкования Библии, ясное дело, ни за что не пойдут. А коль скоро ветхозаветные пророчества, которые говорили о приходе Мессии или, по-гречески, Христа, понимаются в смысле прихода Мессии-Христа в буквальном смысле, то и предшествовать ему должно явление Илии в буквальном, а не в символическом смысле. В противном случае Мессия был бы самозванец.