Но пасаран! Годы и люди

Кармен Роман

Вечером Гран-виа залита потоками слепящего света реклам, витрин дорогих магазинов. Блики света мелькают в бесконечном потоке автомобилей. Бесшумно скользят роскошные лимузины. Огни, огни…

Когда мы с Симоновым шли по Гран-виа мимо сверкающих огнями реклам кинотеатров, оба мы думали о том, что настанет день и наш фильм об Испании мы покажем здесь, в Мадриде. Молодые испанцы, родившиеся после окончания войны, увидят на экране героическое прошлое своей страны. Ту часть этого прошлого, которую им так до сих пор и не дали узнать во всей ее горечи и во всем ее величии.

На улицах испанских городов ни один полицейский, пристально следящий

за каждым иностранцем с кинокамерой, не мог заподозрить, что я снимаю тот самый вход в метро, где когда-то снимал обезумевших от ужаса людей, бегущих под землю, спасаясь от бомб. Снимая поток автомобилей на толедском мосту, я в точности уложился в границы кадра, снятого мной 30 лет назад, когда на этом мосту, перегороженном баррикадой, защитники Мадрида отбивали одну за другой атаки марокканцев, рвущихся к центру Мадрида.

* * *

Работа над фильмом продолжалась почти два года. Периоду монтажа и работы над сценарием предшествовала пора долгих и кропотливых поисков нужного материала. Основой послужил извлеченный из архива материал, снятый нами в Испании. Здесь тоже были неожиданные находки. Казалось, я помнил каждый метр, каждый снятый эпизод. Но вдруг обнаруживалось неожиданное. Я, например, вдруг увидел шесть кадров Хэмингуэя, которого весной 1937 года снял в окопах с республиканскими бойцами и забыл об этом. Или, например, тщательно разглядев один кадр, я узнал молодого комиссара интербригад итальянца Луиджи Лонго, ставшего руководителем итальянских коммунистов. В архивах ГДР мы обнаружили кадры гитлеровского легиона «Кондор», который под командованием генерала Рихтгоффена воевал в Испании. Мы обнаружили в архивах и итальянскую фашистскую кинохронику — транспорты с войсками и оружием, прибывающие в Испанию.

Главная тема нашего фильма — интернациональная солидарность антифашистов всего мира. Тех, кто тогда стал под знамена интернациональных бригад, чтобы на испанской земле вступить в бой с фашизмом. О советских наших парнях, дравшихся в Испании, так мало писалось, говорилось!

Благородному подвигу интербригадовцев, живым и павшим на испанской земле антифашистам, советским добровольцам посвящали мы фильм, который решили назвать строкой из стихотворения Михаила Светлова «Гренада, Гренада, Гренада моя…». Стихи эти, ставшие песней, написанные в 20-е годы в революционной России, с новой силой прозвучали в республиканской Испании:

Я хату покинул, пошел воевать, 

Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать…

Эта песня звучит в фильме, когда советские парни — танкисты и летчики вступают в свой первый бой с фашистами на испанской земле.

Строки Светлова пережили десятилетия, они стали символом интернационализма. Так же, как слова Долорес Ибаррури — «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях», — стали символом всей войны с фашизмом.

«Наши мертвые стали частицей испанской земли, а испанская земля никогда не умрет. Мертвым не надо вставать. Теперь они частица земли. А землю нельзя обратить в рабство, ибо земля пребудет навеки, она переживет всех тиранов». Этими словами Хэмингуэя заканчивается фильм «Гренада, Гренада, Гренада моя…». 

В полярную ночь

После тяжелого года, проведенного на фронтах Китая, я приехал в Москву. Из материала, снятого в Китае (а снял я там много тысяч метров), я собирался делать большой фильм. Но перед тем, как приступить к работе над фильмом, необходимо было отдохнуть. Отдыхал я на берегу Черного

моря, в Сухуми, безмятежно, изредка лишь находя время, чтобы привести в порядок свои дневники, походные тетради, которые я захватил с собой. Это было началом моей работы над книгой «Год в Китае».

Была поздняя осень 1939 года. Мой отдых был прерван неожиданной телеграммой со студии: «НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕТАЙТЕ МОСКВУ СРОЧНОЕ ЗАДАНИЕ». В сущности необычного в этой телеграмме ничего не было. Кинооператор всегда готов к неожиданности. В эти дни разразилась война с Финляндией, я, вылетая в Москву, был убежден, что меня направляют на фронт. Оказалось другое. В эти дни в Полярном бассейне заканчивал свой дрейф ледокольный пароход «Г. Седов». Решением Советского правительства в Арктику направлялся ледокол «И. Сталин» под командованием Героя Советского Союза Папанина. Ледокол шел в высокие широты Ледовитого океана, чтобы освободить «Седова» из ледового плена, привести героический корабль к родным берегам.

Пароход «Г. Седов» начал свой дрейф осенью 1938 года. В восточном секторе Арктики сложилась тогда тяжелая ледовая обстановка, в лед вмерзли десятки кораблей, в том числе «Малыгин», «Седов», «Садко». На выручку кораблей двинулся ледокол «Ермак». Ему удалось вырвать из ледового плена множество транспортных кораблей, вывести затертого льдами «Малыгина», оказать помощь ледоколу «Садко». Наиболее сложная ледовая обстановка была вокруг «Г. Седова», который оказался зажатым среди полей тяжелого многолетнего льда. Все попытки «Ермака» пробиться к «Седову» не увенчались успехом. «Седову» предстоял долгий тяжелый дрейф через льды Полярного бассейна, через район Северного полюса.

Много лет назад Фритьоф Нансен в целях изучения дрейфа полярных льдов сознательно вморозил во льды свой корабль «Фрам». С немногочисленным мужественным экипажем Ф. Нансен проделал на «Фраме» трехлетний дрейф через северный полярный бассейн. Такая же перспектива была и перед пароходом «Г. Седов». Правда, между кораблями была существенная разница — «Фрам» был специально сконструирован для этой цели и имел яйцевидную форму, при сильном сжатии льдов его выталкивало на поверхность. «Седов» же — железная коробка, которую при сжатии неминуемо постигла бы трагическая участь корабля «Сибиряков». Он мог быть раздавлен льдами. Несмотря на тяжелые обстоятельства, Советское правительство приняло решение все-таки не бросать корабль. Вызвались добровольцы, пожелавшие составить экипаж дрейфующего корабля. Их было множество, но отобрали тринадцать человек. Командовать «Седовым» был назначен молодой капитан Константин Бадигин. Самолетами перебросили «Седову» продовольствие в расчете на три года дрейфа, необходимую научную аппаратуру. Команда молодых, мужественных людей направилась в этот легендарный дрейф.

Два с половиной года страна следила за «Седовым». Часто вокруг корабля сжимались льды, уже, казалось, неминуемой была его гибель. Люди переносили на лед аварийные запасы продовольствия, радиостанции, они рвали аммоналом лед вокруг судна, спасая корабль. На протяжении двух с половиной лет не раз они были на грани гибели, но настойчивость, героизм, выдержка людей спасали корабль, и дрейф продолжался. Жили в каютах, отапливаемых печурками. Проделали титаническую работу по резервированию ходовой машины «Седова», разобрали ее, смазали каждую деталь. Трудились, боролись, верили, что настанет день и корабль без посторонней помощи совершит попытку вырваться из ледового плена.